- Ничего, - уныло подтвердила Госкина. Но тотчас оживилась: - Наджибчик как-то обмолвился: если с ним что-нибудь случится, бедствовать я не буду. Ему удалось вывезти из Афганистана целое состояние, и оно будет моим. - Что же это за состояние и где оно? - Не знаю. Но я уверена, что записка поможет его найти. Анита задумалась. Пока что в этой истории было слишком много белых пятен, не позволявших выстраивать умозаключения. - Если так, то почему бы ему прямо не сообщить вам, где находятся богатства? - Он опасался! - Марья Антоновна перешла на лихорадочный шепот. - Говорил мне, что у него легион недоброжелателей, готовых устранить его и получить доступ к деньгам… Я думаю, что гибель Наджибчика не была случайной. Кстати, кучера, который не удержал сани, так потом и не нашли. Это неспроста! - Вы считаете, что вашего мужа убили? - Именно! А сейчас идет охота за его имуществом. - Госкина оглянулась на дверь и заговорила еще тише: - Через неделю после похорон кто-то пытался проникнуть в мой особняк. Ночью взломали окно на первом этаже… Спасибо слугам: услышали и подняли тревогу. - Взломщиков поймали? - поинтересовался Максимов. - Где там! Ловкие шельмы… никто их даже разглядеть толком не сумел. Но это еще не все! Три дня назад какой-то наглец забрался ко мне в будуар. Представляете! - Глаза графини округлились. - Я вхожу, а он стоит возле ночного столика и держит эту самую записку. - Она извлекла из-за корсажа серый надорванный конверт. - Рама распахнута, сквозняк… у меня волосы встали дыбом и от испуга, и от ветра… я закричала, прибежал дворецкий с кочергой, но этот негодяй перемахнул через карниз - и на улицу! - Вы его рассмотрели? - Только в профиль. Росту невысокого, худой, брюнет. И, как мне показалось, очень молод. - А записка? - уточнил Алекс. - К счастью, он ее бросил. - Графиня протянула ему конверт. - Вот. Можете ознакомиться. Максимов вынул из конверта листок бумаги, развернул его и прочел уже озвученные вдовой пять слов: - «Когда поутру лишишься всего, найдешь». Хм… Как-то это… не по-русски сказано. Сразу видно, что писал иностранец. - Дай-ка. - Анита взяла у него записку, внимательно всмотрелась в размашистую строчку. - Написано правильно, без ошибок… Насколько мне помнится, Наджиб неплохо владел русским языком. Она пару раз встречала его у графини и составила впечатление как о человеке способном и всесторонне образованном. - О да! - подхватила Марья Антоновна. - Наджибчик говорил почти без акцента. - Следовательно, у нас есть основания полагать, что записка нарочно составлена так коряво. Но зачем? - Любопытство охватывало Аниту все сильнее. - Я постараюсь с этим разобраться. - Конечно, Нюточка! - Марья Антоновна молитвенно сложила руки поверх завязанного узлом платка. - Я для того к вам и приехала. Если у моих врагов хватило дерзости дважды вторгнуться ко мне в жилище, то они не остановятся ни перед чем. Полиция беспомощна, а о ваших талантах я знаю не понаслышке… Живя в Петербурге, Анита однажды приняла участие в расследовании запутанного дела, связанного с исчезновением барона фон Штерна. Она проявила недюжинную сообразительность и в немалой степени поспособствовала поимке преступника. Молва об этом распространилась по всему городу. - Благодарю вас, Мэри. - Анита потупила взор. - Боюсь, вы меня переоцениваете… Но вы так и не рассказали, каким образом добрались сюда. Вошла Вероника и внесла начищенный медный самовар. Расставила чашки, пристроила на столе розетки с земляничным вареньем. Дождавшись, когда она покинет гостиную, госпожа Госкина отхлебнула горячего чаю и возбужденным тоном докончила свое повествование: - Я выехала из Петербурга на дрожках, но скоро приличные дороги кончились. Со мной был Ахмат, он афганец, Наджибчик рекомендовал его как слугу, по-собачьи преданного. Я взяла только его, потому что хотела улизнуть по возможности незаметно и не увлечь за собой неприятелей… В Новгороде на ярмарке торговали какие-то башкиры. У них был целый выводок верблюдов, и Ахмат предложил купить одного. В ту эпоху верблюды в России - вплоть до самых отдаленных сибирских уголков - использовались в качестве средств передвижения так же часто, как и лошади. Смекалистому Ахмату пришло на ум, что длинноногий исполин, привыкший ходить по зыбким сыпучим пескам, пройдет и через топкое месиво, в которое превратились провинциальные дороги в пору весенней распутицы. Расчет оказался верным. Бактриан с поклажей и двумя наездниками шел медленно, зато верно. Лужи и глинистая размазня были ему нипочем. Графиня, проколыхавшись несколько часов в неудобнейшей позе, отсидела себе все, но у нее и мысли не возникло сетовать на дискомфорт. - Слава богу, я у вас! - выдохнула она и откинулась на спинку кресла. - Уж вы-то мне поможете, не правда ли? Анита помешкала, обдумывая, как бы подипломатичнее ответить, чтобы, с одной стороны, не позволить гостье упасть духом, а с другой, ничего ей не гарантировать. Но в этот миг в гостиную, толкаясь, ввалились Вероника и Ахмат. Последний что-то тараторил, горничная отпихивала его, он рвался вперед. - Да постой же ты, ирод! - заклинала та, вцепившись в его влажный, покрытый бурыми разводами халат. - Куда без спросу?… - Цыц! - прикрикнул на обоих Алекс. - В чем дело? - Вот! - Ахмат разжал правую ладонь и заскрипел, коверкая слова: - Моя верблюд поставил, шел на двор, а это с неба падало… На стол с его загрубевшей смуглой руки скатился маленький холщовый узелок. - Как это с неба? - не поняла графиня. - Что ты такое городишь? - Грит, через забор кто-то бросил, - пояснила Вероника, опередив косноязычного басурманина. - Не иначе ребятня деревенская. Розгой бы их отлупить… - Погоди. - Анита развязала узелок и вытряхнула на стол содержимое: камешек, игравший, по всей видимости, роль утяжелителя, и бумажный клочок. - Здесь вроде как рисунки… Она развернула листок и поднесла к свече. Алекс и Марья Антоновна вытянули шеи, пытаясь рассмотреть, что на нем изображено. Их глазам предстала презанятная картинка, точнее, даже три, намалеванные заостренной угольной палочкой. Первая являла собой заштрихованный силуэт зверя, похожего на мифического грифона, только с хоботом. Во второй Анита не без труда признала карикатурный портрет государя императора Александра Первого. Ну а третья… - Алекс, это больше по твоей части. - Она протянула бумажку мужу. - Тут чертеж, я в этом мало что понимаю. Он расправил листок на столешнице, между графинчиком с наливкой и розеткой с вареньем, пригляделся. - Схема парового двигателя Уатта в продольном разрезе. Сразу видно, что рисовал профан. - Почему? - Не обозначено отверстие для выпуска пара. Цилиндр взорвется на первом же такте. Анита переглянулась с Марьей Антоновной. Графиня выглядела обескураженной. - Это чья-то шутка? - шевельнула она пухлыми губками. - При чем здесь я и Наджибчик? - Может, и ни при чем, - промолвила Анита, изучая рисунки, - но одно я скажу точно: соседские мальчишки не имеют к этому никакого отношения. - Ты права, - согласился Алекс и налил себе еще стопочку. - Теперь у нас уже два ребуса, и не берусь определить, какой из них сложнее. Анита положила перед собой записку, привезенную Госкиной. Что общего между этим текстом и подброшенной угольной мазней? На первый взгляд ничего. Но не будем спешить с выводами. - Вероника, - обратилась она к служанке, - приготовь комнату наверху. - И повернулась к графине: - Не желаете ли отдохнуть с дороги? - Да, пожалуй… - отозвалась Госкина, подавив зевок. - Хотя не знаю, засну ли после таких треволнений. - Здесь вы в абсолютной безопасности, - заверил ее Алекс. - Не сомневаюсь. Но у меня из головы не идет, что сейчас творится в Петербурге. Я оставила дом на дворецкого и горничных. Они люди надежные, но если нападет банда головорезов… Ахмат незаметно для всех попятился из гостиной. Ушла и Вероника - судя по всхлипываниям половиц в верхней комнате, она исполняла приказание госпожи. Анита успокаивающе погладила руку Марьи Антоновны. - Не переживайте. Главное, вы у друзей, и мы сделаем для вас все, что в наших силах… После горячего чая, который Максимов исхитрился разбавить наливкой, графиня размякла, ее клонило в сон. Вероника доложила, что комната готова, перина взбита, и ежели их сиятельство изволит, то можно отправляться почивать. Их сиятельство клевало носом и явно не возражало против небольшой сиесты. Анита проводила графиню наверх, велела Веронике пособить гостье с раздеванием, а сама спустилась в переднюю и накинула на себя меховую душегрейку. Утреннюю леность как корова языком слизала. Загадки, появившиеся с приездом Марьи Антоновны, будоражили мозг, заставляли его работать. И уже не тянуло сидеть в полудреме за вышивкой - ноги сами несли на улицу. В дверях возник Алекс. - Ты куда? - Пойду пройдусь. - Она набросила на голову мантилью, память о родной стране, и шагнула к порогу. - Хочешь со мной? - Хочу. Они сошли по ступенькам крыльца и направились к калитке. Дождь присмирел, однако все еще ощущалась мельчайшая водяная взвесь, обволакивавшая лица, руки и все вокруг. Максимову не терпелось обсудить историю графини и то, что этому сопутствовало. - Мне думается, - начал он с видом знатока, - что у госпожи Госкиной имеются не только недоброжелатели, но и друзья. Анита пожала плечами. - Тоже мне открытие! У нее в друзьях половина Петербурга. - Я имею в виду скорее не ее друзей, а этого… как его… Наджиба. Согласись, записка, которую она привезла, не содержит в себе полезной информации. В ней лишь сообщается, что графиня, лишившись всего, то есть мужа, не останется прозябать в нищете и получит припрятанное им богатство. - Не соглашусь. Почему муж - это всё? И как истолковать слово «поутру»? Почему Наджибу было так важно подчеркнуть время? Алекс недовольно сморщился, но упрямо гнул свою линию: - Это мелочи… Куда важнее, что записка не является путеводной нитью. В ней нет ничего такого, что натолкнуло бы на мысль о местонахождении сокровищ. Для этого Наджиб приберег кое-что еще. Зашифровал координаты в рисунках и передал одному из своих знакомых, кому всецело доверял. Этот знакомый получил указание не выпускать графиню из вида и подбросить ей листок с картинками при первой же возможности. - Добрый самаритянин поехал вслед за ней в Медведевку, чтобы здесь бросить листок через забор? - усомнилась Анита. - Своеобразное решение…