Последнее, что успела подумать Софья прежде чем потеряла сознание: «а он милый, когда волнуется». * * * Захарченко сидел опустив голову, когда у него за спиной послышались шаги. — Вашблогородие, а что это? — капитан гарнизона в окровавленном и порванном мундире показал на взрыватель в руках майора. — Это чтобы делать бум. Поворачиваешь здесь ключ, поднимаешь и опускаешь ручку, — лениво объяснил Захарченко. Он или очень устал или потерял слишком много крови. Судя по ощущениям подходили оба варианта. — Пойдемте, мы оставляем бараки, — капитан помог Захарченко подняться. До майора как-то постепенно, словно из-за пелены или стенки дошли глухие голоса и выстрелы. Даже после подрыва ворот бой продолжался. Они отступали. Уже на улице стало видно пожарище, которое устроили горцы на месте городка Новороссийск. — Отстроим, будет еще лучше, — пообещал Захарченко и вырвался из заботливых рук капитана, — я сам. Собирайте оружие и взрывчатку на складах, дадим последний бой. Он с тоской посмотрел на морскую гладь. Подтянул мундир, поправил саблю и под пулями побежал к большим воротам. В новом кирпичном здании, рядом с которым вырыли большой котлован под уголь, солдаты собирали порох и взрывчатку. Через месяц в Новороссийск планировали завезти пушки, порох же пришел раньше и до штурма лежал без дела. Горцы любили работать холодным оружием и редко применяли пушки и уж тем более ручные гранаты. Слишком тяжёлые для быстрых ударов, они бы мешали в марше по горам. Все эти мысли пробегали в голове Захарченко пока он подключал новый взрыватель к стартеру, а по стенам склада били пули. Окон здесь не было, только пара форточек для проветривания под потолком. Майор попросил всех выйти из комнаты, чтобы никто не отвлекал его от сапёрных работ. — Ну и куда тебя занесло на этот раз? — за спиной словно ветер пробежался знакомый голос. — Мария? — обернулся Михаил и увидел девушку, бледную и холодную как приведение. Но это была не Мария. Другое лицо. — Имена не так важны, — заверило Облако и засмеялась. Она растворилась как туман, прячась за большой бочкой от Михаила. Михаил сам не понял как, но уже держал в руке револьвер. Выхватил на рефлексах. — Ты не станешь стрелять, ты ведь соскучился, — Облако смело обняла бочку, выглядывая из-за неё только глазами. — А ты вылези и проверим, монстр, — тяжело сглотнул Михаил. — Если я монстр, то и твой Вадим, тоде. Ты же заметил, что он не такой как все? — она улыбалась, для неё все казалось игрой. — Только слепой бы не заметил, — пробурчал Захарченко. А Облако засмеялась, громко так, и прикрыла рукой один глаз, пародируя рану Михаила. — Тогда открой оба глаза и пойми, что он тоже монстр. Просто хитрее, — призналась себе Облако, что её переиграли, — может к вам сейчас относиться хорошо, но обязательно случиться что-то что покажет его истинную суть. Он же совсем здесь чужой. Враг и нам и вам. — К «вам»? «Враг и нам и вам»? Кому вам? Мы все творения бога! — Возможно, мы с тобой творения одного бога, но не того, которому ты молишься, — назидательно заметила Облако, — но точно не Вадим. Он чужд этому миру. — Единственные, кто здесь лишние, так это твари вроде тебя и Седого. Которые и глазом не моргнут, как убьют человека! Облако ничего не ответила, только сложила руки на груди и наклонила голову, показывая всю наивность Захарченко. — Он для людей сделал больше, чем вы все вместе взятые. И вас, монстров он умеет убивать, — не сдался Захарченко. — Снова взорвете? — улыбнулась Облако. У Захарченко поднялась бровь и он шагнул в сторону стартера. Михаил продолжал держать ее на прицеле револьвера. — Что-то я засиделась, — нервно пробормотала Облако и каким-то жидким туманом потянулась в форточку. Михаил опустил револьвер, чтобы убрать в кобуру, как дверь с улицы в комнату открылась. На майора уставилось испачканное в саже лицо Мартынова. * * * Русских сначала вытеснили из-за баррикад во дворе и теперь выдавливали из бараков. Пока горцы разбирали ворота Мартынов с отрядом давил защитников, пока не пришел к кирпичному зданию, из маленьких окошек которого отстреливались солдаты. Из всех, кроме тех, что находились у самого бока. У Мартынова даже сложилось впечатление, что их специально отвлекают, поэтому он взял одного из добровольцев из Польши и побежал туда. Тяжёлую внешнюю дверь с железным замком подпёрли чем-то изнутри. Мартынову пришлось повозиться: он засыпал в замок немного пороху из кожаной лядунки и поджог искрой от пистолетного замка. Мартынов выплюнул облако дыма и закашлялся. Дверь же жалобно заскрипела и открылась наружу. В полутемном помещении стоял раненый майор Захарченко с пистолетом в руках рядом с каким-то устройством. Мартынову хватило мгновения, чтобы опознать запасы картузов и пороха. Он бросился на Захарченко, помешав тому прицелиться, но майор выстрелил и попал. Доброволец из польши так и остался в дверях с простреленной грудью. Мартынов и Захарченко же сцепились в яростной схватке. Они покатились по полу и остановились только, когда врезались в деревянную подпорку. — Куда руки тянешь, сволочь? — прошипел Захарченко, мешая Мартынову дотянуться до револьвера, а потом улыбнулся и резко его дёрнул. Щелк. Сработала мышеловка под стеллажом с картузами. Лицо Мартынова покраснело так, что стало видно даже под сажей. Остатки чести в нем боролись с желанием плюнуть в единственный глаз Михаила. Захарченко же воспользовался конфузией оппонента и оттолкнул его подальше ногами. Михаил схватил ручку стартера и замер. Ему в лицо смотрело дуло его же револьвера. Затрещали доски. — Я честно, не хочу этого делать, — прохрипел Мартынов. На лице Михаила заиграли скулы. Он крепче сжал ручку детонатора. — Лермонтову это скажи, преда… Мартынов выжал свободных ход на тугом курке револьвера, как сбоку мелькнула деревяшка. Капитан гарнизона огрел его по голове. — Вашблогороде, я это, зашел вас проверить. — Трындец, — Михаил без сил рухнул на пол. Он так и не отошел от потери крови в предыдущем бою. * * * Очнулся Захарченко уже на причале. Туда за тяжелые коробки и корабельную оснастку выносили раненых солдат. Капитан организовывал последний рубеж обороны. Дальше им было некуда уходить, позади водная гладь. В воздухе просвистела пуля. Горцы осторожно проверяли склады, выкуривая всех, кто остался внутри. Михаил закряхтел и сел, опершись спиной на какой-то ящик. — Вашблогородие, лежите! — подошел к нему капитан. — Взрыватель, — Захарченко рукой показал в сторону комнаты со взрывчаткой. — Я сейчас, я сам, — растерянно затараторил капитан и побежал внутрь. Пробегая через полупустые залы с провизией, запчастями для винтовок, одеждой он видел тела убитых защитников. Солдаты истекли кровью или получили пулю лежа у импровизированных бойниц, стоя за баррикадами. В крепкие ворота ломились горцы. Капитан Петрушев влетел в крайнюю комнату, где из выбитой двери уже показались черкесы. Раненного Мартынова внутри не было, но и не до него было капитану. Петрушев же под грохот выстрелов, прыгнул к детонатору и опустил рычаг. Ничего. Бомба не взорвалась. Раненый же Петрушев хрипел и выплёвывал кровь из простреленного лёгкого. — Ключик, — выдавил он и повернул ключик на стартере. * * * — Капитан, — пересохшими губами прошептал Захарченко, пока к нему неслась волна горячего воздуха, а с неба падали горящие кусочки одежды и кирпичная крошка. Оседающую пыль пронзили первые лучи солнца. Захарченко закрыл глаз и прислушался к дуновению ветра. Гладь Черного моря и побережья окутал легкий туман. Через него и показались горцы. Они осторожно шли через руины, переступая горячие осколки, тела и мусор. Молчаливой волной ненависти они встали перед последней баррикадой, удерживаемые невидимой волей. — Эй, русские, сдавайтесь! — среди всадников выделялся Шамиль в белых одеждах. Он подошел ближе, но все еще далеко от позиций русских. Захарченко скривился, поднимаясь на ноги. Болело все тело, кровь отошла от головы, и он пошатнулся, но устоял. К нему повернулись выжившие и раненные. Его наемники, местные охотники, обычные рядовые, собранные со всех краёв страны. Захарченко каждого смерил взглядом, кожей чувствуя решимость людей вокруг. Скрипя зубами, он вытащил саблю из ножен. — Русские не сдаются! — Тогда вы погибнете, — Шамиль поднял руку, чтобы отдать приказ на последний штурм.