- Вы, кажется, планировали в правительственном тендере участвовать? Так вот, у меня есть опасения, что вашу фигуру даже к основному конкурсу не допустят. Отметут на предварительном этапе. - Волчица ты, Вичка, - простонал Смола. «А ты засранец!» - быстро подумала она. И очаровательно улыбнулась: - Во-первых, не Вичка, а Виктория Андреевна. А во-вторых, вы правы. Конечно, я волчица. Демонстрируем превосходные зубы и игриво добавляем: - Вот сейчас, например, когда полная луна, меня так и тянет в лес… - Ладно, острячка… черт с тобой, - устало вздохнул Смоляков. - Подпишусь. Говорят, ваше агентство и правда чудеса творит. Он тоскливо взглянул на графу сумма, скривился и черкнул подпись - ручкой из чистого золота. «Надо будет заставить, чтоб поменял ее - хотя бы на «Монте Граппу», - тут же решила Вика. Она быстро швырнула договор в сумочку. И продемонстрировала очередную белоснежную улыбку: - О'кей. Вплотную работать мы начнем завтра. А сегодня - предварительный урок. Попрошу вас забыть это дурацкое прозвище - Смола. Нет больше Смолы, а есть - Антон Иванович. Серьезный, дальновидный, благородный человек. Филантроп. Меценат. Бывший Смола оскалился: - А ты мне нравишься, киска. Давай я тебя в клуб свожу. Какой тут у вас в Москве самый крутой? - Спасибо, но вечер у меня занят, - отказалась Вика. И не удержалась, добавила: - Да и желания нет куда-то ходить со Смолой. Вот станете Антоном Ивановичем - тогда посмотрим. …Никаких планов на вечер у Вики не было. Да, признаться, ничего и не хотелось. Вот бы действительно уйти в лес - и завыть. Или хотя бы побыстрее добраться до дому и зареветь. От усталости, от постоянного нервного напряжения, от бесконечных надменных клиентов… Эх, стать бы снова маленькой девочкой - беззаботной и безпроблемной, и чтоб любимая бабуля была жива и можно было положить голову ей на колени и чувствовать, как добрые старые руки стирают слезы со щек… Квартира встретила ее тишиной и призрачным светом: в окна ломилась полная луна. «Толстенная! Не луна, а лунища! - оценила Вика. - Как рожа у этой… как ее… Ну, певички, что мы недавно раскручивали». Переодеваться она не стала. Плеснула себе коньяку. Распахнула окна. Упала в кресло. Со двора несся одуряющий запах сирени, в гаражах по соседству подвывали собаки. «Было бы так всегда. Просто ночь и луна, и пахнет сиренью, и тихо. И никаких Смол, из которых надо делать благородных Антон-Иванычей». Коньяк согрел горло, но усталости не снял. Вика, не раздумывая, плеснула еще. «Многовато я пью… Впрочем, с такой-то работой…» Ей вдруг захотелось сделать что-нибудь глупое. Например, выйти во двор и наломать букетище сирени. (Ох, как в детстве они воевали за эту самую сирень со злыми соседками!) Или взять из гаража машину и поехать извозничать. И всю ночь просидеть за рулем, слушая нудные или трогательные истории пассажиров. «Оставь, мать, - вяло осадила она себя. - Лучше еще коньячку, и все пройдет». Была бы жива бабушка - о третьей рюмке речи бы не зашло. Не потому, что бабуля запрещала ей пить. Просто рядом с ней проходила любая тоска. Прижмешься к ней, вглядишься в любимые морщинки, уткнешься носом в халатик, от которого всегда пахнет милой «Красной Москвой»… Интересно, что бы сказала бабушка по поводу ее нового заказчика?… Наверно, вот что: «Как ни закрашивай пятна у леопарда - все равно он хищник. А значит, извини за грубое слово, - негодяй». - Да нет, бабуля. Какой он негодяй? Обычный деляга. Начальный капитал наворовал, а теперь хочет стать вроде как честным. И респектабельным. - Вика поймала себя на том, что отвечает вслух. Разговаривает с человеком, которого уже год как нет в живых… «Так и с ума сойти недолго, - подумала Вика и попросила: - Отпусти уж меня, бабуля!» Но ее так и подмывало пройти мимо бабушкиной комнаты. И вздрогнуть от счастья - потому что из-под двери пробивается полоска света. И ворваться в комнату, и увидеть в кресле знакомую сухонькую фигурку, и услышать ласковое: «Заходи, Викуля! Поболтаем…» «Умерла бабушка - и болтать стало не с кем, - вздохнула Вика. - Кругом одни понты и деляги. Ох и сложно мне с этим Смолой придется!» Да что ж ей так жаль-то себя сегодня? От коньяка, что ли? Или от усталости? Ей плясать надо, что противного заказчика уломала на полную сумму, а она, дура, куксится. Луна за окном, кажется, раздулась еще больше. Значит, сейчас совсем поздно. По крайней мере, кому-то звонить - точно неприлично. Может, электронную почту просмотреть - раз уж вечер свободный выдался? Вика включила свой лэптопчик. Странная картина: синий экран компьютера, темная комната, а за окном таращится огромная луна… Пока устанавливалось соединение, она пыталась вспомнить, когда в последний раз открывала свой личный почтовый ящик. Да, наверно, уже месяц прошел. Все не до того. Едва успеваешь деловые письма просмотреть - а они приходят на корпоративный адрес. «Вот я бестолочь! - укорила себя Вика. - Мы же переписывались - с учителем из Карелии, с программистом из Сан-Франциско, со студентом из Болоньи… Просто так переписывались, для души. А я про них всех просто забыла!» Вика запустила почтовую программу. Наверно, ее ящик от писем лопается… Но нет. В графе «Входящие» светится хиленькая единичка. Единственное письмо. «Забыли. Все про меня забыли», - с досадой подумала она. Кликнула по жалкой единичке… и луна будто рассыпалась в миллионы осколков. В графе «Отправитель» значилось: бабушка. «Виктория! Возьми себя в руки. Это рекламная рассылка. Сейчас откроешь письмо и убедишься - обычная лабуда. Кто угодно мог бабушкой назваться. Пансионат «Бабушка» - где уютно как дома. Школа вязания под названием «Бабушка». Или кафе с домашними пирогами…» Позвольте, а обратный адрес какой? [email protected]. Ну надо же - «totsvet»! Совсем уж глупо. Она такую дрянь и читать не будет - не иначе какой-то шутник вирус прислал. Вика уже потянулась кликнуть мышкой на «Стереть», как вдруг в уголке экрана замигало: У вас ровно минута, чтобы открыть письмо. Иначе оно будет уничтожено. Да что за бред такой? Вика поймала себя на том, что считает секунды. Двадцать пять, двадцать, пятнадцать… А луна, кажется, уже заходит - по крайней мере, в комнате стало куда темнее. И от клавиш компьютера идет такой жар, будто изнутри он напоен огнем. «Ладно, пусть вирус. Пусть компьютер сдохнет - подумаешь, велика беда. Я девушка предусмотрительная, все нужные файлы скопированы на дискетах. А компьютерная начинка… да и пес с ней, с начинкой. Но каковы эти ребята, кто занимается рекламной рассылкой, а! Вот раздразнили! Надо этот метод запомнить - авось в работе пригодится…» И Вика щелкнула по иконке «Открыть». Дорогая внученька! Если бы ты знала, как я по тебе скучаю… Тут хорошо, большего сказать не могу. Огорчает одно: мы знаем то, что будет завтра, и через месяц, и через год… А живущие на земле ходят к гадалкам и не верят, что это горько, когда тебе ИЗВЕСТНО ВСЕ. Я так и слышу, как ты кричишь: «Бабуля, глупости! Ну расскажи же мне!» Нет, Вика. Не могу и не в силах. И так нарушаю все возможные правила. Но все-таки… Викушенька, родная моя! Ты - на неправильном пути, извини за глупые красивые слова. Сверни с него, если сумеешь! А я постараюсь тебе помочь, чем могу. Целую тебя крепко-крепко. Люблю, тоскую. Твоя бабушка. В окно раздался стук - противный, скребущий. Вика вскрикнула - нет, ничего страшного. Просто в квартиру просятся ветки сирени. И собаки на улице воют все громче. И луна, перезрелый апельсин, кажется, сейчас ввалится в дом. А экран компьютера медленно заплывает красным - словно наливается кровью… «Связь прервана», - сообщает лэптопчик. Вика без сил откидывается в кресле, и тупо смотрит на пустую коньячную рюмку, и в ужасе думает: «Все. Допилась». …Проснулась она на рассвете. Спалось на удивление хорошо. И сон снился приятный - про девушку, такую же, как она сама: умную, красивую и успешную. Только живет эта девушка не сейчас, не на изломе тысячелетий, а пятьдесят лет назад. В совсем другой Москве - с пузатыми троллейбусами и редкими «Победами». С Большим театром, в котором блистает Галина Уланова. С разговорами о том, что, может быть, в космос скоро полетит беспилотный корабль, а потом и человек… И однажды весенним вечером эта девушка узнает, что… Впрочем, такой сон даже записать не грех - в нем и сюжет есть, и характеры, и драйв… Просто не сон, а настоящее начало романа. Самое настоящее! Может быть, это ночное видение и есть та помощь, которую обещала ей бабушка? Вдруг завтра продолжение приснится, а послезавтра - следующая часть? А потом она и целый роман напишет?! «Да ну, Виктория, ерунда, - осадила она себя. - Ты что, правда, что ли, веришь в письмо с того света? Привиделась вчера с усталости да с коньяка какая-то глупость…» Но все-таки не удержалась и, даже не попив кофе, кинулась к компьютеру. Подключилась к Интернету, вышла в свой почтовый ящик… «Здравствуйте, Вика Кулакова»… Ящик забит почтой, семнадцать входящих. И никаких следов вчерашнего письма. Как обычно, море глупой рекламы и несколько весточек от сетевых друзей: «Куда ты пропала? Почему не пишешь?» Вика быстренько состряпала типовые ответы: огромное сорри, работы выше головы, но как только разгребусь, так сразу… И отключилась от Интернета. «Значит, вчера у меня все-таки был глюк… Фу, дурочка, а ты что, сомневалась, что ли? Но сон я все-таки запишу. Будем считать, что записать его - утренняя зарядка. Зарядка для мозгов». …На работе все шло как обычно. Ее шумно поздравили с удачным контрактом, шеф сказал, что он ею гордится. Антон Иванович, новый клиент, вчерашний Смола, звонил целых четыре раза, горел желанием приступить к работе. Говорить при этом желал непосредственно с госпожой Кулаковой, и секретарши тут же начали шептаться, что Вика с ним переспала… В общем, обычная жизнь крупного пиаровского агентства. Колготная, суетная работа по превращению дерьма в конфетки. А сейчас, когда на носу выборы в Госдуму, спрос дерьма на превращение в конфеты существенно увеличился… Викины телефоны разрывались - одни проблемы кругом. Газетчики, которым заплатили за хвалебную статью, материал благополучно напечатали. Но сопроводили его собственным, совсем не лестным, комментарием. Клиент, разумеется, рвет и мечет… Потенциальный депутат засветился в гей-клубе и попал под прицел ушлых фотографов из желтой прессы. «А негативы стоят дорого, - издеваются желто-прессные. - Пять косых минимум». Ведущий прикормленного ток-шоу повел себя и вовсе нахально: «Я тут машину разбил. На хорошие деньги попал. Так что вашего гаврика из передачи придется выкинуть. Поищу тех, кто больше платит». Так что приходилось и льстить, и упрашивать, и угрожать… А попутно еще и концепцию разрабатывала - как превратить недалекого провинциального нувориша в комильфо и образец респекта. Смола от ее планов явно взовьется, а Антону Ивановичу должно понравиться. Вечер тоже занят - уже договорились со стилистом. Вместе поедут к Смоле и будут внушать, что черный костюм с серыми носками не носят. И галстук с крокодилами годится только для приватных вечеринок. И перстень с брюликом в два карата на переговоры лучше не надевать… В общем, вернулась Вика поздно. А встала опять на рассвете. Потому что ей снова приснился сон про ту же девушку. Продолжение сна. «Ты, кажется, хочешь прославиться? Ты хочешь, чтобы Большой театр рукоплескал тебе? Может быть, ты и о правительственном концерте мечтаешь? Чтобы Политбюро тебе аплодировало стоя? Так вот, морковка. Боюсь, что о славе тебе мечтать рановато. Лучше думай, как в живых остаться…» На самом интересном месте Вика проснулась. Выскочила из постели, заварила кофию и засела за компьютер… Прошло три месяца Смола уверенно откликался на Антона Ивановича, заменил смазливую секретаршу на опытную грымзу, все увереннее употреблял слово «генезис» и даже однажды посетил концерт Спивакова.