Полицмейстер Кернаполиса, господин Гвидо Барчетти, провел платком по лбу и сокрушенно покачал головой. Смуглый улыбчивый здоровяк ростом выше офицера Бруни и толще ювелира Моше, он жил с привычными проблемами стражей порядка в приморском городке: зимой тишина, а летом, в курортный сезон – кражи у туристов и гастролеры с материка, которые приезжали на море ловить рыбку в чужих карманах. В список этих проблем никогда не входил серийный убийца и коллеги с другого конца страны, которые в буквальном смысле свалились ему на голову. Бастиан вполне понимал его чувства. Будешь тут ошеломлен, когда окажется, что у тебя под носом жил и орудовал серийный убийца. Стоило отдать Барчетти должное, он сориентировался сразу – в заброшенный дом сбежалась вся полиция и двое артефакторов, один штатный, второй из отдыхающих. Когда тощий старичок-артефактор вынул из шкатулки свеженький Следовик, показавший в красках все убийства девушек, которые происходили в комнате, то полицмейстера Кернаполиса отчетливо повело на сторону. – И это все ваши? – уточнил он. Мягкий южный выговор в его голосе напоминал о виноградниках с ягодами, присыпанными белой пылью, чернокудрых девушках, ароматных лепешках с мясом прямо из печи. Господин Арно кивнул. – Наши. Барчетти сокрушенно покачал головой и признался: – Впервые в жизни вижу такое лиходейство. Нет, убитые у нас тоже бывают, но чтобы вот так, надругаться, перерезать горло. И ведь благородные девицы, не шваль какая… У нас-то по-простому все. За кошелек или за неверность. Нож в бок, да и в море. Бастиану вдруг подумалось, что у убийцы девушек, возможно, есть прикрытие со стороны полиции или городской управы. Дом был заброшен, стоял на окраинной улочке, но не настолько глухой, чтобы им вообще не интересовались. Со всех сторон люди. Не может быть, чтобы никто ничего не замечал в течение шести месяцев. А ведь убийца девушек жил здесь. Ел, спал, делал уборку, приводил себя в порядок. И никто ни разу не заинтересовался домом? У особняка, кстати, интересная архитектура – резные балкончики, статуи на крыше; неужели никому никогда не хотелось посмотреть на них поближе? Ни один горький пьяница не залез в дом в поисках крыши над головой? – Кому принадлежит дом? – осведомился Бастиан. – Княгине Летиции Кьянто, – с готовностью ответил Барчетти. – Но она уже десять лет живет в Лекии. – Он замялся и добавил: – Она зарегистрированная ведьма. Очень могущественная и дерзкая. Мы тут все вздохнули с облегчением, когда она переехала. Вот, значит, почему сюда не лазают. Впрочем, Бастиан сразу же отмел эту мысль. Дома с привидениями – а каким еще может быть дом ведьмы? – привлекают намного больше любопытных, чем может показаться. Люди любят пощекотать себе нервы. – Надо осмотреть сад по периметру, – сказал Бастиан. – Либо он такой матерый маг, что отводит глаза всему городу и туристам, либо в саду есть мощные артефакты защиты. Оба артефактора переглянулись и в один голос ответили: – Мы бы почувствовали. Тот, которого выдернули из приморского ресторанчика, выглядел так, словно его ударили по голове чем-то очень тяжелым. Вот так сидишь у берега моря, ешь королевских креветок в остром кляре, а через минуту тебя уже тащат на место преступления, и отказаться ты не имеешь права… Бастиан понимающе кивнул и пошел на первый этаж – там местная полиция уже открыла двери в дом. Дурное предчувствие в нем нарастало и крепло. Что сделает убийца девушек, когда поймет, что у него отняли его логово? Со всей одеждой, ларцами и ларчиками с артефактами, библиотекой литературы по магии и небольшой, но прекрасно оснащенной лабораторией? Будет ли он мстить или заляжет на дно, выжидая, когда все успокоится, чтобы вернуться – через год, два, три, когда все о нем забудут? Бастиану было не по себе. Он нашел убежище серийного убийцы, но почему-то понимал, что потерял намного больше. Надо бы пойти на почту, отправить Аделин телеграмму, чтобы не волновалась. «Она не будет обо мне волноваться, – с неожиданной мрачностью подумал Бастиан, глядя, как артефакторы и полицейские, вооруженные лозами для поиска артефактов, расходятся по саду. – Я всего лишь ее вынужденный муж, не больше». – Сюда! – из окна второго этажа вдруг донесся истошный вопль Барчетти. – Господин Беренгет, здесь женщина! Бастиан бросился в дом так, словно за ним гналась королевская армия. Женщина? Еще одна жертва убийцы, которую он прятал в доме и которую они не нашли? Взбегая по лестнице, Бастиан вдруг с ужасом подумал, что знает, какая это женщина. От этого понимания его окатило холодом, и холод стал еще глубже и безжалостнее, когда Бастиан вбежал в спальню убийцы девушек. Барчетти замер с табельным в руке. Возможно, когда-то он пускал оружие в ход, но ему уже давно не приходилось ни в кого стрелять: Бастиан прочел это во всей фигуре полицмейстера. На лестнице затопали – офицер Бруни вбежал в комнату и замер, словно ударился о невидимое стекло. Аделин смотрела на Бастиана с ужасом и надеждой. Убийца девушек обнимал ее сзади, неторопливо поглаживая указательным пальцем по шее. На кончике пальца синел огонек: легкий взмах – и Аделин присоединится к остальным убитым. Бастиан смотрел на них и повторял: мне это снится, мне все это снится. Этого не могло быть на самом деле. Убийца девушек – живой, настоящий, не призрак от артефакта – смотрел спокойно и холодно: Бастиан чувствовал его взгляд, как орудующий нож, который оставил шрамы на его лице. – Вывалились вон там, – Барчетти мотнул головой в сторону окна, не сводя глаз с убийцы девушек. Бастиан невольно обрадовался тому, что пистолет в его руке не дрожал. – Приказал звать вас. Кажется, Аделин не дышала. Над ее головой плыли мелкие сиреневые искры – зачарованная, безвольная, она не могла сопротивляться: просто стояла в объятиях убийцы девушек и не сводила взгляда с Бастиана. В ее глазах за вязкой покорностью плескалась невыносимая боль. – Ну вот, я здесь, – медленно проговорил Бастиан. – Отпусти ее. Убийца девушек усмехнулся. Ему все это нравилось – сейчас он получал настолько чистое, беспримесное удовольствие, что у Бастиана заныли пальцы от ненависти. – Нет. – По губам убийцы девушек скользнула улыбка, в ярких синих глазах проплыл туман наслаждения. – Так будет неинтересно, Бастиан-уродец. Сейчас, глядя на него, Бастиан понимал, что никогда не сталкивался с магом такой силы. Да что там – он только читал о таких в учебниках. Он видел, как за тонкой человеческой оболочкой трепещет пламя, готовое вырваться и играючи уничтожить половину материка. Он видел неукротимую силу и безумие. – Хорошо, – кивнул Бастиан. – А как будет интересно? Ему хотелось выть от собственного бессилия. Никто ничего не сделает, пока в руках убийцы девушек находится заложница. Никто не будет стрелять, никто не запустит артефакта. – Ты должен видеть, – мягко проговорил убийца девушек. Скользнул подушечкой большого пальца по губам Аделин, вернул руку на шею. Бастиан вспомнил все, что им показал артефакт, и у него загудела голова от ненависти. – Ты должен видеть свою вину, Бастиан-уродец. И эта ведьма тоже. И все шлюшки. Бастиану казалось, что время потекло медленно-медленно, сделалось вязким сиропом, в котором тонут мушки. Вот Аделин падает в сиреневую мглу, вот за ней летит Бастиан, вот Бруни и Барчетти, и все они застывают в сиропе, и все на этом заканчивается… – В чем моя вина? – спросил Бастиан, не сводя глаз с Аделин. – В том, что ты хранишь возле сердца, – с улыбкой ответил убийца девушек. На его левом запястье Бастиан увидел татуировку: четки со Святым кругом. Мало того что безумец, так еще и верующий. Пришла ярость, давящая и тяжелая. Ударить боевым заклинанием – Молот Господень вполне подойдет, выбить мозги этой твари, испепелить его на месте, чтобы и от него, и от этих мерзких загадок осталась лишь грязная куча. Аделин? Он ведь может ударить так, чтобы ее не задело? «Не могу, – подумал Бастиан. – Он в любом случае успеет перерезать ей горло». – Отпусти ее, – с искренней болью произнес он. – Отпусти ее, возьми меня. Я ведь тоже тебе нужен, правда? Взгляд убийцы девушек стал темным, непроницаемым – осенней водой, в глубине которой проплывали русалки: жестокие, злобные, разъяренные. Он вновь улыбнулся, и Бастиану подумалось, что человек, который держит Аделин в объятиях, давно мертв. Умер, сгнил, рассыпался прахом – и не понял этого. – В чем твоя вина, Бастиан-уродец? – почти пропел убийца девушек. – В чем ее вина? Сияние на его руке стало ярче, наливаясь кровью, чары, которые окутывали Аделин, рассеялись. Убийца девушек растворился в воздухе: только что был здесь – и уже нет. Медленно-медленно, как сломанная кукла, Аделин упала у окна, беспомощно зажимая перерезанное горло. Капли крови пробивались сквозь ее пальцы, рассыпались болотными ягодами. – В чем твоя вина? – рассмеялся призрачный голос. – В чем, Бастиан-уродец? Глава 8 Море – Врача! Теперь, когда черные мучительные чары спали, у Аделин не осталось ничего, кроме ужаса, который скрутил ее внутренности ледяными руками. Комната качалась и плыла, потолок то взмывал высоко-высоко, то почти падал на нее, шея пульсировала и горела, и от пальцев Бастиана, которые зажимали разрез, плыли волны холода. На мгновение все рухнуло в серый сумрак – Аделин даже испугаться не успела. Почти сразу же ее тряхнуло, она почувствовала прикосновения, много прикосновений, а затем пол, на котором она лежала, исчез. Должно быть, ее подняли и куда-то понесли. Должно быть, ее пытались спасти. «Не убирай руки, Бастиан, – подумала Аделин, понимая, что это конец. Убийца девушек перерезал ей горло, оставив лишь загадки во мраке. Пальцы Бастиана, которые зажимали ее рану, были тем единственным, что удерживало ее в жизни. – Не убирай руки, пожалуйста». Она вдруг увидела лес – поздняя осень с облетевшей листвой, бесконечно ясная даль, небо, которое забыло о солнце. Озеро еще не сковало льдом, и вода в нем была темной, студеной: Аделин заглянула и увидела плывущую человеческую тень. Смутно знакомая женщина смотрела на нее слепыми белыми глазами, и Аделин чувствовала этот взгляд, как ожог. Где она могла ее видеть? Где они встречались? – Врача! – прокричал Бастиан где-то далеко. – Здесь! – откликнулся незнакомый голос с мягким приморским акцентом. Аделин вытряхнуло в комнату, наполненную ярким южным солнцем. Она увидела, что лежит на кровати, Бастиан по-прежнему держит руки на ее шее, а возле стены толпится все полицейское управление Инегена и какие-то незнакомые смуглые здоровяки, тоже в полицейской форме. Молодой мужчина в сером сюртуке склонился над Аделин, внимательно заглянул ей в глаза и со сдержанным восторгом сказал: – Все, можете убирать руки. Как это вообще пришло вам в голову? Холод пальцев Бастиана отплыл в сторону, и шея снова стала гореть, словно под толщей льда вспыхнуло пламя. Притихшая было боль ожила, страх сжал сердце. – Бросил направленное заклинание, – ответил Бастиан, и Аделин поняла, что его буквально трясет от волнения. – Спаял края раны, этого хватило, чтобы продержаться до врача. «Спаял края раны», – повторила про себя Аделин, вдруг почувствовала что-то влажное на лице и поняла, что плачет. Господи, Бастиан… Он спас ее, снова спас. – Вы ее спасли, – подтвердил врач, и Аделин услышала звон инструментов. – Сможете теперь погрузить ее в сон? На лоб Аделин легла рука – уже не ледяная, а полная живого тепла. Бастиан склонился над кроватью, и слезы потекли еще сильнее. Аделин смотрела на него и не могла отвести глаз. Ей хотелось смотреть и смотреть, и пусть его лицо было бы последним, что бы она увидела. Большего и не нужно.