– И нам, – добавил женский голос. – Раз ваша толстуха в него влезла, то и моя жаба-свекровь втиснется, прости господи, за справедливое слово. – Мы первее подошли! – зачастили слева. – Сначала нас обслужите! – А я тут вообще уже час жду! – взвизгнули справа. Уходя от стенда, я оглянулась. Красную, вспотевшую Тамару атаковала толпа тучных людей, желавших во что бы то ни стало осмотреть и купить «Каку». Может, мне вернуться и потребовать денег за участие в рекламной акции «Гиппопотам в багажнике»? – Ну, что? Проиграла? – потер руки Игоряша. – Ты не только туда влезла, но и прокатилась! Я лишь кивнула в ответ. Радостные мужики стали грузить в джип составные части «Мигеига». Работая руками, они не уставали молоть языками – обсуждали, какая замечательная малолитражка родится в гараже Мишани, подсчитывали будущие барыши и даже тратили их. К их чести следует отметить: они не были эгоистами, шкуру неубитого медведя пилили поровну, на всех. Мишаня собирался подарить Лариске шубу, сапоги, золотые сережки и свозить ее в Турцию. Генаша решил отправиться с семьей в Египет и там одеть всех в кожаные куртки. Он даже не забыл про тещу – добрый зять расщедрился на коробку рахат-лукума и килограмм халвы. Игорь, не имевший ни отпрысков, ни жены, задумал основать премию «Лучший психолог райцентра Енотово» и вручать ее ежегодно по итогам одноименного конкурса. Никто не проявил жадности, не заговорил о накопительном депозите, черном дне и наступающих тяжелых временах. Нет, все мои спутники предвкушали радужное будущее, они были самозабвенными оптимистами. Глава 23 Устроившись на переднем сиденье, Игорь спросил: – А где листок с визуализацией? – Ты о чем? – поинтересовалась я, выруливая на МКАД. – Мы же поспорили, – слегка повысил голос он, – ты используешь мою методику «Сто миллионов пожелай, и они твои. Сто миллионов рублей. Сто миллионов решений любых проблем!». Получаешь капитал – и покупаешь мне комп. – А ты мне СВЧ-печку, если мантра не сработает, – усмехнулась я. – Смотрите, братец Аленушка! – с радостью детсадовца, который увидел на дороге слона, закричал вдруг Мишаня. Я вздрогнула. Только отвратительного зайца в красной шапке и брекетах на кривых зубах мне сейчас и не хватало. – Где, где, где? – занервничал Гена. – Не вижу! – Вон, впереди, – суетился Миша. – Тань, притормози, Генаше посмотреть охота. Я вцепилась руками в руль. Детский сад, штаны на лямках! С виду взрослые мужчины, а по сути – крошки из ясельной группы. – Сто миллионов... – зудел Игоряша. – Визуализируй кейсы с банкнотами. Не думай о кроликах. Никогда не думай о кроликах! – Вон, смотри, – подпрыгивал на заднем сиденье Мишаня, – наклейка на микроавтобусе. Не знал, что уже стикеры с братцем Аленушкой продают. – Сто миллионов рублей, – дудел мне в ухо Игорь, – сто миллионов решений проблем. Повтори! – Сто миллионов рублей, – покорно отозвалась я. С таким, как Игорь, спорить опасно, он не отстанет. Наоборот, утроит, упятерит усилия. Я чуть расслабилась. Существует ли в русском языке словечко «упятерит»? Или длительное общение с братьями Лариски и ее женихом оказало пагубное влияние на мой мозг? Еще десять минут, и кажется, я с радостью соглашусь участвовать в создании «Мигеига». – Не вижу, – гундосил Геннадий. – Ой, да вот же наклейка! – завопил Мишаня. – Генаша, открой глаза! – Где? – чуть не плакал тот. – Впереди, чуть левее! – Где? Где? Хочу увидеть спикер с братцем Аленушкой! – ныл Гена. – Стикер, – быстро поправил Игорь. – Спикер – это болтун, а тебе нужна картинка. – Фиг с ним, с названием, где братец Аленушка? – заголосил Генаша. – О, нашел! Тань, догони автобусик, а? – Не могу, – сквозь зубы процедила я. – Он же прямо у нас перед капотом, обойди его слева! Поравняйся! – командовал Гена. – Хочу спросить, где шофер переводилку с братцем Аленушкой купил. Детям в подарок привезу, они от кроля без ума. Ну, Тань!! – Никаких кроликов! – взвизгнул Игорь. – Не мешай визуализации желания. Сто миллионов! Тань, говори: хочу сто миллионов рублей прямо сейчас! – Хочу сто миллионов рублей прямо сейчас, – проскрипела я, отчаянно желая лишь одного – оказаться от мужиков как можно дальше, лучше всего на Марсе, Венере, в системе альфа Центавра, на звезде Бетельгейзе, у зеленых человечков, у синих монстров, на чаепитии с розовыми длинноухими... – Ты думаешь о зайцах, – невесть как считал мою последнюю мысль Игорь. – Тормози! – заорал Гена. Я нажала на газ, тут же поняла свою ошибку и живо переместила ногу, но поздно. Раздался стук, скрежет, прямо перед моими глазами появилась круглая наклейка с изображением нагло ухмыляющегося уродливого порождения фантазии самодеятельного художника. – Пипец! Врезались! – подытожил Генаша. – Баба за рулем хуже слона в балете. Я набрала полную грудь воздуха и хотела в доходчивых и не совсем парламентских выражениях объяснить мужикам все, что думаю о них, братце Аленушке, слоне в балете, «Каке», «Мигеиге» и прочем. Но услышала стук в стекло. Проглотив невысказанную речь, я нажала на кнопку, увидела парня в камуфляже с автоматом в руке, еще раз обозрела заднюю часть автомобиля, в который врезалась, и поняла: психотехника Игоряши сработала – желание увидеть на дороге прямо сейчас сто миллионов рублей исполнилось. Я въехала в инкассаторскую машину. – Шофер пусть вылезет, остальным сидеть! – сурово распорядился охранник. Я выпрыгнула из джипа и показала рабочее удостоверение. – Все в порядке. Я сотрудница спецбригады по расследованию особо тяжких преступлений. Авария случайная, никто вас грабить не собирается. – Мне плевать, кто ты, – буркнул секьюрити. – В машине деньги, только дернись – пристрелю. Имею право! – Насколько я знаю, ты не имеешь права покидать бронированный автомобиль ни под каким видом, – ехидно улыбнулась я. – А сейчас нарушил инструкцию. Давай прекратим говорить о правах! – Ща уеду, а ты тут кукуй! – зашипел парень. – Ну и отлично, – хмыкнула я, – ты направо, я налево. Чинить джип не моя проблема. Да он и не пострадал. У твоего танка, похоже, вообще царапина. Плюнешь на отметину, и нет ее. Увози свой кошелек на колесах. – А ты не распоряжайся! – побагровел охранник. – Зачем наклейку на служебный автомобиль налепил? – рассердилась я. – Второе нарушение протокола. – Где? – удивился парень. Я показала на картинку. – Любуйся – братец Аленушка. – Черт! – выпалил охранник. – Это не моя работа. Мы за выручкой заходили, небось дети баловались. – Третий косяк! – заявила я. – Инкассаторский броневичок не может на маршруте оставаться без присмотра. Ты жалуешься на меня, – а я кропаю докладную на тебя. Только мое начальство посмеется и выбросит пасквиль. Интересно, как поступит твое? А вот и машина ГАИ. Мы здесь! Я замахала руками, но бело-синий «Форд», притормозив на секунду, снова прибавил скорость и исчез в потоке. Я чуть не задохнулась от злости. Отлично понимаю ход твоих мыслей, парень. Увидел две спецмашины и решил не связываться? Ну, погоди, я запомнила твой номер! Правда, только цифры – двести пятьдесят. Ты и не представляешь, на что способна обозленная Сергеева. Я мстительна. – Вот придурок! – воскликнул секьюрити. – Гаишники нас терпеть не могут, потому что не имеют права тормозить. – Нас они тоже съели бы без горчицы, – кивнула я. – У меня талон без права проверки. – Кретины! – фыркнул парень. – Взяточники! Видят «кошелек» и полагают, что все бабло мое. Меня Женей зовут. Ничто так не роднит, как общая неприязнь к одному человеку. Я улыбнулась. – А я Таня. На броневичке никаких повреждений нет, успокойся. – А у тебя чуток номер погнуло, – уже другим тоном произнес Евгений. – Ладно, давай разъезжаться. – Наклейку сними, – напомнила я. Женя попытался отодрать картинку, но безуспешно. Из джипа выскочил Генаша и зачастил: – Ща я ее ножичком, аккуратненько... У нас инструмента полно, собрались «Мигеиг» делать и закупились на ярмарке.