— Кто такие? — повторил я вопрос, понимая, что опознан. А я еще, грешным делом, думал, как эти бородавки извести. А оно вот как, особая примета. Так что похожу пока с такими дефектами, к сожалению, не единственными. У меня еще левая рука была чуть короче правой. А еще я рыжий, что бесило более всего. — Козаки мы терские, государь, шли, кабы брата твоего Петра Федоровича привести на поклон к тебе, — отвечал за всех старший. — Отчего здесь? Али заблудили? — влез в разговор Басманов. — Ты, Петруша, отчего поперек государя говоришь? — зло сказал я и получил не менее злостный взгляд. Но сейчас Басманов уже в меньшинстве. Письма… — Тебя искали, государь! Вся дорога до Каширы ведает, что ты идешь сюда. Много разного люда ищет тебя. Вот мы и сподобились. Коли защита нужна, так иди с нами, наш старший Федор Нагиба по чести встретит и костьми ляжем за тебя, как уже было, когда шел ты на царство венчаться, — казак с хитринкой в глазах, разгладил свои усы. Это мне так намекают, что именно казаки посадили на престол? Читал про то, что казачество возомнило себя вершителями судеб российских. Слабое государство и вот, на тебе, вооруженный человек с фронтира считает, что может влиять на власть. При Иване Васильевиче сидели, словно мыши, или сбегали в Сибирь, когда особая нужда наступала энергию свою потратить. И как же уже бесит, что все и каждый пытается меня прогнуть? И что делать? Признаться, вот это состояние, когда вся моя свита — пять боевых холопов и те не подчиняются, надоела еще больше, чем указание на мои долги за былые заслуги то казакам, то Басманову. И еще вопрос: не стану ли я сразу же опальным самозванцем, если присоединюсь к казакам? Они-то, по любому,прошлись по землям,грабя их,и, вероятно, воюя с правительственными войсками. — Петр Федорович, твой полк придет в Тулу? — спросил я. — Да, государь, дорога идет через Каширу. Можем там и дождаться, — отвечал Басманов. Он, видимо, подумал о том, о чем и я. Можно пойти и посмотреть на гостеприимство казаков, но когда придет стрелецкий полк, то силы… а сколько их? — И сколь много казаков привел атаман? — спросил я. — Атаман наш не здеся, то старшина привел казаков, и нас три сотни, — отвечал пожилой казак. Атаман? Старшина? У казаков вроде бы есаулы, хорунжие, атаманы. В этом времени не так? Ох много еще нужно познать! — Ванятка вот, — Басманов подозвал одного из боевых холопов и снял свой перстень. — Найдите мой полк и передайте, кабы шли на Каширу. *………*………* Окрестности Нижнего Новгорода 26 мая 1606 года Петр Никитич Шереметев был в растерянности. События, в которых он должен был принимать участие, прошли без него, пусть он и принимал в них участие. Как такое может быть? Да просто. Шереметева использовали, а он исполнил свой долг и организовал охрану наиболее важным польско-литовским королевским послам. Василий Шуйский, известный лис и лжец, обхитрил всех. Еще не было понятно кто где, и чье седалище украшает царский трон и что с царем, как пришел приказ срочно прибыть в расположение войск, стоящих между Ярославлем и Нижним Новгородом, изготовленных действовать против казацких банд. Партия Мстиславского, к которой принадлежал Шереметев оказалась не готовой к государственному перевороту и сейчас в Кремле сидит Шуйский [Шереметев был категорически против Шуйского, хотя для видимости ему и подчинился, после была попытка скинуть Шуйских,—неудачно]. Царь убит! Вот что привез вестовой из Москвы, когда Шереметев уже убыл. Стало понятно, почему приказ был убыть в сию же минуту и отчего вестовой, привезший такой приказ дожидался, пока Шереметев не сядет на коня и направит своего скакуна прочь из стольного града. После оставалось лишь одно — подчиниться воле нового государя. Чуть позже и грамотка пришла. Читалось в той грамоте даже не между строк, а говорилось прямо, чтобы Шереметев не делал глупости. Указывалось и то, что свояк Шереметева, Федор Иванович Мстиславский, подчинился и занимается сбором Земского Собора. Упоминание в грамоте таких подробностей говорило о том, что Василий Шуйский прекрасно знает о том, что Шереметев готов бороться за то, чтобы Мстиславские стали на вершину московской пирамиды власти. Если же сам друг и свояк Федор Иванович признал Шуйского, то и сопротивление бессмысленно. Через день прискакал человек от Мстиславского. И тут Шереметев вообще поник, не понимая, что делать. Федор Иванович писал, что есть сведения, что Димитрий Иоаннович и не погиб вовсе, но жив и бежал в сторону Тулы. Вместе с тем, вестовой от свояка рассказал, что московскому люду был представлен мертвый Димитрий, но в маске и длина рук была одинаковая, а волосы острижены. Если бы такое Шереметеву рассказали бабы на лобном месте в Москве, то он бы не обратил внимания. Досужие разговоры про чудесные воскрешения, казалось, мертвых, были и ранее. Но писал Федор Иванович, который явственно говорил о том, чтобы Шереметьев не спешил принимать сторону. Димитрий Иоаннович казался более привлекательным царем, чем Шуйский, несмотря на то поведение, которое демонстрировал воскресший сын Иоанна Васильевича. Шереметев, как и многие, кто был вхож в Кремль, понимал, что Димитрий мог быть самозванцем, но принимал этот факт, как и остальные. Кроме того, именно Димитрий Иоаннович ввел Шереметева в Боярскую Думу, даровал тому боярство. — Федор, — обратился Петр Никитич к вестовому от Мстиславского. — Скачи в Москву, на словах передай моим домочадцам, кабы ехали в поместье, что даровано было Димитрием Иоанновичем. Боярину своему передай, что я отправляюсь в Тулу и буду ждать его там. Казаки распоясались и собираются идти на Тулу, только потому и иду. Шереметев принял решение, как он посчитал, мудрое, какое и сам мудрец Соломон счел бы правильным. Он выдвинется с войском в сторону Тулы. Туда, судя по разведке, действительно, отправился отряд казаков, отколовшись от остальной казачьей ватаги, что бесчинствует на Волге. Шуйский пусть думает, что он, Шереметев, предан ему, он даже пошлет вестового к Василию Ивановичу, чтобы выиграть время для бегства семьи, скажет, что ждет воли того, кто будет венчан на царство. Если окажется, что Димитрий жив, а Петр Никитич склонялся к этому варианту, то царь должен еще более облагодетельствовать Шереметева. С иной же стороны, если у Димитрия не будет силы примкнувших к нему дворян и стрельцов, то Петр Никитич может и разбить Димитрия и полонить его, подарив Шуйскому. И тогда так же Шереметев получит награду. Так что умом и хитростью можно высоко подняться, что доказывает и Шуйский, уже возомнивший себя царем. *………*………* Кашира 29 мая 1606 года Город? Это город? Нет, я понимал, что города в этом времени не могут быть большими,и Москва самый большой, ибо стольный град. Но, если Первопрестольную я непроизвольно сравнивал размерами с той Москвой, которую оставил в будущем, то от любого города я не рассчитывал увидеть хоть что городское. И Кашира — большая деревня. Натуральная село, так как деревянная церковь присутствовала, в остальном же… даже полуземлянки, по принципу, что я видел в деревне, были. Добротных деревянных домов было, может, с три десятка, остальное ветхое и хозяйственные постройки. По моим подсчетам жить тут могли человек пятьсот, не больше, а, скорее, меньше того. Были укрепления, но не крепость, если не считать неосновательную деревянную стену метра в три, не более. Ну и вал, ров. Уж не знаю, какие силы могут угрожать Кашире, но достаточно одной пушки, чтобы от фортеции быстро ничего не осталось. И каким же бедствием для такого города становится присутствие казаков? Большим, в чем я убедился еще на подъезде к городу. Гуляли станичники. Все бабы городка через девять месяцев родят. И для страны это бы и не плохо, если бы половина от родившихся выжило. А то, уверен, что запасы в городе уже все съедены и ближайшие деревни опустошены. Казаки, явно прибыли не со своим обозом. Вот оно,время полного беспредела, нечего ругать 90-е, там было так… детский сад, в сравнении с тем «университетом», что я вижу. Сложности еще добавляло то, как мне позже объяснил Басманов, что в городе должны быть боярские дети, не менее двадцати человек. Это оружные, которые ушли в Тулу, но простят ли они казакам? Эх… времячко. — Государь! — приветствовали меня и казаки и горожане. Первые глубоким поклоном, вторые падали на колени и склоняли головы. Ковры! Заморочились, нашли же где-то, а подобный факт говорит о том, что я могу полноценно отыгрывать роль царя. О! Кубок поднесли. — Государь, дай отпить кому иному! — шепнул мне Басманов. Ну да в этом времени все друг-дружку травят. Дал отпить холопу Петра. Думал, что последует обида от казаков, что, мол не доверяю, но те приняли подобное, как должное. Выпил. Все чего-то ждут. Перевернул кубок, ни капли не осталось, появились одобрительные улыбки. После был пир в узком кругу. Ну или как это называется. Мясо, мясо, мясо. Во, каша гречневая. Пересоленная, переперченная, но все, кто за столом, а это всего четверо человек со мной, с довольным видом поедали именно это блюдо. Туго здесь с углеводами. Так жареной картошки захотелось, да с соленым огурцом, с водочкой под селедочку, а не эту брагу. Здравица, выпить, поесть, вновь здравица и все повторяется, при том, чтобы поговорить, не знаю… программа там какая с песнями и танцами. Здравица, выпить, поесть и только в этой последовательности. Спас скуку, убирая угрозу переедания, шум на улице дома. Мы пировали в хоромах то ли воеводы, то ли посадника в центре города и не видели суеты, что началась на окраине Каширы. В терем, в котором мы трапезничали, забежал взмыленный казак. Парень растерялся и с полминуты не мог понять, кому именно он должен докладывать. — Говори! — повелел я. — К городу… конные… — говорил казак. — Сколько? — спросил я. Парень растерялся. Кроме как «много»,ничего толком и не сказал. Ну,ладно, не может доложить по форме, так рассказать хоть как-то, но понятно и информативно был обязан. От количества тех же конных, кто подошел к городу, зависит же и то, что делать мне. Или геройствовать или бежать. — Государь? — Басманов подошел ко мне. — Ты, Петр, про то, что нужно бежать?- спросил я. Я только понадеялся на хоть какую-то кровать, а тут вновь бежать? Хорош царь Московский! А Грозный, вроде бы бежал от крымцев, когда те палили Москву? Ну тогда ладно, все цари, когда припирало, бегали. Это не трусость, это разумность. — Атаман, — я специально так назвал Федора Нагибу. — Твои казаки готовы за меня стоять? — Государь! За тебя и животы положим. Ты же защита казачеству, — вновь условия. Все же читается. Мы за тебя сейчас повоюем, ну а ты, царь, помни, кому именно обязан. Перееду в Кремль, первым делом нужны янычары. Для меня сейчас решение Ивана Грозного ввести опричнину заиграло иными красками. Это же сколько интересов нужно соблюсти, чтобы в государстве не наступил коллапс. Те же казаки, да они же просто беспредельничают. Уже за то, что они сотворили к Кашире, нужно ссылать за Урал, а нет, даже для Басманова это в рамках его понимания справедливости и системы. Анархия — мать порядка? Нет, она его злобная мачеха, старающаяся всеми силами избавиться от пасынка. Подъехав на коне на окраину города, я стал наблюдать за разворачивающимся действом. Не хватало хоть какого оптического прибора, чтобы все в подробностях рассмотреть, но даже то, что я узрел, сильно озадачило. Главный вопрос: они с такой тактикой и вооружением еще кого-то побеждали? Точнее даже не так, ибо тактики я никакой не увидел, как и не было управления в бою. Предполагаю, что в лихой конной атаке управлять подразделениями сложно, но ведь можно. Польская крылатая гусария так же себя ведет? Просто обрушиться лавиной и, если первая сшибка не принесла сокрушающего противника результата, то разбиться на индивидуальные поединки и мутузить друг дружку? При этом я видел, что мужики обучены, причем и те, кто пожаловал в Каширу, видимо, за моей тушкой, и казаки так же не уступали, а многие превосходили в индивидуальном мастерстве. Столкнулись на встречных две конных лавины, стихии, ибо столкновение пришедших, числом не менее двух сотен, с почти что тремястами казаков, выглядело эпично. Сразу же слетели со своих седел пару десятков человек, толком даже не понять кого, условно «наших», или условно же «чужих». Казаки не так чтобы и сильно отличались внешне и вооружением от своих визави, может, меньше были обременены доспехами. После бой разбился на мелкие очаги противостояния и пришедшие дрогнули, поспешили развернуть своих коней прочь. Группа казаков, что расположилась чуть в стороне, бросилась вдогонку. Пусть их было сильно меньше тех, кто драпал, но в том, что им удастся уменьшить количество бегущих противников, я не сомневался. Вот тут как раз и прослеживались зачатки некоей тактики. Залогом победы стали лошади. Да, даже не люди, но кони. Лошадки казаков были отдохнувшие и свежи, в то время как животные пришедших явно утомленные переходом. Этот фактор нужно всегда держать в уме. Читал я, что кони польских гусар были более выносливы и могли за бой ходить в атаку до семи раз, в то время, как в поместной коннице были столь разные по качеству лошади, что одна, ну две атаки и все. — Эта победа, государь,в тою честь! — провозгласил Федор Нагиба, который не стал ждать завершающего этапа сражения, а поспешил найти меня. Награду хочет. И ведь нужно наградить. — Держи, атаман, — я снял один из своих перстней на пальцах и выдал Нагибе. Перстень уже сам по себе весьма немалое богатство, а царский… это еще и сакральный смысл. Теперь Нагиба трижды подумает, когда возникнут сомнения, царь ли я, ибо таким образом он сильно принизит стоимость своего сокровища, дарующего, в том числе, и определенный статус. Басманов смотрел на все происходящее с некоторым волнением, это отчетливо читалось на его лице. Я понимал эти эмоции воеводы. Он только что держал за хвост жар-птицу, уже мнил себя если не первым человеком на Руси, то тем, кто управляет им. А тут… появляются казаки, что по моему приказу могли и арестовать Петра Федоровича. И насколько я буду трястись за какие-то бумаги? Казаки, по крайней мере, мне явственно демонстрируют, что на бумаги им плевать. Я могу просто отмахнуться, сказать, что это не я писал и… ведь буду прав. Мой подчерк явно должен быть иным, чем у того, в чье тело я удосуживался проникнуть. Так что — лжа и наветы на царя! А за такую хулу можно и на кол. Но не стану я пока изничтожать Басманова тут ведь еще какой тонкий момент. Я, казнив единственного человека, который, по мнению многих, а это-так и есть, спас меня, — могу создать такое впечатление, что не дорожу преданными людьми. По крайней мере, сомневающиеся получат довод в пользу того, чтобы примкнуть к Шуйскому, или кто там на Москве сейчас мнит себя правителем. Но и потыкать мной я более Басманову не позволю. Продолжит Петр гнуть свою линию, — уже можно и кончать бывшего соратника. Скоро начались допросы,кто это такой к нам пожаловал и через час я уже больше знал обстановку. И она меня озадачила. Шуйский действовал, как по мне, вполне грамотно, но шел ва-банк. — Я пленник твой? — спрашивал крепкий мужчина лет под сорок в богатом доспехе.