– Супер! – обрадовался Миша. – Хорошо, когда соседи приятельствуют. До вокзала мы домчались без особых проблем, поезд прибыл по расписанию. Пассажиры, отчаянно зевая, начали выбираться из вагона, и я обрадовалась. Похоже, утреннее приключение не затянется. – Как зовут человека, который везет брумбель? – спросила я у Миши. Тот почесал затылок. – Черт! А этого Карина Карловна и не сказала... Она исключительно про эту хрень говорила, типа: «Брумбель надо привезти! Ведите машину аккуратно, брумбель нельзя трясти, как мешок с картошкой, не газуйте, не тормозите, как на ралли, брумбель может удариться. Проверьте, чтобы в машине было чисто, не испачкайте брумбель». Кучу ненужных указаний дала, а имя-фамилию курьера не додумалась сообщить! Я тоже сглупил, не спросил. Хотя у меня оправдание есть: Карина Карловна так насела, что я уходил из ее кабинета покачиваясь, укачало меня от ее болтовни. Я оглядела платформу. У открытой двери вагона дремала проводница в слишком узкой и короткой форме. Чуть поодаль топтался грузный мужчина, у ног которого стоял ящик. Миша тоже заметил его и гаркнул: – Здравствуйте. Вы привезли брумбель? – Нет, – неожиданно писклявым голосом ответил прибывший, – я жену жду. – Ну и где этот хренов брумбель? – завозмущался Михаил. – Куда подевался чертов брумбель? Где его носит, идиотского брумбеля? Народ давно вышел, а брумбеля не видно! – Здесь! – звонко ответили из тамбура. – Брумбель тут, но мне одной не справиться. Миша крякнул и вошел в поезд. Я без промедления последовала за ним и увидела стройную, очень хорошенькую блондиночку в сапогах-ботфортах и симпатичной дубленой курточке, из-под которой торчал подол то ли мини-юбки, то ли экстремально короткого платья розового цвета. – Где брумбель? – без особой радости поинтересовался Миша. – Тут. Помогите, пожалуйста, – пролепетала незнакомка и чуть посторонилась. Михаил присвистнул, я вздохнула. За спиной красавицы громоздились здоровенные ящики. Штук десять, не меньше. – Вот, блин, чертов брумбель! – в сердцах выпалил Михаил. – Хорошо, что джип большой. – Простите, – прошептала блондинка, становясь пунцовой. – Нам понадобится тележка, – протянула я, – брумбель так до машины не донести. – Хренов брумбель! – дал волю раздражению Михаил. – Ну-ка, отойдите в сторонку... – Меня зовут Машенькой, – смущенно представилась девушка, прижимаясь к стене. – Лучше вам сойти на перрон, – прогудел Михаил. – Это ж какой дурак додумался эту ерунду в короба без ручек запихать? – Извините, – побагровела Машенька. – Меня дома четыре человека провожали, я думала, в Москве тоже не один мужчина встретит. Папа приказал прямо с вокзала к Карине Карловне отправляться. – И кто у нас папаша? – риторически поинтересовался Миша, оценивая взглядом размер свалившейся на него беды. – Он брумбель де... – начала Машенька. Конца фразы мы не расслышали, все звуки утонули в громком гудке отбывающего от соседней платформы состава. – Ясненько, – вздохнул Михаил, когда воцарилась относительная тишина, – ваш отец сделал брумбель. Машенька сравнялась по цвету с перезревшим баклажаном. – Можно и так сказать. – Вот странный мужик, не в обиду ему будет сказано, – прокряхтел Михаил, хватая один из ящиков. – Офигенно здоровенный брумбель у него получился. А уж тяжеленный! Хуже чугунины. Машенька закашлялась и вышла из вагона. – Нет, не понимаю я таких людей, – злился Миша. – Девчонка в Москву за шмотками отправилась, а папенька ей хренов брумбель всучил. Добро бы он маленький был, симпатичный. Так нет же, уродище неподъемное! Легче, наверное, корову тащить, чем этот брумбель. – Замолчи, – посоветовала я. – Маша вся красная, наверное, ей неудобно за глупость отца, не смущай девушку. Куда ей деваться? Он приказал, дочка подчинилась. Михаил вытер со лба пот. – Некрасиво вышло, сейчас исправлю. Сопя от напряжения, Михаил выволок первый ящик на перрон и повернулся к трясущейся то ли от холода, то ли от недосыпа девушке. – Простите, не хотел вас обидеть. – Я совсем не сержусь, – зашептала блондинка. – Понимаю, сколько неудобств вам доставила. Не моя идея отправиться в столицу, папина, он мне... – Хренов брумбель всучил! – взревел Михаил. Я посмотрела на вновь побагровевшую Машеньку и побежала к группе стоявших невдалеке носильщиков. Когда груду ящиков втолкнули в мой безразмерный джип, места там осталось всего ничего, на двух мышей. – Хорош бы я был со своей праворульной трехдверкой, – вздохнул Миша. – Спасибо тебе, Таня! Надеюсь, ты не опоздаешь на работу из-за меня. – Времени много, дорога пока пустая, – успокоила я его. – Простите, правильно ли я поняла, Татьяна не служит у Карины Карловны? – робко осведомилась Машенька, когда я выехала на проспект. – Нет, – ответил Миша, – Таня помогает с брумбелем из хорошего ко мне отношения. – Ой, как неудобно! – снова залилась краской Маша. – Чепуха, – попыталась я успокоить девушку, – вы же не виноваты. – Если отец сделал брумбель, дочь за него не в ответе, – галантно подхватил Михаил. Маша превратилась в сочную свеклу, и тут у нее в сумке затрезвонил сотовый. – Доброе утро, тетя Карина, – зачирикала гостья. – Доехала отлично. Да, встретили. Да, еду. Да, чудесно. Да, да, да. Ой, зачем? Ну не надо! Девушка захлопнула «раскладушку». – Тетя Карина? – удивился Миша. – Вы родственники? – Ага, – прошептала Машенька, – мой папа ее родной брат и... – Поворачивай налево, – сказал мне Миша, – приехали. Тормози у зеленого дома. Я послушно совершила маневр и увидела женщину лет сорока пяти в роскошной норковой шубе. – Тетечка! – заорала Машенька, выскакивая на тротуар. – Мусенька! – замахала руками дама. – Иди скорей в дом. – Мне так неловко! – заломила руки Маша. – Бедный Миша чуть не надорвался ящики таскать. – Это его работа, – отрезала тетка. – Раз ума нет, пусть носит тяжести. В другой жизни он университет окончит, и я у него в услужении окажусь, а пока ему придется молча моим приказам подчиняться. – Танечка любезно свой джип предоставила, – продолжала причитать девушка, – мне жутко неудобно. Карина Карловна окинула внедорожник беглым взглядом, но промолчала. – Тетечка, нужны грузчики, – стонала племянница, – иначе Миша долго провозится, Таня на работу опоздает. У меня даже сердце от переживаний заболело. – Иди, деточка, в квартиру. Вот ключики, – ласково пропела Карина Карловна. – Остальное моя забота. – Спасибо вам, Танечка, Мишенька! – колокольчиком прозвенела Машенька. – Еще раз простите за тяжелый багаж. Едва милая девушка исчезла в подъезде, как Карина Карловна накинулась на Михаила: – Идиот! Ничего поручить нельзя! Довел ребенка до слез! Как ты посмел ее упрекать? – Я вообще молчал, – испугался Миша. – Ну, может, разок сказал, что брумбель тяжелый. – Что? – с нехорошей интонацией произнесла начальница. – Кто неподъемный? – Брумбель, – пояснил Михаил и решился на откровенность: – Еле-еле внутрь машины влез, вон сколько упаковок! Карина Карловна заморгала, словно пустынная ящерица, – верхние веки медленно-медленно опускались, потом поднимались, обнажая застывшие глазные яблоки, и снова приходили в движение. – Я ей ни слова плохого не сказал, – защищался Миша, – девушка не виновата, что ее отец брумбель этот настрогал и в Москву отправил!