Свет со станции постепенно померк, отдалился, и землянин был вынужден сперва перейти на шаг, а затем и вовсе коснуться стены, осторожно перебирая ногами и моля, чтобы никаких ответвлений из тоннеля не отходило. Вскоре показалась руна дежурного освещения. Макар прибавил ходу, но, миновав ее, был вынужден вновь перейти на черепашью скорость. Наконец показались красные отблески аварийного освещения, и стали видны контуры искореженной громадины. Кто-то копошился возле разбитого поезда. «Жив!» – мелькнула мысль, и Макар припустил бегом, но, не добежав несколько метров, замер. Волосы на затылке зашевелились и встали дыбом. Воображение живо подкинуло всю ситуацию в целом: чужая планета, неведомые сказочные существа, магические артефакты, подземелье с красным освещением. Где вход? Где выход? Где припасы еды и воды? Где добродушный тролль и вечно всем недовольный гном? «Я один!» – набатом ударила мысль. Колени задрожали. Не в силах оторвать взгляд, Макар наблюдал, как абсолютно целый и невредимый машинист пытается разломать и убрать препятствие с узкоколейки. – Помог? – раздалось позади едва слышно. Макар одновременно заорал, подпрыгнул, развернулся, выставил вперед руки, выпучил глаза, перебрал в памяти все известные матерки и вспомнил самые яркие моменты жизни. Перед ним с мрачным видом стоял Хардон. Он одной рукой перехватил дрожащие конечности землянина, а другой отвесил увесистый подзатыльник: – Ну-ка тихо! Макар заткнулся. – Если вы хотите получить компенсацию за причиненное неудобство, то вам нужно обратиться в администрацию транспорта, – заметил их машинист. – Все еще хочешь ему помочь? – прошипел Хардон. – Н-н-н… к-к-к… – Понятно, я так и думал, – кивнул гном и подтолкнул землянина: – Иди уже к станции, горе-помощник. Макар на автомате переставлял ставшие деревянными ноги. Мозг отказывался верить увиденному. Кое-как, с помощью тролля, взобравшись на перрон, Макар взгромоздился на лавку и нахохлился. – На, глотни, – заботливо поднесли фляжку ко рту. Макар сделал глоток и скривился: – Тьфу, гадость! – Ты не прав, – философски заметил Вэн-Вэй, затыкая крышку своей фляжки с саммуром. – Макар, – проникновенно заговорил гном, присев рядышком, – когда я говорил, что машинист уже мертв, я имел в виду, что он не умер от ран за это время, а что он уже был мертв изначально, понимаешь? Вчера, сегодня, год назад, десять лет назад… все время, что нас нет в Первограде, он был мертв и водил свой поезд. – Но как… это… магия? – Это не магия, – вздохнул Хардон. – Это проклятие. Когда-то давно, теперь точно никто и не скажет, умер кузнец. Родственники провели обряд, все как положено, чин по чину, уложили в склеп. А через два месяца он вернулся. – Ну у нас тоже такие казусы случались, – припомнил Макар. – Организм человека ведь… ну и гнома в вашем случае, до конца не изведан, и получается, что иногда он по какой-то причине впадает как бы в спячку. Сердце бьется так редко, что его никто не слышит. Человека хоронят, а он потом оживает. – Мы об этом знаем, – отмахнулся Хардон. – Эльфы своими снадобьями вообще горазды усыпить кого угодно, даже вон на троллей нашли управу, так что… Но здесь было что-то иное. Поначалу-то да, родня обрадовалась, кинулись виниться и обниматься, а он словно и не видит никого. Бубнит, сипит, хрипит что-то про работу. Зашел в кузню и начал ковать. Вечером пришел домой, лег на лавку и лежит с открытыми глазами, лишь бубнит что-то. Тогда уже и начали догадываться, что с ним что-то не так. Присмотрелись внимательнее, а он и не дышит вовсе. А уж когда в кузне ему руку молотом расплющило на глазах у всех, а потом через несколько минут она приняла обычную форму, тут уж паника возникла что надо. – И что сделали? – Пробовали его закрывать, но он всегда как-то выбирался. Пробовали связывать, но он развязывался и возвращался на работу, а вечером приходил домой. Родня не выдержала и уехала. – А он? – Так и ходил в кузню. – Не считай меня циником бесчувственным, но, может, это не так и плохо? Не жалуется, не устает, ходит и работает себе на благо клана. – Отец говорил, что возникали поначалу подобные высказывания, но, во-первых, он каждый день ковал лишь кирку и ни на какие уговоры выковать что-либо иное не реагировал, а во-вторых, еще через месяц пришел из склепа машинист, которого ты сегодня уже видел… – Ну, тоже как бы… пусть себе ездит. – А потом стали возвращаться все, кто умер после машиниста. И оказалось, что легко говорить: «Ничего страшного, пусть работает», – когда это касается твоего соседа. А когда почти в каждую семью пришел умерший родственник… Народ не выдержал и покинул Первоград. Макар задумался. Его практичный земной ум принялся увязывать причины и следствия. Но информации катастрофически не хватало. – Припомни, может, вы тогда что-то откопали, на что-то наткнулись… ну, необычное что-то? Гном залез в бороду и принялся с задумчивым видом чесать подбородок. – Да кто его знает? – выдал он через минуту. – Если кто что и нашел, то ничего не рассказал или сам не придал значения. Но вот дед как-то обмолвился, будто и монстры по ту сторону Ворлоговых гор объявились примерно в то же время. – Ну вот! – победно вскричал землянин. – А что «вот»? – отмахнулся гном. – Мы здесь, они там… Связи в них только то, что возникли они в одно время, да и то… руной на воде писано. Макар расстроенно вздохнул. Больше аргументов не было. Зато назрел очередной вопрос: – И что, много их… таких здесь? Часто мы их будем встречать? – Чаще, чем хотелось бы, – посетовал Хардон грустно. – Может, перекусим уже, сколько можно чесать языками? – поинтересовался Вэн-Вэй. Предложение было встречено на ура. Память Макара было заикнулась об отрубленной руке машиниста, подсовывая страшные картинки, но желудок в приказном порядке отправил ее куда подальше. Поужинав, решили прямо здесь расположиться на ночлег. – А он к нам не придет? – на всякий случай уточнил землянин. – Нет, – успокоил гном. – Во всяком случае, пока не растащит завал, с места не сдвинется. Уверенности в голосе Хардона не чувствовалось, но решение было принято, и Вэн-Вэй уже даже расстелил подстилку и улегся. Пришлось Макару тоже укладываться, одним глазом кося на темнеющий зев тоннеля. Через некоторое время усталость взяла свое, и он уснул. 23-е скарнаша Ворлоговы горы. Первоград Сколько проспали, неизвестно, но, судя по всему, долго – все отдохнули и выспались. За завтраком принялись обсуждать планы. Дейв в разговор не встревал, хмуро пережевывая вяленое мясо и запивая остатками воды. Смена роли с ведущего, знающего если не все, то достаточно, чтобы быть уверенным в своих силах, на ведомого ему не нравилась. Но и психовать, что-то доказывать было глупо. После небольшой внутренней борьбы проводник решил пока следовать с группой. Вернуться в тот тупик, где скрыта дверь наружу, он всегда успеет. В возможностях своей памяти Вирт был уверен на все сто. Натренированная на многочисленных горных тропках и ловушках, она была способна вместить внушительный кусок пути через лабиринт, буде такой впереди обнаружится. Тем временем спутники закончили строить планы, коих по большому счету оказалось всего ничего: как только выйдут в сам город, найти что-нибудь узнаваемое и попробовать сориентироваться по карте – это раз; найти воду – это два. Борг, вытянув на ладони «слезы дракона», двинулся первым, сжимая во второй руке меч. Следом шел Митро, тоже с оружием на изготовку. Дейв вызвался замыкающим. Минут через тридцать встретилось первое ответвление, уходящее более узким проходом куда-то налево. После недолгого совещания было решено двигаться, никуда не сворачивая. Впрочем, и не пришлось. Еще через час спуск закончился, приведя путников на обширную круглую площадку. – Вот это да… – выдохнул Борг, двигаясь вдоль стен и высвечивая разнообразное вооружение, развешенное на каменной поверхности. – Вы только посмотрите! Чего тут только нет! – Не отвлекаемся, – шикнула Саула. – Ищите выход отсюда! – Но Саула! – практически в унисон простонали Смех и Борг. Девушка вздохнула и смирилась с неизбежным: – Ладно, но недолго! «Недолго» растянулось минут на двадцать, потому что помимо оружия на остальных частях стены были развешены и одежда, и доспехи, и массивные шкафы с вялеными продуктами, завернутыми в пожухлые коричневые листья. Митро жадно принялся набивать вещевые мешки вяленой снедью. – Вы чего? – удивился Вирт. – Она же здесь фирт знает сколько времени лежит! Гарантированно испортилась уже давно. Я это точно есть не буду! – Ты можешь и не есть, – не прекращая разграблять шкафы, меланхолично заметил Митро, – а вот я буду. Да еще и с аппетитом! Потому что еда, завернутая в листья эльфийской маки, не пропадает. Уж кому-кому, а тебе как проводнику это стыдно не знать. Нет ничего более практичного, чем брать с собой еду, упакованную в эти самые листья. – Где я тебе в нашей глуши листья эльфийской маки возьму? – искренне возмутился Дейв. – Я и не слышал о ней никогда, не то что уж… – Тоже верно, – не сбиваясь с философского настроения, согласился Смех. – Но теперь-то никто тебе не мешает восполнить пробел в знании… материальным способом, так сказать. – Это… ну да! – сориентировался Вирт и последовал примеру Митро.