– Весьма странный способ понравиться, жалуясь на женщин и гордясь своим одиночеством. – Значит, они были жалкие слабаки, неспособные дать своей половине надежный тыл. Холостяк – это тот, кто не нуждается в семье, но не из-за слабости, а в силу убеждений и приоритетов. Вот мне ближе наука и работа. Я хочу полностью отдаваться своему делу, тогда как семья будет мешать, отвлекать, в итоге отношения очень скоро дадут трещину и все закончится разводом с обвинениями в мой адрес. Зачем до этого доводить? – А если ты встретишь ту, которая будет с тобой на одной волне? То самое единомыслие. – Даже этот славный корабль однажды разобьется о быт или сядет на мель. – Сдается мне, ты просто боишься штампа в паспорте. Как и многие мужчины. – Я не боюсь, а знаю, чего хочу и чего не хочу. – Будь по-твоему, – пожала я плечами. Как бы Тайер ни старался, все равно не переубедит меня. Он элементарно дрейфит. – Не веришь? – вскинул он брови. – Ни капли, – взяла булку из хлебной корзины, как-то незаметно возникшей на столе. – Да и плевать. – Григер последовал моему примеру, затем разлил по бокалам персиковый штоль. – За переезд? – поднял свой бокал. – За него. – Я пригубила немного. Вкусная штука, но в голову ударит, факт. Еще через десять минут нам принесли заказ. Что ж, Григер оказался прав, еда превзошла все мои ожидания. Таких фрикаделек я никогда не ела, а уж десертов и подавно. «Ведьмина шляпа» поразила в самое сердце. Нежнейший мусс с прослойкой из свежей клубники, накрытый карамельной шляпой. Что до штоля, он дал о себе знать довольно скоро. Такими темпами я сопьюсь. – Ну как? – Григер уставился на меня с ухмылкой. Еще бы, я ведь окосела. – Отлично. Всегда бы так… – и облизала кончик пальца, испачканный в муссе. – Когда я заработаю много денег, буду ездить сюда из Старого квартала каждый день и заказывать «ведьмину шляпу». Хотя нет, сама научусь готовить, чтобы кормить мужа и наших пятерых детей. – Пятерых? Не многовато? – В самый раз. Люблю цифру пять. – Возьми салфетку, – и протянул мне сразу несколько, – вытри руки. – Зачем? – Ты их только что облизала. – Всего один палец, Тайер. – А еще о пятерых детях рассуждаешь, ты сама как ребенок. – А ты педант. – Любовь к чистоте и аккуратности признак хорошего воспитания, не более. Он только что обвинил меня в отсутствии воспитания? – По-твоему, я невоспитанная грязнуля? – сложила руки на груди. – Кажется, тебе пора в постель. Ты захмелела. – Возможно. Но дай мне слово, что наутро я проснусь одна. – Даже не сомневайся в этом, я с грязнулями не сплю в одной кровати, – продолжал улыбаться этот невероятно симпатичный холостяк с правильными приоритетами и дурным характером. – Супер… – Я перевела взгляд на стену с сушеными головами. Сейчас они мне казались весьма забавными. – Это, вообще, чьи? – Предков семьи Клюра. У горных гоблинов есть поверье, что головы их усопших родственников защищают род от всех несчастий, а главное, привлекают деньги. Вот и развесили их тут, как гирлянды. – Жуть какая… только что-то уж очень маленькие головы. – Их сушат особым способом. Сначала вымачивают в… – Все-все-все, избавь… мне этого знать не нужно. Тем временем нам принесли счет, и, пока Григер расплачивался, я отправилась в уборную, надо было срочно умыться. Однако по пути за мной увязалась гоблинша. Поначалу шла молча и на меня вовсе не смотрела, но стоило нам зайти в уборную, как дама оживилась. – Вы с ним встречаетесь? – пропищала страшненькая женщина неопределенного возраста. – Простите? – С варлоком. Вы вместе пришли. – А вы, извините, кто? – Я Лютош Луш-Луш Бигль, средняя сестра Клюра. Можно просто Лютош. – Приятно познакомиться. – Какая бойкая особа, хоть и ростом метр с кепкой. – А я просто Эльвет. – Ведьма и некромантка, вижу, вижу, – деловито закивала. – Так что? У вас с этим гнусом роман? – Почему вас это интересует? – Потому что Григер, – точно выплюнула его имя, – темный варлок, а с темными связываться – себя не жалеть. Мы, гоблины, хорошо видим средоточие магии, видим ее цвет, чувствуем запах. Так вот, от варлока несет смертью. Морок постепенно поглощает его душу и добром это не кончится. Мой тебе совет, Эльвет – хватай свою метлу и лети от него подальше. А вот к нам заходи почаще, – расплылась в улыбке, – по понедельникам и средам в «Бигле» действует скидка двадцать процентов на все горячие блюда. – Большое спасибо. – Купоны собираешь? – полезла было в карман передника, но я покачала головой. – Ну, ладушки. Побежала я, а то Клюр опять разворчится. Старый пес, скорей бы повесить его голову на стену. – И гоблинша поспешила прочь, продолжая ворчать себе под нос – длинный, крючковатый, усеянный бородавками. Вот и побеседовали. Что ж, по всей видимости, Григер для многих кость в горле. Впрочем, ничего удивительного, он высокомерный, нелюдимый, эгоистичный сексист. Кстати, об этом… Позвонить бы завтра Пашке. Да и матушке заодно, что-то между нами совсем все плохо стало. – Ты вся красная и нос распух, – заметил варлок, когда я вернулась. – Видимо, у меня аллергия на персиковый штоль. – Дома приготовлю для тебя зелье. Оно поможет. – Не нужно, я привезла с собой антигистаминные препараты. Он в ответ лишь глаза закатил. Затем помог надеть куртку, и мы отправились на улицу, где едва успели миновать бистро, как Григер схватил меня за руку и затащил в переулок. – Ты что творишь?! – Даже не поняла, как оказалась припечатана к стене, а вокруг, между прочим, ни души. Ой-ей… не лечь бы здесь очередной жертвой. – Хочу тебя поцеловать, – прижался ко мне, руки положил на талию. Кажется, не одна я пала жертвой персиковой настойки. – Мы же вроде обсудили этот вопрос и пришли к согласию в части нежелательности развития отношений дальше партнерских. Разве нет? – Что-то ты слишком трезвая, – прошептал мне в губы, отчего в горле запершило, в носу защекотало, а внизу живота заныло. – А ты планировал нечто другое? Но вместо ответа он накрыл мои губы своими. Стоит ли говорить, каким был этот поцелуй? Хотя стоит… Он был таким же темным и одновременно сладким, рьяным и нежным, болезненным и желанным. Сколько времени длилась наша обоюдная слабость, не знаю. А когда Григер отстранился, я готова была умолять его продолжить. Однако, заглянув в черные глаза, быстро пришла в себя. В глазах варлока бесновалась тьма, облизывая черными языками пламени кожу. – Я уже много раз говорил, что не враг тебе, Элли, – произнес не своим голосом. – Но ты все боишься. Зачем? Моя тьма не причинит тебе вреда, наоборот, защитит. – Кажется, мы забылись. Прошу, пусти меня, – попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было. – Глупая, глупая недоведьма, – расплылся он в плотоядной улыбке, отчего у меня мороз побежал по спине. – Я есть морок, я есть сила и мощь. Не беги от силы, не закрывайся. Мы сможем дать тебе куда больше, если будем действовать сообща. – Что? Мы? Кто мы? – Ну все, приехали. Григер тронулся умом. – Поцелуй меня, Эльвет, – вмиг улыбка сошла с его лица. – Сама. Докажи, что заслуживаешь большего. – Так, с меня хватит, – принялась отбиваться, – отпусти, говорю! Фларис бастас! – произнесла громко, и сейчас же Григер отлетел от меня на пару метров, врезавшись спиной в стену соседнего здания. – Какого беса, Вереск? – принялся растирать ушибленный затылок обезумевший нахал. – Ты спятила? – Это я-то спятила? Тебе самому пора к мозгоправу наведаться. А лучше сразу в больничку прилечь. И вообще, я лучше поживу в отеле. – Из-за одного-единственного поцелуя? – Видимо, да. Ставлю всю свою выручку за месяц, что со мной общался морок Тайера. Я слышала о таком. Тьма тем и опасна, что не просто порабощает своего носителя, она обретает лицо. А когда набирает достаточно силы, тогда полностью подавляет личность носителя. Какой кошмар! – Твоя воля, – процедил сквозь зубы. – Когда желаешь отправиться? Прямо сейчас или дождешься рассвета?