– Нашу землю медленно отравляют, – Палу покачал головой. – На пляжи выносит все больше и больше мусора. Птицы улетают, морские черепахи гибнут. И всем плевать. – Он пожал плечами. – Хорошо, что есть Папаханаумокуакеа, хотя, конечно, его недостаточно. Грей узнал название охраняемой заповедной территории, занимающей часть Северо-Западных Гавайских островов. – К сожалению, этот островок, – кивнул Палу на карту, – и многие другие не входят в заповедную зону. – Наверное, поэтому корпорация его и арендовала. Служба охраны рыбных ресурсов и диких животных сюда не доберется, поэтому у корпорации развязаны руки: можно творить что угодно. – Даже если и так, для моего народа этот остров все равно важен. – Палу ткнул большим пальцем в своих двоюродных братьев. – Макайо и Туа говорят, что на восточной стороне острова есть старые, наполовину скрытые под землей пещеры с наскальными рисунками и даже развалины хейау. Грей был тронут упоминанием о древнем гавайском храме, но у Палу на уме было другое. Он указал на восточный берег атолла. – Может, этим сукиным детям плевать на рыбу и природу, но им должно было хватить ума не лезть на ту сторону. – Он многозначительно посмотрел на Грея. – Значит, там чисто. Вот оно что… Теперь Грей понял. – Так ты говоришь, выйти на берег нужно там? – Мы застанем их врасплох и схватим за задницу! – широко улыбнулся Палу, хлопнув Пирса пониже спины. Тот потер ушиб и посмотрел на месяц. Почти скрылся. Пора. – Идем будить остальных, – сказал Грей, двинувшись в каюту. 12 часов 12 минут Лежа на узенькой койке, Сейхан делала вид, что спит. А вот Ковальски в дальнем углу каюты храпел так, словно его душат. Из-за этого она едва слышала, как за столиком крохотной кухоньки шепчутся Кен и Айко. Но Сейхан не подслушивала. Она приложила ладонь к своему плоскому животу, пытаясь понять, что происходит внутри. Перед закрытыми глазами стояли крошечные личинки. Вот они прогрызают ее, словно черви яблоко… Пока что ни малейшей боли она не чувствовала. По словам профессора, это скоро изменится. Впрочем, ее ладонь искала внутри признаки другой жизни. Сколько ты уже успел прожить? По пути сюда Грей попытался расспросить Сейхан о беременности, но она отвечала резко. Шесть недель… Судя по тому, что она прочитала, ребенок был размером с гранатовое зернышко. Уже должно биться сердечко – слишком тихо, чтобы уловить стетоскопом, однако ультразвук показал бы его трепет. Возможно, прямо сейчас мозг делится на полушария и начинает испускать электрические импульсы… «Почему ты не сказала мне?» Сейхан видела, с какой болью Грей спросил об этом, но лишь покачала головой. Она сама не знала. Или боялась правды. Тогда Грей попытался задать другой вопрос: «Хочешь ли ты сохранить?..» Она полоснула его взглядом: «Сейчас не имеет значения, чего я хочу». Сейчас в ней крепла убежденность. Лежащие на животе пальцы сжались в кулак. Надежда не могла спасти ее ребенка. Лучше было идти знакомым путем. Мстить. Если существовала хоть малейшая возможность исцелиться – и спасти ребенка, – Сейхан не собиралась останавливаться, пока не найдет это средство. И пока виновники не будут взяты в плен или убиты. Лучше второе. От этой мысли пальцы расслабились. Она погладила живот, словно успокаивая того, кто вряд ли мог там уснуть. Мой ребенок… Открылась дверь. Сейхан не глядя поняла, кто вошел. Она узнала его по дыханию, по запаху. Ладонь замерла внизу живота. Сейхан на один-единственный миг позволила себе надеяться. Наш ребенок… 12 часов 32 минуты Грей прыгнул спиной вперед с правого борта. Он ушел под воду последним, подождал, пока акваланг утащит его поглубже на дно. Чтобы замаскировать спуск, они погружались с борта, противоположного острову. Датчик на запястье показал двадцать футов. Грей сбалансировал компенсатор плавучести и опустил поверх маски систему подводного ночного видения DVS-110. Пейнтер позаботился о том, чтобы на Мауи доставили необходимое для миссии оборудование. Подводное снаряжение было отправлено со станции морской пограничной службы в Вайлуку; их обеспечили всем, включая оружие. Пятеро спутников, зависших во тьме, казались тусклыми силуэтами. Грей посигналил им карманным ультрафиолетовым фонариком, указывая на запад, по направлению к острову. Все подняли большие пальцы. Он предпочел бы плыть в полной темноте, но с ним были гражданские, поэтому Грей счел луч ультрафиолетового света приемлемым риском. Он бросил взгляд направо и налево, убедившись, что Кен и Айко не паникуют. Для этой миссии могли потребоваться энтомологические знания профессора, а агент японской спецслужбы отказалась остаться на борту лодки, настаивая, что ей лично необходимо собирать доказательства. Грей неохотно согласился – сейчас не правила определяли исход. Оставалось надеяться, что они с Сейхан и Ковальски сумеют в случае чего защитить этих двоих. Палу – единственный из всех, кто когда-либо ступал на Икикауо, – предстояло быть проводником. К жилету был прикреплен «Скуба Джет» – похожий на торпеду аппарат, способный придать дайверу хорошую скорость. Грей запустил двигатель и скользнул вперед – поначалу медленно, пока остальные не скоординировались и не превратились в подводную эскадру; потом он увеличил обороты двигателя и пошел со скоростью скромных шесть миль в час. Таким образом две мили, отделяющие их от берега, они преодолеют за двадцать минут. Тем временем двоюродные братья Палу на катамаране медленно отплыли, чтобы снять любые подозрения. Рифы в свете ультрафиолетового луча вспыхивали электрическим калейдоскопом флуоресцентных красок. Казалось, все под водой вдруг начало светиться. Окаменевшие кораллы сияли разными оттенками алого. Анемоны сияли желтым и лаймово-зеленым. Малиновые ручейки струились по черным спинам морских ежей, омар пятился, сияя, словно лампа, а впереди, на грани света и тьмы, скользила манта, оставляя за собой мерцающий след. Не обращая внимания на все эти чудеса, Грей двигался вперед. Иногда появлялись другие, посторонние объекты: якорь корабля, наполовину поглощенный кораллами, новый риф, выросший из остатков самолета Второй мировой войны, и даже торчащее из песка дуло орудия. Призраки давно отгремевших сражений. Вскоре дно начало подниматься, и стало возможно идти. Они достигли отмелей вокруг острова. Грей выключил фонарик и «Скуба Джет», и мир вокруг потемнел, растворившись в монохромной палитре серого. Ориентируясь по компасу и GPS, чтобы в конце пути выйти на правильные координаты, Пирс жестом велел остальным остаться под водой, а сам поднялся и перемахнул через хрупкую стену скалы над тонкой полосой пляжа. Вблизи темнела густая тень – пещера, о которой говорил Палу; здесь далекие предки гавайца укрывались от непогоды во время охоты и рыбалки. Убедившись, что все спокойно, Грей поманил за собой остальных. Оборудование внесли под низкий свод пещеры, акваланги и жилеты сбросили. Гидрокостюмы не снимали: черный цвет делал их менее заметными. – Потрясающе… – задыхаясь вымолвил Кен, все еще глядя на воду. – Теперь самое трудное, – предупредил Грей, собрав команду вокруг себя. – Старая станция береговой охраны в миле отсюда на запад. Логично предположить, что они наблюдают за прилегающей территорией. Лучше всего пронести снаряжение по тем холмам, чтобы выйти на восточный берег внутреннего озера. – Мы называем его Мейк Луавай, – прошептал Палу, обращаясь к группе. – «Колодец смерти». – Не сильно приятно, – пробормотал Ковальски. – Это просто означает, что вода очень соленая, пить нельзя, – Палу пожал плечами. Гаваец стоял в задней части пещеры. С разрешения Грея он щелкнул зажигалкой, защищая крошечный огонек ладонью. Мягкое свечение озарило россыпь наскальных рисунков. В камне были вырезаны схематичные фигурки с большими треугольными туловищами. Некоторые сидели в грубо начерченных каноэ, другие бежали с копьями в руке. Между фигурками были разбросаны какие-то концентрические круги, а также рыбы и морские черепахи. Палу грустно сгорбился. Ковальски, стоявший рядом с великаном, вдруг ткнул пальцем в одну из фигурок и воскликнул: – Смотри, кит! – Кохола, братишка, – с улыбкой поправил Палу, стряхнув с себя меланхолию. – Так мы их называем. Ты поуважительнее. Это аюмакуа моей семьи. – Он ударил ладонью по выпяченной груди. – Поэтому все наши кейкиканеаре вырастают такими большими. Ковальски выпрямился и стукнулся макушкой о потолок. – Пожалуй, и мне надо сделать колу своим богом, – промолвил он, потирая голову. – Кохола, – повторил Палу. – Ага. Кохла. – Ну, почти, братишка.