5 января 1842 года В окне кареты проносились загородные вилы, окруженные живой изгородью. Зима засыпала высокий кустарник плотной шапкой снега, сберегающей растения от холода. Белла погладила искалеченную руку. Для встречи она надела модную черную шляпку с красной каймой, бархатные перчатки и платье с черным кружевом. — Роза моя, — в салоне напротив сидел граф Мартынов Леонтий Андреевич. Пусть последние дела шли хуже, чем ему хотелось, но встреча с Изабеллой на именинах дочки Городиковых, стала для него роковой. Богатая, изящная и такая милая в свой неприкосновенности. Граф улыбнулся, вспоминая, как Изабелла оттолкнула его со словами: «Еще рано». Попав в фавориты богатой сироты, граф превратился в верного сторожевого пса, не подпуская конкурентов даже близко к девушке. — Как у тебя дела, Леонтий? — Только Белла могла произнести имя графа так, чтобы у него мурашки шли по коже. — Трагичная случайность забрала моего друга. Он работал чиновником в порту, пока не выпал из окна собственного особняка, — граф хотел впечатлить избранницу пикантными подробностями, но Белла и бровью не повела. Она как прекрасная статуя пропускала мимо себя завистливые взгляды, шепотки и проклятия. Леонтий улыбнулся. Его переполняла гордость, ведь именно он смог добиться сердца такого прекрасного существа. И богатого, и красивого. И когда нужно — молчаливого. — Но я думаю, что это только к нашему с тобой счастью. — Отчего же? — Ты же говорила, что хочешь посмотреть на Лондон? — припомнил граф, общую тему, — мы сейчас едем именно к тому, кто сможет нам это устроить. В обмен на маленькую услугу, конечно. Но в этом мире ничего не делается просто так. — Да, иногда несчастные случаи, помогают нам вырваться из клетки, — Белла усмехнулась и покачала головой, отбрасывая печальные мысли. — Я надеюсь, что моя грубая философия поднимет тебе настроение, — Леонтий поднял палец, — пусть деньги не даю счастья, но они позволяют прожить легче. А иногда и даже исполнить мечту. Белла не ответила, только поправила перчатку на руке. Карета остановилась у загородной резиденции. Гостей вышли встречать английские джентльмены в окружении индийских слуг. — Добро пожаловать, — на приличном русском поздоровался Лорд Вескер, позвольте вам представить, посол английской короны — сэр Чарльз Стюарт. Статный мужчина с сединой, с огоньком в глазах изучил тонкую талию Беллы, которая подала руку для приветствия. Посол чмокнул руку в бархате и поздоровался: — Как же прекрасны цветы зимой в России. 5 января 1842 года За два месяца в Заводском отстроили корпус для нового училища. Ученики из Технического Питерского ждали открытия училища, чтобы начать преподавать по техническим дисциплинам на вечерних курсах для рабочих с заводского комплекса. Вадим утвердил ряд обязательных предметов: математика, физика, материаловедение, техника безопасности и так далее. Ему лично приходилось отбирать директора училища, его заместителя, старшего мастера, преподавателей. Новым стандартом для всех заведений Беркутова стало обязательное прохождение листков с тестом. Так, не только отсеивались неблагонадёжные люди, но и отбирались многообещающие специалисты. Вадим как раз шел по главному коридору училища с кандидатом на место преподавателя. Лавринович Александр Ватцлавич держал в руках металлический венчик с ручкой. Юноша летом выпустился из технического и отчаянно хотел попасть на работу к Вадиму. — Вот, а если нужно быстро взбить молоко, то ручку нужно крутить быстрее, — что молодой шляхтич и продемонстрировал, зазвенев на весь коридор, — я, я могу показать, как взбить молоко о-о-очень быстро, хотите? — Нет пожалуй, — сухо ответил Вадим, быстро осматривая, как рабочие покрасили стены. — Вадим Борисович, честно, я когда увидел вашу защиту, то сразу понял — у вас есть чему учиться! Ну, что скажете? — Александр Ватцлавич поймал изучающий взгляд. — Нормально. — Это значит, что вы меня нанимаете? — Это значит, что я вас нанимаю, — как-то тяжело вздохнул Вадим, вспоминая, какие рекомендательные бумаги ему присылали еще. Вспомнив, решил, что лучше уже не будет. — Отлично, может я могу вам еще как-нибудь помочь? — Конечно, конечно, поможете, но потом. И если, мне нужно будет взбить молоко, то я знаю, к кому обратиться, — Вадим приложил руку к груди и добродушно улыбнулся. По коридору загромыхали шаги, из проходной, завидев Вадима бежал посыльный. — Вашблогородие, вам письмо. Вадим нахмурился, увидев подпись — Захарченко. Начиналось письмо со слов: «Если ты это читаешь, дорогой друг и верный соратник, то меня уже нет. Я не собираюсь втягивать тебя в свои проблемы…» Пять часов назад. В дверь роскошного особняка на границе города тяжело постучали. Дворецкий индус с высокомерием английского слуги открыл дверь, чтобы поприветствовать гостя. На пороге стоял господин с расправленными плечами. Правая рука у него висела примотанной к телу под распахнутой шубой. В глазах у него сквозило спокойствием и решимостью. — Уважаемый господин, чем могу быть полезен? — слуга оценил дорогой покрой костюма и лихие гвардейские сапоги. — Мне нужно к господину Вескеру, — прохрипел гость. — У вас назначено? — Нет, я с частным визитом, — Михаил Захарченко решил добавить для убедительности, — это касается недавних проблем в доках. — Понимаю, пожалуйста, проходите, — индус поклонился и проводил гостя через коридор с лестницей в гостиную на удобный диван. Он взял шубу, чтобы повесить и подняться на второй этаж. — Я сообщу господину, что вы пришли. Как мне вас представить? — Капитан Бережков, — заявил Михаил, удобнее устраиваясь лицом к проходу в гостиную. Он демонстративно поправил перетянутую руку. Пока индус ушел, Михаил осмотрел комнату: на стенах висели чучела животных, картина с каким-то поместьем на фоне мглистых гор. Мебель из темного дерева отлично вписывалась на фоне бордовых обоев и камина из черного камня. В комнату заглянула служанка, тоже из Индии. Она тихо прошла к Михаилу и поставила на столик чайник, чашку и темные кубики из сахарного тростника. Служанка бросила осторожный взгляд на расслабленного Михаила и также тихо ушла. Захарченко улыбнулся и погладил усы. Он услышал, как по лестнице со второго этажа спустились люди. — Вот мордовороты, — подумал Михаил, а потом понял, что сказал это вслух, — значит, не будет хозяина. — Вставай! — приказал громила в клетчатом костюме на ломанном русском и убрал подол пиджака, чтобы показать кобуру с военным револьвером Уманского, — есть разговор. — Скажи это моему стволу, — Михаил левой рукой выдернул коротыша, который прятал в повязке. Выстрел, и здоровяк пораскинул мозгами, на вопрос жизни, вселенной и всего такого. Бах, бах, бах! Слуга индус подбегает к дверям в коридор, крича: «Hev got the gun!». Как раздается еще пара выстрелов, и индус забрызгивает кровью бедную служанку, которая пришла забрать чайник. Михаил пинком валит раненого индуса, чтобы выйти в коридор и по пути выхватывает войсковой револьвер у мордоворота. Со второго этажа идет громкий топот и угрозы: — I will kill this bustard! And his mom, and sister! And his dog! — What for his dog? — Why not? Захарченко, прицелился, чтобы встретить врага, как в отражении серванта заметил дворника с ружьем. В последнее мгновение Михаил падает на пол за стонущего от боли индуса. Дробь пролетела выше, выбив щепки из дверного косяка. Захарченко выглянул и выстрел, попав дворнику в торчащую ногу. Тот согнулся, упав на колен, и ответил из двустволки, попав в индуса, который уже вопил проклятья на английском. — A fuck! Bludy bastard! Михаил снова показался и точным выстрелом в голову отправил садовника на вечный покой. И вовремя, с лестницы целой толпой показались остальные. Загрохотали выстрелы. Бах, бах, бах. Захарченко, прикрываясь индусом, посылал пулю за пулей в мешанину из клетчатых костюмов. Индус же только вопил от прилетающих ответов. — A fuck! It hurts! Idiots, shoot him, not me! Fuck! — дворецкий дернулся от боли в простреленном колене, потом пахе, — Mother fucker! Just kill me! Please! Широкоплечее тело громко скатилось по лестнице, поля во все стороны, пока на последней ступеньке не свернуло себе шею. Михаил два раза щелкнул пустым револьвером, открыл глаза и понял, что враги закончились. Еще четвер, как прилипших друг к другу, одинаковые с лица мордовороты развалились на лестнице. Клетчатые костюмы испортили красные круги натекшей крови. Так, страшно Мише еще не было. На фоне общей тишины выделялись всхлипывания служанки, которая чудом осталась в сознании и с ужасом смотрела на то, что осталось от дворецкого. Михаил поднялся с пола. У него что-то хрустнуло в пояснице. — О-о-ох, — болезнено охнул он и оперся рукой и выгнулся. В коридоре раздался хруст и блаженное, — о-о-о-ох. Он огляделся, насчитав с два десятка отверстий в стенах, полу и индусе. На Михаиле же только костюм помялся. — Свечку поставлю, — пробурчал Захарченко, забирая шубу с вешалки. Он только подошел к двери, как с той стороны раздался стук. — Кто там? — на автомате спросил Захарченко и прикусил язык, поняв, какую хрень он только что сделал. — Сто грамм, — раздался знакомый голос, и рука в кожаной перчатке пробила толстую деревянную дверь. — Что же ты устроил Мишенька? — с той стороны спросил взбешенный Вадим и схватил Захарченко за грудки. Дверь затрещала и развалилась, когда в нее полез разъяренный Беркутов. Последнее, что увидел Михаил перед тем, как потерять сознание, стал хороший такой щулбам. * * * Захарченко проснулся оттого, что ему на лоб противно так капало с потолка. В полутемном помещении, где он лежал, накрытый своей шубой, стояла сырость и запах дуба. У стен стояли бочки с алкоголем, мешки с мукой и овощами. Вообще, все это сильно напоминало до боли знакомый подвал ресторанчика Вадима во дворе торгового дома.