— Я в таких количествах пить не умею. — Пей сколько сможешь. Я взяла стакан и понюхала самогон. Запах был отвратительный. — Что, никогда не пробовала? — засмеялся зэк. — Нет. — Хорошая штука. — У тебя все хорошее — и самогонка, и собак есть. — Ладно, давай за знакомство — Зэк взял стакан, наполненный до краев, и посмотрел на меня. — Я за это пить не буду. — Почему? — Потому что в гробу я такое знакомство видела! В гробу и в белых тапочках. — В гробу и в белых тапочках ты еще будешь! Это я тебе устрою, обещаю. Я промолчала и брезгливо посмотрела на зэка. Он выпил все до дна, даже не поморщившись. Увидев, как зэк навалился на еду, я поняла, что могу остаться голодной. Зажмурившись, я сделала несколько глотков самогона. Горло тут же загорелось, а глаза чуть не вылезли из орбит. Громко закашлявшись, я уронила стакан. Зэк засмеялся и протянул мне кусок курицы. Съев его, я почувствовала себя значительно лучше. Зэк вливал в себя стакан за стаканом. — Ты не загоришься? — поинтересовалась я. — Хорошая самогонка. Молодцы, хорошо делают. Я уже сто лет так не расслаблялся. Ты даже не представляешь, что я чувствую после четырех лет тюрьмы. Сижу на свободе, ем вдоволь, пью. Рядом красивая девка. Что еще надо?! — Сильно не радуйся. Все равно милиция тебя найдет и посадит на место. Еще пару статей на тебя повесят. Побег и похищение человека. — Это кого ж я похитил? — Меня, конечно, кого же еще! — Насколько я помню, ты меня сама сюда привезла. — Насколько я помню, когда я тебя сюда везла, то в мою спину был наставлен пистолет. И про руку мою не забудь. Про нее вообще отдельная статья будет. — Ладно, заткнись ты со своими статьями, и так тошно. Дай воле нарадоваться. — Радуйся на здоровье. Только как бы я была тебе благодарна, если бы ты радовался без меня. — Без тебя не получится. Я почувствовала легкое головокружение. Выпитая самогонка дала о себе знать. Тело стало почти невесомым. Нервное напряжение ушло, настроение поднялось, мне даже показалось, что все не так уж и плохо. Я решила еще выпить, но, сделав глоток, вновь закашлялась. Из глаз хлынули слезы. Зэк засмеялся и постучал меня по спине: — Ну, ты даешь! Совсем пить не умеешь! — Пить я умею, только не самогонку. — Что же ты пьешь? — Обожаю французское вино, только красное. Желательно, чтобы оно было большой выдержки и довольно терпкое. Вина годовалой выдержки меня не прельщают. Из крепких напитков пью текилу — мексиканскую водку. Спиртное — это как одежда. Его тоже выбирать надо. — Ты тут из себя крутую не строй. Не в ресторане. Самогонка, между прочим, отличная. — Я никого из себя не строю. Ты спросил, я ответила. Вот и пей свою самогонку, а я больше не хочу. — Скажи честно, тебя торкнуло? — Это как? — Ну, в голову дало? — Дало, — призналась я. — Голова кружится, и перед глазами плывет. — Классная штука. — А ты зачем так хлещешь?! Напьешься, что я с тобой делать буду?! — Мне, чтобы напиться, знаешь, сколько ведер надо выпить! А что нам с тобой делать, мы придумаем. Я всегда найду тебе применение, можешь не сомневаться. Я слегка протрезвела и вздрогнула от испуга. — Послушай, а ты вообще сколько собираешься держать меня в качестве ширмы? Что мы будем делать завтра, послезавтра? Не будем же мы торчать в этой брошенной деревне, попивая самогон? — Ты тут мне лишних вопросов не задавай. Не суй свой нос в мои дела. Я поступлю так, как сочту нужным. Мне необходимо отдохнуть и набраться сил. — Я бы не совала свой нос, если бы это не касалось меня. Я предложила тебе машину, только бы ты меня отпустил. Я ранена, мне необходимо лечение. — Хватит заливать! Я обработал тебе рану, этого достаточно. Я почувствовала, как дико закружилась голова. Интересно, сколько градусов в этой самогонке? Может, мне все-таки искупаться в речке? Я пьяна, а вода должна подействовать отрезвляюще. — Ты ешь, я искупаюсь, — сказала я зэку и сморщилась, увидев, как он выпивает очередной стакан самогонки. — Искупнись, — усмехнулся он, запихнув в рот целое яйцо. Открыв багажник, я достала купальник, зашла в дом и переоделась. Направляясь к реке, я почувствовала, как зэк сверлит меня взглядом. — А ты неплохо сложена, — крикнул он мне вслед. Я ничего не ответила и быстро зашла в воду. Мне стало легче, мысли перестали скакать и путаться. О побеге не могло быть и речи, потому что бежать некуда — кругом лес. Выбравшись на берег, я достала из багажника полотенце и закуталась, для того чтобы зэк поменьше глазел на мой купальник. Сев на покрывало, я увидела пустую бутыль из-под самогонки и покачала головой. Зэк не обратил на меня внимания и принялся за вторую бутыль. — Будешь еще самогонку? — Нет. — А картошку? — Я наелась. Ничего не хочу. — Тогда я доедаю. — Доедай. Там что, в тюрьме, не кормят, что ли? — Кормят, но плохо. Там можно выжить, если только передачки носят постоянно. Мне часто носили. Просто в камере голодников много. У них ни сигарет, ничего. Они смотрят и слюни пускают. Приходилось делиться. По домашней пище соскучился. — Так езжай домой. Там накормят. — Домой нельзя. Да там меня никто и не ждет. — Тебе еще сколько осталось сидеть? — Два года. — Что, тяжело было досидеть? — Ты посиди, узнай, как сидится. — Нет, я тюрьмы больше всего на свете боюсь. — Не так страшен черт, как его малюют. — Что ж тогда сбежал? — Просто я слишком ценю свою жизнь, чтобы проводить ее в неволе. Жизнь, падла, и так короткая, а зона и тюрьма сокращают ее еще больше. А ты что в полотенце закуталась? Замерзла, что ли? — Замерзла, — соврала я. — Что ты мне мозги пудришь, на улице жара стоит, тридцать градусов. Боишься, что я на тебя залезу, так и скажи! — Конечно, боюсь. Мне меньше всего хочется быть изнасилованной каким-нибудь зэком. — Больно надо тебя насиловать, — усмехнулся зэк. — Ты мне сама дашь.