– Бабы, ша! – рявкнул Кит. – Мы базарить будем, либо бабки искать? Леха, тебе слово. – Что я могу сказать? – Алексей прокашлялся. – Экспертиза показала, что это, во‐первых, не тот конверт. Его подменили. И, во‐вторых, что «куклу» никто из вас не делал. Выходит, я ошибся, и у вора был сообщник. Некто икс, которого среди нас сейчас нет. И которого практически невозможно вычислить из-за того, что двухнедельные записи с банковских видеокамер не сохранились. – И? – подался вперед Верещагин. – Деньги украли. Преступление было задумано давно. Вор хорошо подготовился. Он понимал, что сможет подменить только один конверт, и он должен быть набит деньгами под завязку. Восемь миллионов оказались подходящей суммой. Вот поэтому жертвой не стал я. Хотя, как сказать, – усмехнулся он. – Сделка теперь под вопросом. В общем, конверт подменили в тот день, когда мы закладывали ячейки. Подменили его довольно ловко, и времени для этого было достаточно. Мы провели в банке не один час, и под конец все утратили бдительность. Макар Иванович заложил в одну из ячеек куклу, это очевидно. – Так значит, он и украл! – Кит встал. – Кому проще всего было подменить конверты? Да тому, кто держал их в руках все это время! – Логично, – вынужден был согласиться Алексей. – Доказательства? – в упор посмотрел на него Верещагин. – Какие еще доказательства?! – заорал Маврушкин. – Гони бабки и все! Алексей бы вынужден признать, что это тупик. – Если ко мне все, то я, пожалуй, пойду, у меня ребенок болеет, – помощница Терентьевой встала. – У меня тоже ребенок один дома остался, – поднялась и Юля. – А у меня так двое! – заявила бывшая «розовая кофта», сменившая ее сегодня на не менее безобразное красное платье, приподнимаясь. – Значит, будет суд! – торжествующе сказала Трухина. – И мне вернут мою квартиру! – Да с какой стати?! – вскочил Верещагин. – Я деньги за нее заплатил! – А я их не получил! – Кит тоже встал. – Значит, это моя квартира! – поднялась и Наталья. Теперь все стояли и орали друг на друга. Алексей один из немногих остался сидеть. Он пытался собраться с мыслями. – Ключи назад, пожалуйста! – наскакивала на Верещагина Наталья Трухина, пытаясь дотянуться до него через стол. – Или деньги на бочку! – напирал и Кит, пытаясь обойти этот стол с другой стороны. Но ему мешалась сидящая на пути Марго. Которая вновь шумно высморкалась. Этот звук привел Алексея в чувство. «Почему опять табаком пахнет? – поморщился он. – Кто из них бегает на улицу курить? Я вроде никого еще за этим занятием не заставал», – подумал он. И громко сказал: – А ну, тихо! Сядьте все! Первым послушался Кит. Тяжело дыша, он вновь опустился на стул. Отступила и Трухина, после чего рухнул на свое место красный как рак Верещагин. Его мать демонстративно полезла в сумочку за лекарством. И прошелестела: – Макарушка, дай мне водички, таблетку запить. – Вы что не видите: моей матери плохо? – набычившись, спросил Макар Иванович у Леонидова. – Сколько можно издеваться над старой женщиной? – Это кто над кем еще издевается! – рявкнул на него Маврушкин. – Гоните бабки и валите отсюда! – Я, между прочим, не намного моложе вашей матери, Макар Иванович, – вмешалась риелтор Леонидова Альбина Андреевна. – Могу тоже разыграть сердечный приступ. Вызвать «скорую», и меня отсюда увезут в больницу. – Сразу в реанимацию, – буркнул Кит. – А оттуда в инфекционный бокс. – Это с какой стати? – бабулька-риелтор поправила очки. – А сейчас всем пенсионерам корону будут рисовать, – хмыкнул Маврушкин. – Чего вас лечить? К аппарату ИВЛ подключат – и кирдык. – Да заткнешься ты, наконец? – не выдержал Алексей. – Что у тебя за язык такой поганый? Я не могу идти против большинства, хотя лично я против расторжения сделки. Вы все должны четко понимать: если мы немедленно разойдемся, то будет суд. Деньги вряд ли найдут. Это возможно только по горячим следам, пока все еще здесь. Но кто знает, что будет завтра? Кого-то, возможно, посадят на карантин, кто-то заболеет… – А кто-то и коня двинет, – поддержал его Маврушкин. – Кит! Придержи язык! – А что не так? Я, Леха, полностью с тобой согласен. Разойдемся – и ищи ветра в поле! Будут менты мои деньги искать? Машину, вон, не нашли. – Трудно найти то, что сам же хозяин и украл, – насмешливо сказал Алексей. – Так что помолчи. Я ставлю на голосование. Голосуют только собственники, участники сделки. Большинством решаем, расходимся мы немедленно или я ищу вора. – Я за то, чтобы остаться, – первым поднял руку Кит. – Я против, – Тася подняла вверх полную длань. – Чего-о?! – уставился на нее Маврушкин. – Бунт на корабле?! Леха, она не имеет права голоса! – Это моя квартира, значит, имею, – решительно сказала Таисия. – А кто на нее заработал?! Деньги чьи?! – Деньги твои, – вынужден был признать Алексей. – Но Тася собственница. Значит, у вас ничья. Что скажут остальные? – Я за то, чтобы найти деньги, – высказался Верещагин. – Я против, – тяжело вздохнула Валентина Степановна. – Мне здесь даже час еще не высидеть. – Я выведу тебя на улицу, подышать, мама, – исподлобья посмотрел на нее Макар Иванович. – Ты что не понимаешь? Я теряю большие деньги. – Небось, не последние, – усмехнулась Верещагина. – Ты из-за этих проклятых денег мать родную готов угробить! Совесть есть у тебя? – Да ты, бабка, всех нас переживешь, – хмыкнул Кит. – Молодец, мужик, не слушай ее. Тебе хата нужна, мне бабки. Значит, сидим здесь до упора. – Макар, остановись! – Валентина Степановна закатила глаза. – Дьявол с ней, с этой квартирой! Как пришли, так и уйдут! Знать, судьба такая. – Никогда и ни за что! – Алексей уловил взгляд, который Макар Иванович бросил на Юленьку. Вот она, чуть ли не главная причина, по которой Верещагин хочет здесь подольше задержаться! Видать, зацепила его хорошенькая веселая риелторша! – И у вас ничья, – подвел итог он и перевел взгляд на Трухиных. – Я хочу назад свою квартиру, я за суд, – горячо сказала Наталья. – Поэтому расходимся. – Вообще-то на мне полтора ляма висят, – робко высказался Мишаня. – Не поняла? – в упор посмотрела на него жена. Алексей и сам посмотрел на Мишаню с удивлением. Раб впервые подал голос! Оказывается, он все это время о чем-то напряженно думал и, похоже, сообразил, кто главный проигравший. Трухин-то, единственный, ипотеку взял. – Я мозгами-то пораскинул, Тата, – Мишаня виновато посмотрел на жену. «И хорошо, что они у тебя нашлись в критический момент, эти мозги», – подумал Алексей. – Выходит, квартира назад, а ипотека как же? Где деньги-то? Зазря, выходит, я ее взял? А ведь мне и отдавать. Как ее взад-то вернуть, эту чертову ипотеку? – Погасить, – подсказала Юля. – Так Тата, сколько мебели уже накупила! Авансов сколько раздала! С этим как? Да и Света будет против. Как я дочке в глаза посмотрю? – Дурак, – презрительно сказала Трухина. – О дочери он вспомнил! Света не твоя печаль. Мне лучше знать, нужна ей эта квартира или нет. – Запутался я, люди, – пожаловался Мишаня. – Так что, ты, мент, давай, ищи эти деньги. – Значит, собственник за то, чтобы мы продолжили расследование, – подвел итог Алексей. – И у вас, Трухины, ничья. Остаюсь я. – Ну, все, приплыли, – поморщилась Наталья Трухина. – Не приплыли, а расселись по местам, – строго сказал Алексей. – Моя позиция всем известна. Я против расторжения сделки. Решение принято большинством голосов. Начинаем сначала. С собственниками я поговорил. Информацию собрал. Остались риелторы. – Будь проклят тот день, когда я согласилась продавать твою квартиру, – устало сказала Альбина Андреевна и посмотрела на часы. Словно в ответ зазвонил ее телефон. – На звонок я хотя бы могу ответить? – спросила она. Алексей встал, пропуская Альбину Андреевну к выходу. – Я правильно поняла, Алексей Алексеевич: это затянется надолго? – Возможно, до глубокого вечера, – признался он. – Скажи лучше: до ночи, – сухо сказала Альбина Андреевна и вышла в коридор. – Наша песня хороша, начинай сначала, – вздохнула Юля. – Послушайте, неужели никто не хочет признаться? – неожиданно взмолилась бывшая «розовая кофта». – Мы поклянемся, что история с кражей не выйдет за эти стены. Вор возвращает деньги, клиенты разбирают ключи от квартир, подписывают акты сдачи-приемки, мы, риелторы, получаем свой гонорар, и все свободны. Разве плохо? – А ведь разумно, – Алексей посмотрел на нее с уважением. – Ну что, господа? Кто хочет высказаться? В переговорной наступила тишина. Все, словно сговорившись, молчали. «Дело нечисто, – подумал Алексей. – Вариант-то неплохой. Самоизоляция, на которую мы все, возможно, скоро сядем, эту историю с кражей похоронит. Через месяц все о ней забудут. Но, видимо, процесс необратимый. С этими деньгами случилось что-то нехорошее. Их нельзя вернуть, в том-то и дело». – Значит, все согласны с тем, что я продолжаю расследование? – спросил он. – Согласны, не согласны, назад ходу нет, – сурово сказал Кит. – Молчит ворюга, не хочет признаваться. Так что давай, Леха, допрашивай этих баб, – и он кивнул на притихшую Юлю. Почему-то именно на нее. – Хорошо. Тогда мне нужны ваши паспорта, уважаемые дамы. Всех, кроме Альбины Андреевны. Скан ее паспорта у меня уже есть, я доверенность оформлял. А остальных, как говорится, попрошу предъявить документы. Надеюсь, никто не будет возражать, если я их сфотографирую?