Защитник, да что же это! – Я… пришел по нескольким причинам. Во-первых, хочу извиниться за то, что сбежал. Я струсил тогда. Испугался, что ты… – От неловкости и осознания собственной неправоты Риан запнулся, чувствуя, как горят щеки. Произнести вот это: «Опасался, что ты меня убьешь», – он сейчас не мог. Потому что теперь понимал, насколько нелепо было предполагать такое. – В общем… прости. Я не имею отношения к этой портальной ловушке и к предыдущему покушению на Агату. Я просто испугался. – Я знаю, – сказал император холодно. И вновь замолчал. Безумно хотелось спросить: «Ты простил?» – но это было бы еще глупее. – Могу поклясться на крови, если нужно. И… воспоминания в кристалл памяти записать. Чтобы ты убедился, что я… Наконец что-то дрогнуло в ледяном и бесстрастном лице императора. Риану показалось, что он удивился. Однако голос был по-прежнему холодным, как айсберг. – Я передам это Гектору. Он решит, нужны ему твои воспоминания или нет. Это все? И Риан не выдержал – опустился на корточки, закрыв лицо руками, и простонал: – Защитник, дядя Арен, как же с тобой сложно… Я пытаюсь извиниться, я жалею, но ты так смотришь и так разговариваешь со мной, что мне хочется провалиться сквозь землю! Да, я дурак и трус, я это понимаю и осознаю, но я ничего плохого больше не сделал, я не участвовал ни в каких заговорах! Честное слово! Прозвучало жалко, жалобно и униженно настолько, что Риан разозлился на самого себя. Да, дядя Арен всегда подавлял его, а после Дня Альганны и пугать начал, но неужели нельзя нормально извиниться, глядя в глаза, а не ползать тут полузадушенным птенцом, боясь посмотреть?.. – Когда ты был маленьким, ты говорил «честное высоческое». Риану показалось, что он ослышался. – Что?.. – Он поднял голову. Император по-прежнему бесстрастно изучал его, но выглядел менее ледяным, чем несколько мгновений назад. – «Честное высоческое». Не помнишь? И голос – тоже. Спокойный, но уже не такой холодный. – Я… – Встань. И если хочешь сесть, сядь на диван. Риан послушался, боясь даже дышать. Император рядом не сел, остался у окна. И заговорил, как только племянник сел, и с каждым словом Риану казалось, будто из груди у него вынимают раскаленные камни, а затем бережно залечивают ожоги. – Я знаю, что ты ничего не делал. Знаю, что в заговоре не участвовал. Понимаю, что ты просто струсил, и не сержусь. Я не оправдываю тебя, Риан, ты поступил дурно. И надеюсь, что больше ты подобных ошибок не повторишь. – Я постараюсь, – проговорил принц быстро, как никогда желая, чтобы дядя в нем больше не разочаровывался. – Хочешь, на крови поклянусь? Уголки губ императора немного приподнялись, словно он хотел улыбнуться, – и тут Риана накрыло пониманием. Увлеченный собственным страхом, он не осознавал, каким измотанным выглядит Арен. Уставший, с синяками под глазами и настолько похудевший, что его теперь можно было назвать костлявым, – жуткое зрелище. Теперь Риана накрыло стыдом. Он прекрасно понимал, что для его дяди последние месяцы стали испытанием, еще и эта портальная ловушка, в которой едва не погибла Агата… Неудивительно, что император выглядит так, будто одной ногой уже в могиле. Но говорить с ним об этом точно не стоило. – Не надо на крови. Мне достаточно твоего слова. Это все или ты пришел еще зачем-то? На этот раз Риан понял другое. Он не единожды слышал от Арена вопрос «это все?» и всегда думал, что это от нежелания говорить с ним. Теперь же вдруг осознал, что это не так. Император просто смертельно устал. – Да, – виновато пробормотал Риан, нервно сцепив руки на коленях. Но тут же расцепил их, рассердившись на себя: как маленькая девочка, ей-богу! – Я хотел попросить у тебя разрешения, чтобы ухаживать, а затем жениться на одной девушке. Ее зовут Тайра Рид, я… встретил ее, когда сбежал из столицы. Ее отец спас мне жизнь, а она… Я люблю ее. На лице императора не отразилось ничего – ни гнева, ни удивления, ни насмешки. – А она тебя? Защитник. Как ему удается задавать самые правильные, но самые неприятные вопросы? – Пока нет. Но я… не теряю надежды. – Хорошо. – И вновь – никаких эмоций. – Я не возражал бы, но отец этой девушки проходит у Гектора подозреваемым по одному делу. Если он виновен, тебе будет с ней сложно. Но я не запрещаю. Попробуй. И вновь Риану почудилось, что он ослышался. – Правда?.. Ты… позволяешь? Просто так, без условий?.. И все-таки он улыбнулся. Едва уловимо и быстро настолько, что Риан подумал: возможно, ему опять показалось. – Без условий. Я ведь сказал: «попробуй». Пока ты пробуешь, условий не будет. Если получится, появятся. – Да? А… какие? – Пока не знаю. Потом решу. Это все? – Да. Почти. Я… могу идти? В смысле… перенестись на север опять могу? – Можешь. – И… я был под амулетом… – Активируешь. Незачем пугать местных. Риан поколебался, но все же осторожно пробормотал: – Этот дознаватель… Джон Эйс… Он ведь меня узнал, да? И доложил тебе? – Верно. – Давно? – Сразу. Вот же… глазастый. И как только умудрился? Около полуночи браслет связи на запястье завибрировал, и Гектор, покосившись на экран, увидел, что с ним пытается связаться директор Императорского театра. – Да? – Айл Дайд? – Бирион Вандаус неловко улыбался и, несмотря на свой обычный щегольской вид, выглядел уставшим. – Прошу прощения за поздний звонок. Мне передали, что вы хотели со мной поговорить, но время появилось только сейчас. – Ничего, я еще не ложился. Хотел узнать у вас, как повлиял арест примы на функционирование театра. Если Вандаус и удивился, то виду не подал. – Я бы не сказал, что положительно, но… справляемся. Роли Элен распределили между другими актрисами, они-то счастливы, но прибыль… – Бирион вздохнул. – Люди сдают билеты. На некоторые спектакли ходили в основном из-за нее. Ситуация, конечно, сложная, но не катастрофичная. А… – Он помедлил, но все же осторожно поинтересовался: – В чем ее хоть обвиняют? – В убийстве, разумеется. Помните, пропал один из ваших техников, Риль Фабио? Мои сотрудники ходили, ваших сотрудников расспрашивали. – Помню. Так его… нашли? – Нет. – И даже не соврал: нашли-то Вамиуса, а Риля Фабио никогда не существовало на свете. – И не найдем. Элен и Арвен Асириус уничтожили тело. Он ведь архимагистр, понимаете, да? Лицо директора театра удивленно вытянулось. – Зачем им понадобилось убивать простого техника? Про Бириона многие говорили, что он слегка не от мира сего и живет только миром искусства, но Гектор с трудом верил, что Вандаус мог не замечать навязчивых чувств Виго к Элен. Даже с учетом того, что она своему начальнику ничего не рассказывала. – О, эта история в духе пьес, по которым вы ставите спектакли, Бирион. Любовь, шантаж и прочие прелести. Хотите узнать подробности? – Не отказался бы, – ответил Вандаус осторожно, словно опасался, что Гектор выставит какие-то условия за информацию. Опасался он вполне справедливо, но Дайд не собирался играть в открытую. – Что ж, я вам все расскажу, но завтра. Вы будете в театре ближе к вечеру? Я зайду. Судя по обреченному выражению лица Бириона, он все же понял, что за информацию о преступлении Элен придется расплачиваться собственными сведениями, и успел пожалеть о вопросе. – Конечно, айл Дайд. Заходите.