— Что ты делаешь? — спросила я у нее. — Перегрелась, — сказала она, открыла шкаф и стала рыться в огромном количестве кардиганов. Я закрыла за собой дверь, и она настороженно посмотрела на меня. — Я знаю о тебе и Джее, — тихо сказала я. Она вздохнула, захлопнула шкаф и открыла другой. — Видимо, он рассказал. В этом месте ничего не утаить. — Ада, мне так жаль. — Я не хочу говорить об этом. — Я знаю, как сложно это должно быть, — сказала я, подходя к ней. Я вытянула руки, пытаясь обнять ее, но она отпрянула, ее ладонь остановила меня, ее глаза стали дикими. — Просто перестань, ладно? Я покачала головой, ощущая боль от отказа. — Не понимаю. Ты можешь обсудить со мной это. — Я не хочу обсуждать это с тобой, ясно? Ни с кем. Просто… оставь меня в покое. Это было обидно. Но я напомнила себе, что дело было не во мне и моих чувствах. Мне нужно было дать ей нужное пространство. — Ладно, — выдавила я, голос подрагивал. — Понимаю. Не обязательно говорить сейчас. Или вообще. Но я хочу, чтобы ты знала, что я выслушаю, когда ты будешь готова. И я тут для тебя. И я люблю тебя. Она что — то буркнула в ответ и вытащила кардиган, накинула его. — Я знала, что ты станешь копаться в этом. — Он сам начал, — возразила я. — И даже если бы не начал, почему нет? Я твоя сестра. — Это не означает, что я должна тебе что — то рассказывать, — она прошла к столику у кровати и что — то вытащила. Она отвернулась, не дав мне увидеть, что это было, но, судя по звуку открученной крышки и стуку, это была баночка с таблетками. — Что ты делаешь? — я быстро подошла, пытаясь увидеть. — Ничего, — сказала она и убрала баночку в выдвижной ящик. Я смотрела, как она проглотила таблетку без воды, а потом выдвинула ящик и вытащила баночку. Это был «Ксанакс». — С каких пор ты принимаешь «Ксанакс»? — спросила я. — Уже какое — то время. Это не проблема. — Тогда почему ты пытаешься скрыть это? — Потому что я знала, что ты странно отреагируешь, — сказала она, подходя к зеркалу. Я опустила баночку на стол. — Я не реагирую странно. Просто спросила. Декс тоже такое принимает. — Тогда ты знаешь. — Но что заставило тебя начать? Папа знает? Ты не слишком маленькая? — Мне девятнадцать, черт возьми, Перри, — рявкнула она, глядя на меня в зеркало. — Ты нюхала наркоту в пятнадцать, так что отвали. Ого. Я думала, мы прошли это. Давно она не тыкала меня носом в мою зависимость от наркотиков. — Ладно, — медленно сказала я, пытаясь успокоить колотящееся сердце. — Может, это должно тебя остановить. Ты сказала папе? — Он ходил на прием. Он тоже на таблетках. Это у тебя жизнь продолжается с Дексом, идеальным браком, новой жизнью и карьерой, но ты забыла о нас в этом доме, пытающихся жить после смерти мамы. Она словно ударила меня по животу. Я сжала губы, пытаясь совладать с собой. С чего она взяла, что я забыла о ней? — Так не честно, — тихо сказала я. — То, что я… не живу тут, не значит, что я не переживаю то же самое. Я увидела раскаяние в ее глазах, но она отвела взгляд и пожала плечами. — Ты хотела поговорить, я говорю. Я даже не знала, что теперь сказать. Я попыталась сглотнуть ком в горле, пошла к двери. Я ожидала, что она скажет что — то перед тем, как я уйду, но Ада молчала. Девять Вы хотели когда — нибудь что — то так сильно, что это мешало жить? И все мысли и сны крутились вокруг этого, желание открывало пропасть в душе, которую было невозможно прокормить? Потому что порой желание было ненасытным голодом к чему — то, без чего нельзя жить, даже если у тебя еще этого не было. Я ощущала такой голод к Дексу. Даже сейчас. Он все еще вызывал миллион искр из рассеянного пепла во мне, желание развивалось, подстраивалось и по — новому поглощало меня. Но теперь это желание выросло. Оно родилось из нашей темной, страстной и безграничной любви друг к другу и стало ребенком. Я хотела ребенка от Декса так сильно, что было больно. Мне было физически больно из — за силы желания, лихорадки, терзающей грудь, будто я умру, если вскоре не получу то, чего так хочу. Это страшно, но так казалось. Нет, не страшно. Было жутко хотеть что — то так сильно. Но я все это скрывала в себе. Держала это в тайне, потому что на другой стороне этого желания был страх. Они шли рука об руку. Страх, что я получу то, чего хочу. И страх, что я не получу. А если единственный шанс был упущен годы назад? А если я не смогу забеременеть по куче естественных причин? А если я не смогу забеременеть из — за сверхъестественных причин? Эти «а если» убивали меня изнутри вместе с когтями, терзающими грудь. Я знала лишь, что не могла больше сама справляться с этой болью. Мне нужно было сказать ему. Я упустила шанс на дне рождения вчера, но двадцать семь казалось хорошим годом для начала. Я взглянула на Декса за рулем, мы ехали по извилистому шоссе US–26 между Портлэндом и Кэннон — бич, он погрузился в свои мысли, как я — в свои. Прошлой ночью после нашего с Адой разговора, который больше напоминал ссору, я спустилась и попыталась посмотреть с Дексом и папой «Назад в будущее». Ада не вернулась. Я даже не видела ее перед тем, как мы уехали этим утром. Отец позвал ее, но она была в душе и так и не появилась, даже не отдала мне подарок. Я большую часть дороги обсуждала это с Дексом. Прошлой ночью я выпила целую бутылку шампанского и уснула на диване, ему пришлось нести меня в комнату. Я была рада, что не была с похмельем, особенно, на такой зигзагообразной дороге. Он посоветовал пока не трогать Аду. Это был ее первый серьезный разрыв с парнем, и вместе со всем, что творилось в ее жизни, она могла не знать, как справиться. Ей было проще замкнуться и оттолкнуть меня, делать вид, что это не случилось. Мне нужно было подождать, надеясь, что она захочет со временем открыться. Я все еще не знала, чем так ее расстроила. Она могла презирать меня, думая, что мне жилось легче, чем ей? Я не любила особо жаловаться ей, так что, может, она решила, что мой мир был идеальным. Пожалуй, стоило открыться ей, обсудить мои взлеты и падения. Я могла рассказать ей о леди в ресторане, о Максимусе, о безумной боли от желания родить ребенка, обо всех страхах, связанных с этим. «И я сделаю это», — решила я. Просто я должна была сначала рассказать это Дексу. Когда мы добрались до базы отдыха, с меня словно убрали тучи, хотя местность была в тумане. Не важно. Я уже знала, что перемена места пойдет нам на пользу. Декс вытащил наши сумки, и я прошла за ним к стойке регистрации. База отдыха была на пляже, и хоть она казалась маленькой, фойе было сделано из досок, выброшенных на берег, и мрамора, и отсюда было видно бесконечную полосу пляжа, по которой били волны, и в центре виднелась скала Хейстек. Отель состоял из основного здания и нескольких домиков. К моему удивлению, у нас был домик, куда входил личный бассейн с подогревом с видом на пляж. Я чуть не запищала, увидев это, но вспомнила, что не взяла купальник. Хоть там и была ограда, я не знала, хотела ли выходить туда в нижнем белье. — Та — да, — сказал Декс, расстегивая свою сумку и доставая мой красный купальник. — Я все продумал.