Шеф подозрительно покосился на него, но зам смотрел безмятежно и вполне преданно, и главврач отчасти успокоился. – На работу его взяли, жить тут позволили, когда у него даже прописки не было! Мало того, что рохля, так еще и неблагодарный! Звезда, понимаешь! Выкинул я его к чертовой матери, и из номера вытряхиваться велел, тут у нас не приют для бездомных, а гостиница для сотрудников клиники. А теперь эта пришла и требует! – Позвоните ему, пусть вернется, – едва сдерживая смех, предложил зам. – Он вообще дамам нравился. Про него в форуме нашем такое понаписано, умора! – Да не знаю я его телефона! На кой черт мне его телефон, если он здесь и жил. Надо – пошел да спросил. – В кадрах выясните, – продолжал генерировать идеи зам. – Хоть адрес скажут. – Он же квартиру-то пропил, помнишь? Черт его знает, куда он делся. А через отдел кадров я его не оформлял, – вздохнул шеф. – Сам знаешь, с такими, как он, гениями связываться всерьез – себе дороже. А так в случае чего выкинуть можно без проблем. Я как чувствовал… – Ну и ладно, – подвел итог зам. – Найдем другого, можно даже женщину – еще лучше. И пусть играет легкую музыку. Я классику и сам не переношу, если честно. Это вообще на любителя. А хотят петь – на здоровье, петь – не пить. – Точно, – вздохнул шеф. – Я уж вообще думаю – ну ее к ляду, эту музыку. Пусть рисуют, что ли. Между прочим, на последнем аукционе потребителей этих самых психиатрических услуг картин продали на семьсот восемьдесят тысяч. Плюс реклама. А руководителем оргкомитета проекта являлся чуть ли не председатель областного Заксобрания. Улавливаешь? – Нам туда не пробиться, – уныло вздохнул зам. – Там у этого из восьмой психушки все схвачено. У него же народа – сотни, со всей области. – А у нас – ВИПы, понял? Это тебе не кот начхал. А мы тут с музыкой валандаемся, как идиоты. Давно пора было его гнать в три шеи! – При упоминании конкурента из государственной психиатрической больницы главврач разозлился, будто именно Вадим был виноват в том, что восьмая психушка вышла в лидеры. – Жить ему негде, так что наверняка придет обратно проситься. Только дворником. Пусть двор метет! * * * За окном моросил дождь. Арина постояла у окна, провела пальцем по стеклу вслед стекающей капле. Надо же – середина лета, а тепла так и не было. Мокро, серость и скука. И на душе тоскливо. Из дома все разбежались, как назло, даже поговорить не с кем. Впрочем, что это она? Очень даже можно поговорить. Она взяла телефон, с минуту посидела, собираясь с мыслями, и набрала знакомый номер: – Добрый вечер, дорогой! Как у тебя дела? Ты не в дороге? Слушай, у нас тут такие дела! Помнишь, я тебе рассказывала про Вериного жениха? Ну, пианист якобы знаменитый. То есть он знаменитый, конечно, был. А теперь знаешь, кем оказался? Стащил Верину брошь с бриллиантами на ее же дне рождения. А она, глупая, об этом никому не говорила, все надеялась, что он отдаст. Нет, я не могу ее осуждать, мы, женщины, можем простить любимым все, что угодно, даже предательство. Алло, ты слышишь? Помехи какие-то. В общем, беда. Вера наняла какую-то тетку, чтобы она с Вадимом пообщалась, они даже тебя хотели в это дело впутать, представляешь? Но я не дала, мне твое спокойствие дороже всего, ты же знаешь, милый. А этот негодяй пропал, как в воду канул. Да, вместе с брошью. Нет, на звонки не отвечает. Да не надо никому помогать! У тебя своих забот мало? И что ты можешь сделать? Не беспокойся, все утрясется. Слушай, а я тебя видела сегодня. В «Гринвиче», да. Ты какой-то усталый, неухоженный. Тебе нужно костюм купить, этот старый. Ты же с приличными людьми общаешься, Хочешь, я с тобой схожу? Ну ладно, ладно, я тебе из Швейцарии привезу! А твоя, кстати, так растолстела, просто ужас! Я ее еле узнала! В ее возрасте следует следить за собой. Я в отличие от нее двоих детей родила, а фигуру сохранила. Если хочешь, могу ей диету хорошую подсказать… Что? Алло… Алло? Черт, опять помехи! Она нервно набрала номер еще раз, но приятный женский голос сообщил, что абонент, разговор с которым был так неожиданно прерван, успел выключить телефон. Но этого просто не могло быть! Или стремительным броском оказался вне зоны действия сети. Да, конечно, спасибо за совет, она обязательно попробует перезвонить позже. Арина швырнула трубку на диван и, переплетя пальцы, судорожно, до боли, сжала руки – она сама не замечала, какая скверная и странная для скрипачки привычка появилась у нее в последнее время. Выслушав рассказ Маши о неудачном визите в клинику, где работал Вадим, Лина Георгиевна стала прикидывать, не впасть ли в депрессию и ей самой, раз уже это такое распространенное явление, а трагедия любимой племянницы – повод более чем достойный. Но Милица Андреевна, напротив, преисполнилась энтузиазма. – Знаете, девочки, зло должно быть наказано! – заявила она. – Если он думает, что все это сойдет ему с рук, то глубоко ошибается. Он считал, что ограбить влюбленную в него женщину и беззащитного старика – чего проще. Но меня в его плане не было! А я – не Вера! Я в своей жизни и не такое повидала. Я его непременно найду и заставлю вернуть брошь. Ради Бориса Георгиевича хотя бы! Он этого не заслужил! – А может, все-таки обратиться в милицию? – озадаченная ее энтузиазмом, спросила Маша. – Это их дело – ловить воров. – Не-ет, это и мое дело! – воскликнула Милица Андреевна. – Он и меня обманул, провел, как не знаю кого! – Тебя? – удивилась Лина Георгиевна, временно отложив мысли о депрессии. – Мила, ты же его не знала совсем и никогда не видела, как же он мог тебя обмануть? – Ну… Это сложно. Я тебе потом объясню. А в милицию мы обратимся, Маша, вы совершенно правы. Но неформально, потому что Вера и Борис Георгиевич всей этой процедуры не перенесут, да и подозреваемыми в таком случае станете и вы, Маша, и Арина, и даже Лина. Нет, это слишком сложно и вряд ли даст результат. Мы станем действовать самостоятельно. Но помощь милиции нам понадобится. Дело в том, что существуют такие базы данных, по которым можно найти человека, зная его имя, фамилию, год рождения. Можно узнать, где он живет, с кем, каким имуществом владеет и много чего еще. Но кому попало, конечно, это данные не разглашают. К сожалению, у меня почти не осталось знакомых в милиции – я работала там так давно, все мои ровесники на пенсии. Надо подумать, через кого это сделать. – А эти базы только в милиции? – вдруг уточнила Маша. – Раньше в милиции были, а теперь, говорят, и в банках, и во многих компаниях. Их теперь тоже воруют. Или продают, – возмущенно проговорила Милица Андреевна. – Вот и хорошо, – обрадовалась Маша. – Если воруют – у нас есть шанс. Подождите, я позвоню. А Вадим какого года рождения? – На два года старше Веры, – отрапортовала Лина Георгиевна, и обе дамы проводили озадаченными взглядами Машу, которая отправилась в другую комнату. Через десять минут Маша вернулась, неся в руке бумажку с адресом, которую торжественно положила на стол. – Вот. Адрес. Переулок Смазчиков, литер В, квартира 5. Что такое литер, я не знаю. Может, коттедж? Прописан только он. Квартиру купил четыре года назад. Телефона нет. Машины нет. Кредитов тоже. Ни один фокусник ни в одном цирке мира не имел такого ошеломляющего успеха у зрителей. – Но как?! – первой очнулась Милица Андреевна, очевидно, в ней взыграла ревность профессионала. – Я позвонила знакомому, – созналась Маша. – У него есть ворованная база. Он сказал, что теперь это проще пареной репы. И продиктовал адрес. – И про меня можно узнать? И про всех? Какие у вас знакомые, Маша, – озадаченно покачала головой Лина Георгиевна. Абсолютно ничего не смыслившая ни в компьютерных базах, ни в самих компьютерах, она поняла одно: искать вора будут тоже при помощи воровства. – Ну и времена настали… – В нашем случае все средства хороши, – стараясь быть великодушной, подвела итог Милица Андреевна. – Прямо завтра с утра я к нему и поеду. – Я с тобой, – произнесла Лина Георгиевна. – Тебе с утра на работу. Это нам, пенсионерам, можно всякими разными делами заниматься, – возразила Милица Андреевна, но в ее голосе прозвучала не досада, а некое превосходство. Она была увлечена расследованием и не собиралась делиться им ни с кем – по возможности, конечно. Переулок Смазчиков оказался и не переулком, и не тупиком, а чем-то вовсе непонятным – воплощенный конец географии. Милица Андреевна долго петляла по улицам и переулкам привокзального района, носившим названия Стрелочников, Машинистов, Сортировочная и прочее во славу российских железных дорог. Некоторые и табличек с названием не имели. Деревянные дома довоенной постройки, на которых красовались надписи «Даешь программу сноса ветхого жилья!», сменились складскими помещениями и заросшим полынью и ромашками пустырем, по ним тянулись заброшенные рельсы. Совсем рядом пропыхтел товарный состав. Потом, громыхая, пронеслась электричка. Где-то в отдалении слышались гудки локомотивов и объявления, которые диспетчер вокзала делала по радио, и это внушало Милице Андреевне уверенность в том, что она еще не пересекла окончательную границу цивилизации. Замирая от страха и отчаянно вертя головой по сторонам, она перебралась на противоположную сторону железнодорожных путей. Там обнаружилось еще пять или шесть строений – уже одноэтажных, рядом с которыми деревянные, что она видела вначале, показались уютными финскими домиками. Эти – длинные, непоправимо покосившиеся, с ветхими деревянными рамами, порой вместо стекол заткнутыми тряпьем, походили на декорации для фильма о тяжелой жизни пролетариата в последние годы царизма. Никаких надписей на них уже не было: то ли жильцы потеряли надежду, то ли покупка банки краски считалась для них неподъемными расходами. А скорее всего, сюда просто никогда не забредали посторонние, вроде Милицы Андреевны, только свои, так что агитировать некого. Аборигенов, впрочем, тоже не наблюдалось, несмотря на теплое летнее утро. Милица Андреевна с беспокойством заметила, что здесь, похоже, вообще отсутствуют признаки жизни – ни белья на веревках, ни собак, ни кошек. Даже электрические провода на столбе оборваны. Наверное, Машин знакомый, так легко крадущий нужную информацию, ошибся, и никакого Вадима здесь нет. Поскольку табличек с номерами или тем более с неведомыми литерами на «коттеджах» не наблюдалось, Милица Андреевна, вспомнив алфавит, решила, что литер В должен быть третьим слева. Туда она и отправилась. Нет, Милица Андреевна не боялась – за годы работы в милиции она всякое повидала, в том числе и бараки не лучше этого. Но те бараки в центре города давным-давно снесли, на их месте красовались серые панельные девятиэтажки, и человеку, давно не бывавшему на городских окраинах, вполне простительно было думать, что такая дореволюционная архитектура уже канула в Лету. Ан нет – живут люди. Пробравшись по тропинке, заросшей высоченной травой, к третьему дому, Милица Андреевна остановилась, потрясенная до глубины души: возле домика стоял огромный автомобиль, высотой, пожалуй, с сам домишко, а длиной едва ли не в четверть. Автомобиль сиял идеально вымытыми и отполированными черными боками, а в непроницаемо-черных стеклах отражались нарядные зеленые окрестности и маленькая фигурка Милицы Андреевны. Дорогой внедорожник был так неуместен в этом крошечном мирке, что Милица Андреевна оглянулась по сторонам – никакой дороги не было, и автомобиль, очевидно, как летающая тарелка, спустился с неба. Подойдя поближе, она осторожно обошла занимавший всю полянку перед входом автомобиль, прочитала название: «Хаммер». И подскочила от неожиданности, когда черное стекло с водительской стороны вдруг поехало вниз и из темного нутра машины выглянул мужчина в черных очках, за которыми не было видно глаз. – Слышь, мамаша, который тут литер В? – спросил мужчина. – А почему на «ты»? – возмутилась Милица Андреевна, никогда не дававшая спуску грубиянам. Мужчина, хмыкнув, молча откинулся на сиденье, стекло поехало вверх. Милица Андреевна, пожав плечами, отвернулась и тут, к счастью, заметила потрепанного мужичонку, ковылявшего к дому со стороны пустыря. Несмотря на ранний час, мужичонка был изрядно выпивши, в руках нес грязную сумку, в ней позвякивало стекло. За ним весело бежала собачонка, задрав украшенный репьями хвост. – Мужчина, послушайте, который их этих домов – литер В? – обратилась к нему Милица Андреевна. Однако мужичок продолжил свой путь, поравнявшись с «Хаммером» и не обращая внимания ни на авто, ни на вопросы Милицы Андреевны. – Вот интересно, почему собаки не пьют? – раздался у нее над головой мужской голос. Задрав голову, Милица Андреевна посмотрела на выбравшегося из «Хаммера» мужчину – он оказался почти двухметрового роста. Очки так и не снял. – Потому что им не наливают, – сам себе ответил владелец авто. Потом повернулся и так же миролюбиво добавил, обращаясь уже к мужичонке, который успел пройти мимо: – Слышь, козел, тебя дама спрашивает – где литер В? Или тебе уши прочистить? Щас оторву вместе с башкой и прочищу. – Дак этот, – как ни в чем не бывало, махнул рукой абориген на первый от края тупика дом и, не без труда сохраняя равновесие, взобрался на прогнившие ступеньки крыльца. – А тебе кого надо-то? – Вадим Давыдов здесь живет? – поинтересовался длинный. – Вадька-то? Здеся, коли дома. В пятой. Тока не откроет он, – ответил мужик и скрылся в коридоре. – А я и сам открою, – ухмыльнулся длинный. – Делов-то. Хотя, наверное, ошибся я. Милица Андреевна, полюбовавшись на татуировки, украшавшие его руки, сделала нужные выводы и решила заключить перемирие, временно принеся ему в жертву правила хорошего тона. – Вам тоже нужен Вадим? – вежливо поинтересовалась она и деловито вернулась на тропинку, чтобы последовать за мужичком. Длинному пришлось пристроиться ей вслед. – Дело у меня к нему, – туманно пояснил он. – На работе про него не говорят ничего, шифруются. Вот по базе пробил – да, видимо, ошибка. Мало ли Давыдовых. А вы ему кто? – Теща, – неожиданно для себя самой произнесла Милица Андреевна, лихорадочно соображая, какую выгоду можно извлечь из нового знакомства. – Понимаете, с дочкой они поссорились, он ушел, куда – не знаем, может, и здесь. Дочка гордая, первой мириться не хочет. Но переживает. Вот я и пошла. А вы, простите за любопытство, по какому делу к Вадику? – Поговорить надо. Дело на миллион баксов, если выгорит, – сообщил мужчина, еще больше усугубив беспокойство Милицы Андреевны. Но отступать, тем более теперь, уже почти у цели, она не собиралась – а вдруг незнакомец пришел за брошью? Не имея представления, что она сумеет в таком случае предпринять, Милица Андреевна решила идти до конца. Ведь не будет же этот бандит (однозначно, бандит!) убивать ее прямо тут, на глазах у Вадима. Да и зачем она ему нужна? А ей необходима если не брошь, то хотя бы информация. Вдвоем они вошли в длинный коридор и остановились, привыкая к темноте. Затем мужчина отодвинул ее в сторону и шагнул вперед, освещая дорогу сотовым телефоном. На середине коридора, где было совсем темно, он галантно подхватил под руку Милицу Андреевну, из чего она сделала вывод, что статус тещи Вадима принес ей некоторые привилегии. Продвигаясь по заваленному хламом коридору с полусгнившим полом и облезшими стенами, Милица Андреевна сообразила, почему возле домов нет собак и кошек, не сушится на веревках белье и болтаются провода на столбе. У обитателей бараков нет привычки швырять деньги на корм зверью, и зверье сопровождает хозяев, добывающих пропитание – авось на месте перепадет кусок. Одежду и белье здесь попросту не стирают – используют, пока не лопнет от грязи, а затем выбрасывают и где-то подбирают новое. А за электричество просто не платят, и его отключили в воспитательных целях. Да-с, Вадим тот еще фрукт. Пьяница, вор и почти бомж! Как хорошо, что Арина нашла в себе мужество сказать правду. Лучше поздно, чем никогда. Страшно подумать, что стало бы с Верой и ее отцом, прими они в семью этого человека, сумевшего ловко пустить пыль им в глаза. А на самом деле он хотел поправить свои дела. Старая история… Ладно брошь, так ведь могли бы и без квартиры остаться. – Ччерт! – Ее спутник едва не упал, споткнувшись о какой-то хлам. – Бардак! Вот пятая, пришли. Милица Андреевна деликатно постучала. Ответа не последовало. Незнакомец, очевидно, привыкший действовать более решительно, стукнул по двери кулаком. Хилый крючок, на который она запиралась изнутри, не выдержал подобного обращения, и дверь распахнулась, с размаху треснувшись об косяк. Милица Андреевна осторожно заглянула внутрь. Верзила присвистнул. Комната была абсолютно пуста, если не считать крашеной синей колченогой табуретки и брошенного в углу матраса. На матрасе лежал, свернувшись калачиком, всемирно известный пианист Вадим Давыдов. Вторжение непрошеных гостей в скромную обитель не потревожило его сна. О том, что сон крепок, свидетельствовали и бутылки из-под «снотворного», в изобилии стоявшие на полу. – Ну что, нашли? – В комнату просочился давешний мужичок. – Живой Вадька-то? И слава богу, а то который день из комнаты не выходит. Я уж по-соседски беспокоиться начал… – И, бормоча себе под нос, он принялся сноровисто собирать бутылки в принесенную с собой сумку. – А ну вали отсюда! Я тебе пошакалю! – грозно произнес спутник Милицы Андреевны. Тот, гремя бутылками, метнулся вон из комнаты. – Стой! – крикнул мужчина. – Давно он так? – Да с неделю, – уже в дверях пискнул сосед, пряча за дверью то, что успел прихватить и с сожалением оглядываясь на остающиеся сокровища. – Я же помочь, если что…