Это не означало, что все стали пить чай, а не что-либо покрепче. И это намек не только в сторону Марта, а и на некоторых других участников рывка. Нет, пивом сильно не злоупотребляли, но банку-другую употребить не запрещалось даже в самых дисциплинированных группах. Для разогнанных организмов игроков столь жалкие капли алкоголя — ничто. На уровне нескольких глотков живчика, от которых никто еще не захмелел. Даже на легкие наркотики здесь косо смотреть не принято. А иногда и на нелегкие. Здоровый образ жизни при регулярных потерях этих самых жизней повсеместным уважением не пользовался. Группа людей, среди которых нет глухих и немых, сидеть компактно без разговоров неспособна. Потому начали вяло обсуждать сегодняшние события, нещадно критикуя Домового и Ореха за откровенно трусливые действия. Те кое-как отбрехивались, отчаянно переводя стрелки и меняя темы. И благодаря их усилиями как-то само собой получилось, что начался вечер жизненных историй, которые рассказывали по очереди. И первым относительно серьезно высказался Орех. Как всегда, на одну и ту же изрядно заезженную и сомнительную тему. — Мы раз с пацанами гнездо бобиков зачистили. В смысле участок полицейский. На карте не было его, вообще нулевой, нетронутый. Думали, никто не в теме, а потом оказалось, что он одноразовый. Больше не прилетал. — Да это обычное дело, — кивнул Толстый. — Давай ближе к теме: что вы там нашли? Четыре мешка отборного героина? — Да че сразу как Орех, так героин? Там оружейка пустая оказалась. Оттуда все до последнего патрона выгребли, голяк голяком. Наверное, сами полицаи и выгребли, а потом свалили куда-то. Но там еще было хранилище вещдоков. В нем и стволы оставались, и патроны. Вообще мало хорошего, голимый хлам в основном. И еще там пухлый пакован травы нашли. На вид как не трава. Вроде укропа сушеного, маслом залитого. Но на запах она самая. Непонятно в общем. Мы, короче, решили тему прояснить и забили по косячку. Ну типа на себе проверить, что там и как. Сели, значит, пыхнули, а встать не можем. Ног будто нет. Отнялись на хрен. Прикиньте. И тут слышим, дверь заскрипела в коридоре, а потом… — А потом вы начали курить быстрее, чтобы до смерти успеть накуриться, — перебил Толстый. — Лучше расскажи, откуда девка взялась. В твоих историях никогда без них не обходится. — Да че ты сразу про девок? И все нормально там было, никто не слился. Это собака дверью скрипела. Мелкая, лохматая, вся в блохах. Как она там на корм не ушла, мы не поняли. А мы на измене после травы были, от каждого шороха дрожь по телу. Пацан один обхезался от того скрипа. — И оказался девкой? — продолжат гнуть свою тему Толстый. — Да не, норматьный пацан. Торкнуло его тогда сильно, вот и расслабился человек. Трава просто огонь. Я потом, уже в стабе, накурил одну деваху. Нашел к ней подход типа. Накурить накурил, а она не дала. Кинула, сука жадная. Видели бы вы ее сиськи, там на троих хватит. — К корове, что ли, подкатил? — хмыкнул Толстый. — Че ты меня грузишь? — обиделся Орех. — Нормальная деваха была. Ладно, хрен с тобой, вижу, не пошла история. Давайте другую расскажу, вам эта точно понравится. Сидим мы, значит, с пацанами, пьем метиловый спирт… — Давай сразу подробности про молочные железы, не тяни резину, — перебил Толстый. — А я бы про спирт послушал, про метиловый, — заинтересовался Клоун. — Ты что, голых баб никогда не видел? — хмыкнул Толстый. — Да я их насмотрелся так, как вам, неудачникам, даже не снилось, — с превосходством усмехнулся Клоун. — Гонишь, — ответил на это Орех. — Ты в Радуге вообще по бабам не бегал. Все время под машиной мазутом пропитывался. — А кто сказал, что это кино в Радуге показывали? Дело было далеко отсюда. На самом крайнем юге. Южные регионы. Там один веселый человек решил провести парад. И не простой парад, а парад сисек. Да-да, так и объявил. Человек этот был не из простых, раззвонил об этом по всему региону. Дело так обставили, что люди возбудились, некоторые даже из соседних регионов приехали. Ну и я тоже пошел посмотреть. Всякое видал, а парад сисек не видел. — И сколько их там было? — заинтересовался Дворник. — Да я не считал. Может, тысяча, может, две. Это по головам если считать. А по сиськам на две надо умножать. Плюс у одной их три было. — А вот теперь точно гонишь, — не поверил Орех. — Ну ладно, приврал маленько, как тут не приврать. Но в остальном все так и было. Я хорошо этот стаб запомнил. Меня там ночью в переулке вырубили, накачали какой-то хренью, вывезли и сектантам продали. — В жертву, что ли? — спросил Март. — Не, я, конечно, красивый, но на жертву не тяну. Они так народ к себе набирали, вроде вербовки. Кого добром уговаривали, кого в мешке без спросу тащили. Привезли меня к их главной статуе. Идол у них с золотой головой, от которой лучи добра во все стороны отходят. Ночью они светятся и зайчики лазерные пускают. Выглядит как пугало для самых тупых ворон. Говорят мне, что его им сама Система подарила. Улыбаются все, радостные такие. И втирают в уши обычную дичь, что, мол, до этого я не жил, а существовал, как придурок безмозглый. А вот сейчас заживу как человек, в обстановке любви и радости. А я ржу как ненормальный. До них стало доходить, что это вряд ли от радости. Спросили, по какому поводу веселюсь. А я на статую показываю и говорю, что это точно не Система подарок сделала. Она у нас без чувства юмора, шутить не любит. А это шутка явная. Они заинтересовались, попросили разъяснить суть шутки. Ну я им и рассказал, что это никакой не бог, а товарищ Ленин. — Что за Ленин? — спросил Гангрена. — Ну ты и темный, — снисходительно ответил Клоун. — Ленин — это историческая личность. Настоящая фамилия Ульянов. Лет сто назад он был главным коммунистом в России. Великий человек. Ему в Советском Союзе на каждом углу памятники ставили. Наверное, никому столько памятников нигде не ставили, как ему. Их тысячи. Будда отдыхает. Они и тут часто попадаются на российских кластерах. Даже чаще, чем танки на постаментах. — Так эти дебилы, получается, памятнику главного коммуниста поклонялись? — усмехнулся Толстый. — Угу. Эти ушлепки голову Ленину чуток переделали, тогу ему римскую повесили, навешали лучей добра и решили, что трюк прокатил. Но не со мной. Я люблю смотреть на все подряд. И запоминаю разное. Как Ленина ни наряжай, как ему голову ни рихтуй, я все равно его опознаю. Вот и ржал с того, что они молятся на идола, который священников сжигал в бочках со смолой. — Не было такого, — возразил Толстый. — Никого он не сжигал. — Откуда тебе знать? Ты ведь старую жизнь не помнишь. — Но такое помню, — настаивал Толстый. — Не можешь помнить. Никакие можешь. Ленин помер в те времена, когда тебя быть не могло. Даже КГБ еще не было, а Ленин уже был. Ты его не застал, ты не видел, что при нем было. Откуда тебе знать, что тогда происходило? Может, он вообще из священников делал фрикадельки для супа. Толстый постучал себе по голове: — Память у меня такая же, как у тебя. А вот мозгов точно побольше. Так что не надо мне эту дичь втирать. — Ладно, пусть не в смоле сжигал, — легко согласился Клоун. — Но только не говори, что коммунисты церковь не гнобили. — Было такое, — признал Толстый. — Религию они вроде как не одобряли. Но заживо в бочках священников не жгли. Время, конечно, было суровое, но не настолько. — И чем там тема с сектой закончилась? — спросил Домовой. — Да заморили меня эти фанатики, — вздохнул Клоун. — Обиделись из-за того, что я ржал как конь с их Ленина. Еду мне давали, они же типа добрая религия, от голода помереть не дадут. А вот воду не давали вообще. Ох и нехорошо помирать от жажды, никому не советую. Лучше от голода. Дольше, конечно, но не такая уж большая разница по времени. Игроки быстро без еды копыта отбрасывают, нам ведь много жрать приходится. Тяжко, но терпеть можно. А вот жажда — это муки ада. Как вспомню, так тошно становится… — Забудь, — заявил Март. — Забуду, если ты что-нибудь расскажешь, — ухмыльнулся Клоун. — Всем интересно послушать историю от лидера. — Моя история простая и скучная. Однажды, когда я был таким же наивным и полностью тупым, как большинство из вас, довелось мне отправиться к границе. Вот как мы сейчас идем. Тоже небольшой отряд, два грузовика, два пикапа. А зачем больше? Вполне нормально: и не светишься сильно, и есть чем отмахаться, если по мелочам нарвешься. Я не в лидерах был, простой стрелок в гнезде пулеметном. Не проехали мы и половину пути, как всех нас слили. И прист не помог. Сильный прист, быстро работал, многих поднять успевал. А тут не успел. Такая вот история. — Да, ты прав, история у тебя не очень, — резонно заметил Клоун. — Мы хотим подробностей. — А я вот хочу пива похолоднее. А нету. — Да ладно тебе, колись давай. Кто слил, как, за что. И где это было? — Это было в Раю. — Рай — в смысле на севере? — чуть не подпрыгнул Клоун. — Ты что, и там бывал? — Да где я только не бывал… — А чего свалил оттуда? Туда ведь, наоборот, народ попасть мечтает. Это ведь вроде единственная зона Побережья, куда не попадают новички. И старым игрокам при смене региона туда тоже не попасть. И вообще там вроде как всегда тихо, никаких разборок. Райское местечко. Чего тебе там не сиделось? — Да ты там выть на льдины начнешь уже через неделю. Там такая холодина, что даже пиво в глотку не лезет. — А к чему ты вообще эту историю рассказал? — спросил Толстый. Март, неспешно отхлебнув, ответил: — К тому, что в том отряде тоже болтали много. А болтать тут не надо, надо дело делать. Вот мы тогда и проболтали все что можно. Для совсем тупых поясню: спать надо. Хочется или нет, а надо. Кто знает, что с нами завтра будет. И послезавтра тоже. Может, вообще поспать ни минуты не получится. Так что отсыпайтесь про запас. Читер проснулся от душераздирающего крика. Кто-то неистово орал над самым ухом. Орал в страхе, с неописуемым ужасом, на одной безумно тоскливой ноте. Звук, который способна исторгнуть лишь глотка человека, потерявшего абсолютно все и только сейчас осознавшего масштаб невосполнимой утраты. Вскочив, инстинктивно выхватил пистолет и лишь затем попытался разобраться, что здесь, собственно, происходит. Происходил Орех. Сапер лежал на разложенном спальнике и рвал рот в крике, уставившись в потолок полностью невменяемым взглядом. Все остальные, разумеется, проснулись и уставились на источник шума непонимающими взглядами. Дворник, не выдержав, придвинулся к генератору воплей и отвесил легкую оплеуху. Это для него, конечно, легкую, а Ореху будто лопата прилетела. Голова его дернулась так сильно, что едва от тела не отделилась, крик стих, а в глазах загорелись проблески разума. — Чего орешь?! — раздраженно прогудел кваз. — Мне приснилось, что Ленин съел мою еду, — идеально четким голосом ответил Орех. — Бывает. Но больше не кури то, что вчера перед сном курил. На пороге возник Толстый и тревожно поинтересовался: — Что тут за вопли? — Да тут Орех слегка с веществами перебрал, все нормально, — ответил Клоун. — Перебрал?! Да вы что, забыли, где мы?! Сюда мертвяки свернули. Шли мимо, но услышали эту сирену и свернули. Март, оценив предрассветный сумрак в бойницах, начал вставать, приказав: — Раз уж все проснулись, назовем это «с добрым утром». Упокаиваем мертвяков, завтракаем и едем дальше. — Ты насчет мертвяков неправильно меня понял, — напряженно заявил Толстый. — Ну так скажи, как это надо понимать. — Это надо понимать, что их много. Их просто охренеть как много. И они все зачем-то идут сюда, а это очень плохо. Но зато мы хорошо выспались. Правда, Орех?