Я была категорически против и не хотела задерживаться в нашем женском дурдоме, но дверь уже хлопнула буквально перед носом терпеливого гостя. – Мариса Крафт, послушай доброго совета женщины с опытом и тремя детьми! – горячо зашептала Харри. – Не смей оставаться у него на ночь! У вас только первое свидание. – Вообще-то она собиралась за него замуж, – справедливо заметила Эмма, следившая за цирком… собственно, как за цирком, то есть с долей иронии, любопытства и попеременного желания то закатить глаза, то закопать голову в песочный манеж. – Божечки мои дорогие! Это было давно! – фыркнула Харриет, не беспокоясь о том, что стены в доме были чуть толще фанерного листа. – Харри! – перебила я, страшно жалея, что не запаслась лакричными пастилками, способными заставить лучшую подругу надолго замолчать. – Чего? – Я ухожу. Сад утопал в глубоких сумерках, готовых перерасти в беспросветную темноту. Под козырьком загорелся фонарик. Из дома доносились звуки неясной возни. Харви протянул руку, чтобы помочь мне спуститься со ступенек, а я отчаянно старалась игнорировать тот факт, что подруги дрались за место рядом с окном. Неожиданно раздался грохот, ругательство, и мы оба обернулись. Эмма с Харриет содрали с отремонтированного заплатами окна реечные ставенки, а теперь по-дурацки улыбались, осознавая, что даже из Рупертов-младших вышли бы шпионы разумнее. – Ты все слышал? – спросила я у Харви, вкладывая в его раскрытую ладонь холодные пальцы, и осторожно спустилась вниз. – Да, – не стал он юлить. – В таком случае давай договоримся. Он выгнул бровь, изображая вежливый интерес. – Никаких поцелуев и всяких там тисканий. Это будет самое непорочное свидание в нашей жизни! – Мариса… – На его лице расцвела ленивая улыбка. – Я просто хотел провести время в приятной компании красивой девушки, но мне импонирует направление твоих мыслей. Это надо уметь так ловко вывернуть слова, что даже мне показалось, будто я сделала ему непристойное предложение! – Оно не нравится мне, – проворчала себе под нос. Экипаж ехал мягко, неторопливо. За окном мелькали огни и улицы. – Куда мы собрались? – спросила я о планах. – В театр Блэкрока два дня назад привезли королевскую оперу. В северных землях еще не было гастролей. Говорят, что постановка неплохая. Стоило догадаться, что страстный поклонник оперы попытается затащить меня в театральную ложу. И не для того, чтобы задорно потискать в темноте зрительного зала. Никакого физического наслаждения, исключительно душевное. Культурное и благочинное! Наверняка и билеты достал на балкон над самой сценой, где артисты легко заметят, как леди прикрывает веером зевающий рот. Черт, я забыла веер! Ну что же, Харви… Мы знакомы много лет, у нас за спиной прошлое: глупое расставание, сожженная в камине фата и побег от паркового смотрителя. Уверена, ты сумеешь пережить страшную правду! – Я ненавижу оперу. В салоне повисло молчание. Мы смотрели друг на друга через темноту, раскрашенную уличными огнями. Он едва заметно улыбался. Взгляд был прикован к моему лицу. – С каких пор? – В тихом голосе звучало любопытство и никакой иронии. – Всегда ненавидела, – призналась я, осторожно расправляя юбку. С интересом ждала ответа, но он просто резюмировал: – Похоже, у нас появилось три часа свободного времени. Чем займемся? Наверное, билеты были дорогие, как все у Харви Крейва. Теперь они пропадут. И я понятия не имела, почему эта мысль оказалась настолько приятной. – А просто поесть мы не можем? Без зрелищ. Я голодная. Он едва слышно усмехнулся. – Что? – спросила с вызовом, ожидая какую-нибудь несуразную шутку в его стиле или саркастичное замечание тоже в его стиле. – И я голодный. Дать указания кучеру было недолго. И вот карета уже выезжала за пределы оживленного курортного города. Позади остались известные гостиные дворы, простые гостевые дома, шумная торговая улица, словно очнувшаяся с наступлением вечера. Мы минули богатые виллы, стоящие на побережье в отдалении от людных поселков, и начали подниматься на гору Блэкрок. Темнота обступала, и единственным источником света служил тусклый фонарь на крыше кареты. Ресторация, куда меня привез Харви, гнездилась на горном уступе и нависала над краем обрыва. Высокими стрельчатыми окнами она смотрела на долину, походившую на клок черного неба с рассыпанными по нему огнями-звездами. – Любимая ресторация его величества, – пояснил Крейв. – Здесь подают лучший на побережье острый суп с морепродуктами. Или морепродукты ты тоже всегда ненавидела? До разрыва мы часто встречались в маленькой едальной, где повар феноменально готовил острый суп с мидиями, крошечными помидорами, кокосовым молоком и листьями лимонграсса. И при одной мысли об этом кушанье я была готова изменить диете «ешь меньше». – Нет. – Отлично, потому что мне пришлось воспользоваться положением и заказать столик через королевскую канцелярию. – Ты был в Гранахе? – удивилась я. – Когда вернулся? – Два часа назад. – Он словно бы задумался. – Может, полтора. Сердце вдруг екнуло, и я чуть сильнее сжала протянутую руку Харви, когда выходила из кареты. Черт тебя подери, Мариса Крафт! Осторожнее! В прошлый раз все так и начиналось. Сначала обалдевшее сердце екало, замирало, спотыкалось и вообще вело себя, как у припадочной. А в один прекрасный день ты вдруг неловко моргнула и поняла, что по уши влюблена в сексапильного судебного заступника. Короче, больше не моргать! Если в «Морском коньке» при взгляде на цены я покрылась мурашками, то в любимой ресторации его величества пугать гостей не посмели. Стоимость блюд оставалась тайной, которую, вишенкой на торте, открывали только в окончательном счете. Но, как выяснилось чуть позже, готовили в ресторации божественно. Особенно мне понравилось, что размер порций не противоречил диете «ешь меньше». Харви, по всей видимости, придерживался принципа «больше – лучше». Казалось, он не заказывал блюда вежливому подавальщику, а просто перечитывал меню и остановился, только чтобы узнать, какое вино ему посоветуют к стейку из акулы. Я следила за ним и думала, что надо бы спрятаться под стол, когда у него от переедания сорвет с пояса пуговицу и она со свистом полетит по воздуху. – Что-то еще? – улыбнулся подавальщик, когда перечисление закончилось. – Десерт для дамы? – Профитроли? – Харви поднял взгляд от меню. – Или их ты тоже ненавидишь? Господи, как же его, оказывается, задела правда об опере! – Профитроли я по-прежнему люблю, – сдерживать ехидную улыбку удавалось с трудом, – но теперь предпочитаю любить на расстоянии. – Я заметил, – сдержанно согласился он, закрывая папку. В обеденной зале, утопленной в полумрак, действительно не было ни одного свободного места. На круглом столике горела старомодная лампа не с магическим амулетом, а с толстой свечой. Неровный свет преломлялся в гранях хрустальных бокалов, рисовал на белой скатерти живые изменчивые тени. За окном открывался волшебный вид на город с высоты птичьего полета. Вообще по правилам приличий нужно было поддерживать светскую беседу за столом, но я весь день провозилась с магической палочкой, а Харви… тоже занимался какими-то судебно-заступническими делами. Заговорили мы, лишь утолив голод. В унисон. – Хотел поговорить… – Разговор есть! Изящным жестом Харви качнул бокалом: – Ты первая. – Я решила подать в суд на королевскую магическую мастерскую! – твердо заявила я. Лучший судебный заступник северных земель подавился вином и поспешно вытер рот салфеткой. – Ты это серьезно? – Абсолютно! Сегодня я обнаружила, куда убрала магическую палочку. – Куда? – Харви выглядел искренне заинтересованным, но глаза ехидно блестели. Уверена, мысленно он уже придумал десяток дурацких, нескладных шуток. – В цветочный горшок. – Наверное, спрашивать, почему ты не убрала ее в сумочку или дорожный сундук, – лишнее? – Верно, – согласилась я, сама задаваясь этим логичным вопросом. – Так вот, в горшке она пустила корни и превратилась в цветущий куст. Харви снова подавился вином и больше не пытался сдерживать издевательский смех, хотя бы из сочувствия к расстроенной колдунье. – Проблема в том, что я покупала палочку из золотой ели. – И?