Темные дела Буржуйчиков подвел индивидуализм. Каждый из них надеялся отсидеться под защитой пулеметов и крепких стен, никто не думал помогать соседям. Бизнес есть бизнес — если кто-то придушит конкурента, можно будет потом пожалеть бедолагу и предложить выкупить дело, но впрягаться прямо сейчас, рискнуть жизнью и имуществом… Не-е-ет, фигушки, пусть сам разбирается. Все ведь надеются, что пронесет именно его и беда обойдет стороной? Не обходила. Те самые «плети», о которых говорил Хурджин, сдергивали стрелков с крыш, пули вязли в мутном черном тумане, заполоняющем улицы, ворота и калитки слетали с петель под яростными ударами. Этим миром правила магия и те, кто ей владел. Здесь знаменитая фраза «винтовка рождает власть» звучала совсем по-другому. Власть рождала магия! Темные адепты действовали планомерно: вламывались в каждую дверь — квартал за кварталом и стращали местных, принуждая принять новых хозяев. А негаторы, которые это преимущество минимизировали, всё еще оставались слишком дорогой и опасной штукой, такие сверхъестественные технологии находились под контролем государственных структур, обыватели ими не располагали… Был еще один невнятный урукский резчик-полукровка со своими самопальными татуировочками, но по большому счету дела это не меняло. Так или иначе — против отряда воинов-магов местные оказались бессильны. Одно дело — бездумная и кровожадная Хтонь, другое — злой и изощренный разум, вооруженный по последнему слову техномагии. —…и буду крокодить!!! — продолжали бесноваться мои соратники. А потом замолкли. Неизвестные фигуры — целый десяток! — вышли прямо на середину Проспекта. За их спинами клубилась Тьма, черная даже на фоне ночного неба, руки продолжались чем-то вроде змеиных хвостов, зловещих, трепещущих, извивающихся, будто сотканных из мрака. Волосы этих таинственных парней и девушек развевались под порывами ветра, полы кожаных плащей напоминали демонические крылья, сапоги на ногах были заляпаны кровью… Выглядели они молодо, хотя глаза их вполне могли подойти старым сумасшедшим дедам и бабкам. Дикие, мутные, как будто подернутые темной пеленой… Точно — это наши клиенты. Мои ноздри уловили те самые эманации смерти, что я ощутил в отеле «Семирамида», находясь рядом с Клавдием Ермоловым. Краем глаза я заметил — Шерочка с Машерочкой и Хурджин тоже морщат носы. Значит — не показалось. — КТО ВЫ ТАКИЕ И ПО КАКОМУ ПРАВУ ВМЕШИВАЕТЕСЬ В ДЕЛА ВЕЛИКОГО КЛАНА ЕРМОЛОВЫХ? — раздался жуткий потусторонний голос. — КЛАН ЗДЕСЬ КАРАЕТ НЕПОКОРНЫХ ВАССАЛОВ СВОИХ! Вот же сука! Какие, к черту, вассалы в Хтони? Тут-то он и попался, тупой аристократический засранец, кем бы он ни был! Гонит, как есть гонит, и он это знает, и я это знаю, и все это знают. Такое гонево на Маяке не приветствуется, а на Проспекте за подобные базары обычно морду разбивают. — Эй, челядь! — я шагнул вперед. — Иди рассказывай эти сказки в свою юридику! Здесь нет вассалов и нет господ, чудища жрут всех с одинаковым аппетитом! Народ за моей спиной одобрительно загудел. — А ты кто будешь, смерд? — плети в руках темноволосого бледного парня (похоже — главного) взмыли в воздух и заплясали как кобры, повинующиеся дудке факира. Их длина и толщина постоянно менялась. — А-а-а, да ты грязный ублюдок! Как смеешь ты… — Ой, да пошли вы нахрен! — внезапно осознал ситуацию я и повернулся к своим. — Да что с ними разговаривать? Погнали, убьем их да и всё! И потянул из-за спины кард, ускоряясь с каждым шагом и постепенно переходя на бег. За мной грохотали подошвами по асфальту Шерочка с Машерочкой, пыхтел Хуеморген, матерились снага, легко бежал Витенька и топотал Хурджин. Основная толпа по уговору должна была подождать, пока мы не вступим в ближний бой — а потом уже навалиться. У них-то не было никаких негаторов, даже самопальных татуировочных! Плети из рук десятка темных ринулись в нашу сторону. И я просто кожей почувствовал, как начинают отставать мои спутники, замедляя бег. Ну да, черт побери, даже с волшебной татуировочкой на руке зверски неуютно, когда тебя собирается прикончить злой волшебник! Тут нужно понимать: магия в этом мире была в порядке вещей, местные прекрасно знали как это работает, и атака темными плетьми воспринималась ими примерно так, как если бы в кого-то из людей со старушки-Земли пальнули из нескольких гранатометов сразу! Страшно до чертиков! Им страшно, не мне. И не Шерочке с Машерочкой. Мы — уруки, нам до лампочки. — Лок-тар огар!!! — кричали девчата, а я ничего не кричал, я ускорился до предела, в несколько прыжков сблизился с врагами и, хорошенько размахнувшись кардом, сходу отрубил голову темноволосому парню. Волосатая голова летела, кувыркалась в воздухе с очень удивленным выражением лица, и брызгалась кровью во все стороны. Туловище ляпнулось сначала на колени, а потом просто рухнуло на асфальт. А я уже пнул ногой какую-то жутко накрашенную бабенку, подставляя ее под удар кромки щита Шерочки, потом развернулся — и секанул по ноге лысого парня, перехватил кард обеими руками — и раскроил ему череп одним мощным ударом. Темная плеть лизнула по моей груди, мигнула золотом татуировка — и вражье колдовство отдернулось, как будто обожженное. — Мрут, суки! — заорал Хуеморген. — Мрут! Витенька принялся палить из пистолетов залпами, остальные наши навалились на темных всей Ордой, и принялись месить самым некультурным образом, а Кузя, засранец, бегал по ближайшей крыше и орал: — Я заснял, я заснял! * * * На самом деле Проспект понес серьезные потери в уличных боях и прочесывании кварталов. Не меньше трех десятков было убито и полсотни — ранено за последний час. Воодушевленные первыми легкими победами, одержанными благодаря негаторам и внезапности, вооруженные люди и нелюди бросались в опрометчивые атаки, вступали в перестрелки и рукопашные схватки — и гибли от темного колдовства. Мы с ордынскими не могли прикрыть всех, точно так же как и ограниченный радиус действия полицейских артефактов не мог обеспечить защитой каждого из отрядов Щербатого и Евгеньича. Я даже подумал, что несколько групп из наиболее опытных и экипированных бойцов действовали бы более эффективно, но после того, как один из двух негаторов Щербатого был продавлен совместными усилиями дюжины темных, и лопнул, взорвавшись тысячей осколков и искалечив пару десятков снага — бросил судить о войнах Тверди земными мерками. После часа боев темных осталось около двадцати, они отступили на фабрику альтернативного протеина, недалеко от клиники Финардила и той самой «бабы с цыцками». Евгеньич, весь в пыли, грязи и, почему-то — в паутине, отплевываясь, и выковыривая мусор из бороды, подошел ко мне и сказал: — Умыли нас кровью, гады… Но мы тринадцать сукиных детей выкурили и прикончили. Я стрелков расставил по крышам, лупят по окнам фабрики, если хоть занавеска шевельнется. А у вас что? — В первом бою десять прижучили, потом народ раздухарился, начали лезть на рожон… Погибших и раненых много, сейчас в клинике ими занимаются. Горазды они драться, эти темные, а? Но молодые все, неопытные! Кидались на нас чуть ли не по одиночке, вот и дохли… А если б сразу, одним кулаком… — Я думаю, Бабай, ты сам не представляешь, насколько прав. Тут одна молодежь. Слабосилки, пустоцветы. Ни одного настоящего мага! Вот, смотри, — Евгеньич открыл ладонь и продемонстрировал два колечка из какого-то странного черного материала, с невзрачными камешками. — Вот тебе и плети. У меня есть один парень — Шмель, тоже пустоцвет, но магию чует. Говорит — без этих цацек ни черта бы у них не вышло. Черный туман — это их максимум. А черный туман что? Пшик! Страху нагнать, с толку сбить… Еще и за ссыльных их выдали, смекаешь? Если бы Ермоловы хотели взяться за Маяк всерьез — они прислали бы парочку своих боевых магов, и тогда мы бы все тут жидко обосрались. Ладно, ладно, у тебя и девчонок твоих может что бы и вышло, но… — И я бы тоже жидко обосрался, — кивнул я. — Что уж тут скрывать. Роксана, например, в свое время скрутила меня в бараний рог и ляпнула о рубероид, ничего не спрашивая. Ну да, тогда еще я не делал антимагические татуировки, но, лопнувший артефактный негатор показал, к чему может привести самонадеянность в противостоянии с чародеями. Да и Роксана не была боевым магом, она на медэвакуации специализировалась. И на разбивании мужских сердец — тоже. Интересно — как-то там поживает Петенька Розен? Взяла она его в оборот или еще нет? Подошел Щербатый, вместе с какой-то тетенькой в грязном брючном розовом костюме, претендовавшем когда-то на стиль и качество. Тетенька тоже когда-то претендовала на стиль и качество: на голове ее виднелись следы пышной прически, на лице — макияжа и пирсинга, на руках — ногтевых имплантов, модных в этом сезоне. Важная женщина, должно быть. Была. Каких-то два-три часа назад. — Это-нах Вера Павловна-ять, владелица фабрики-врот, — сказал Щербатый. — Она хочет что-то попросить. Мы выжидательно уставились на Веру Павловну. Тетенька помолчала какое-то время, а потом сказала: — Можно я убью хотя бы одного из них? Однако, заявочки! Не совсем то, что ожидаешь услышать от респектабельной бизнес-вумен. — Идея в общем-то понятная, — сказал Евгеньич. — Но хотелось бы подробностей. Не в смысле способа умерщвления врагов, а в смысле причин такой просьбы. — У меня девочки работали, — Вера Павловна покачалась с носков на отлетевшие каблуки и обратно. — Хорошие девочки, молоденькие. Я их в земском интернате под Псковом забрала, год назад, сразу после выпуска. Как дочки мне были. Общежитие я им сделала тут же, около фабрики. Ремонт, электричество, водопровод. Зарплата нормальная. Я ведь сама интернатская, хотела, чтоб… А темные с ними… Там главный у них, старый такой — очень страшный, вытворял ужасы… Вдруг она зарыдала. Твою-то мать, ну что за дрянь-то такая?Определенно — Тьма это не моя тема. И не урукская, скорее всего, хоть мы и зовемся черными. «Вытворять» — это не наш метод. Дать дубиной по голове и утащить — это может быть, но прям чтоб «вытворять»… Евгеньич в это время приобнял Веру Павловну за плечи, женщина плакала взахлеб, не могла остановиться. — Негатор у кого-то остался? — мрачно поинтересовался я. Щербатый извлек из недр своих штанов нечто округлое и блестящее, похожее на снитч из Гарри Поттера. Евгеньич отстранился от плачущей фабрикантки и вынул из разгрузки еще один золотой шарик. — Надо? — ушлый тип, еще две штуки-то где-то заныкал! — Давай, — я поймал их, один за другим, и сунул в карманы кофты. — Эй, друг Хурджин! Нужна твоя помощь! — Ты чего задумал? — поднял бровь бородатый сталкерюга. — Урукский метод воспитания, — мрачно усмехнулся я. — Действует безотказно. * * * Прижатые огнем из стрелкового оружия и ручной мортиры Щербатого, темные и носу не казали из фабрики. Мы с троллем перебежали небольшую забетонированную площадку перед воротами в погрузочный цех. Из-под пластинчатых рулонных ворот клубился черный дым. Синяя шкура Хурджина покрылась пупырышками, он ежился. Еще бы ему не ежиться — с какого-то хрена я затупил и забыл про то, что атомарная татау у тролля выцвела — точно так же, как и все остальные! Магия его могла плющить в полном объеме. Как это вообще работало, почему у того же Хуеморгена татау держалась, а у тролля или Лаврика — нет? От чего это зависело? Версия у меня имелась, но какая-то довольно идиотская, так что я не торопился брать ее за аксиому. Тем более — времени думать не было. —…Месть беспощадная всем супостатам! Всем паразитам трудящихся масс!.. - рычал я сквозь зубы, настропаляя себя, пока Хурджин подобно домкрату поднимал ворота одной лишь силой своих мускулов. Мышцы великана-тролля бугрились, вены вздулись, тяжелая металлическая конструкция сантиметр за сантиметром поднималась вверх. Вокруг разверзся ад: наши, проспектовские в пару сотен стволов принялись гасить по окнам и всем остальным отверстиям фабрики, отвлекая внимание. Едва расстояние между кромкой ворот и бетонным полом оказалось достаточным, я принял упор лежа и покатился колбаской внутрь, нежно прижимая к себе кард. Темные не были идиотами, они засекли попытку проникновения и всемером ждали меня тут же, на металлическом настиле-возвышении в противоположном конце цеха. Их главный — седовласый, похожий на птицу мужчина с горящим взором — тоже был тут. — Убейте его! — закричал седой и ткнул в меня пальцем, как будто в этом была какая-то необходимость. — У него негатор! — истерично выкрикнула какая-то деваха в черном плаще, вся истыканная пирсингом как новогодняя елка — игрушками. — Грузим! — команда последовала незамедлительно, и я почувствовал, как один из драгоценных артефактов стал жечь мне карман, нагреваясь. Эти суки и подумать не могли, что у меня их два! И уж точно не ожидали, что я в перекате умудрюсь выхватить почти добитый негатор из кармана и швырнуть — прямо в лоб седому падле! Швыряться ультраредкими артефактами ценой, наверное, со всю эту фабрику? А почему бы и нет, это ведь не мой негатор! Полиция спонсирует! Глаза седого и всех его клевретов с максимальным недоумением следили за полетом диковинного снитча, но напряженные выражения их лиц говорили о том, что моментально прекратить «грузить» темные не могли. Седой успел отдернуть свою голову, и в рожу ему шарик не попал… Но легче от этого выродку не стало: артефакт лопнул за спиной главы налетчиков, и башка его тоже лопнула, получив самую большую порцию золотых осколков. Остальным тоже пришлось несладко, особенно после того, как я добрался до них с кардом, и стало очевидно, что одного выведенного из строя негатора недостаточно, чтобы предотвратить их скорую и зверскую гибель. Я разрубил на четвертинки двоих, прежде чем остальные поняли, что темные плети не причиняют мне вреда, и, подпустив туману, попытались скрыться внутри здания. Раздался крик Хурджина, возвещающий о том, что ворота подняты, послышался топот ног соратников. Я решил не терять времени и побежал по заполненным мраком коридорам за паникующими темными. Идиоты, они захотели сбить с толку черного урука тьмой и чернотой! За моей спиной тролль месил своими огромными синими кулаками какого-то выловленного им среди стеллажей с ящиками парня. Так вот что значит — оставить мокрое место! Через секунду я уже проник внутрь завода и на секунду замер, пытаясь осознать произошедший здесь кошмар. Картины разрушений, отвратительного насилия и бессмысленного вандализма на фоне и без того блевотных ферм по изготовлению сырья для альтернативного протеина производили самое гнетущее впечатление. Расчлененные и изломанные тела, кровь и дерьмо на стенах, повсюду — какие-то ошметки и огрызки, вся мебель — разбита, в цехах и комнатах царит зловоние… Впереди замелькали фигуры пытающихся удрать врагов. Никто не хочет расплачиваться за свои деяния! — Куда-а-а⁈ — я подцепил кардом одного из вопящих темных за ключицу и подтянул к себе. — Иди сюда, пас-с-с-скуда! В глазах этого плотненького прыщавого джентльмена плескался ужас: он ведь раз за разом пытался призвать свое главное оружие — темные плети, но нихрена у него не получалось. Я ухватил его за глотку и поднял в воздух: