– Они жили здесь счастливо, – всхлипнула невпопад Горица. – Я имею в виду, это же очевидно! Если сложить все, что уже удалось выяснить… Иму обнял русалку сзади и прижал к груди. – Всеми брошенные, никому не нужные, но слишком сильные, чтобы общество могло предоставить их самим себе… – Не накручивай себя, – сдержанно, ласково, но все же довольно сурово скомандовал леопард. Из глубины дома донесся пронзительный крик, почти визг. Группа сорвалась с места. – Зверобой с птицей и Марусей. Остальные за мной, – скомандовал Лик, проигнорировал недовольные выражения лиц Рыжика со Зверобоем и выбежал за дверь. Поскольку крик не прекращался, обнаружить его источник труда не составляло. На первом этаже в законно занятых два года назад апартаментах Тварь негодовал по поводу постигшего его несчастья. – Что здесь происходит? Где, змий задери, мои вещи?! Где отснятый материал?! Где?! Махта-а-аб! – взвыл под конец тирады Тварь. – Где эта проклятая Рудабе? Махта-а-аб! Пери неторопливо выплыла из своих апартаментов навстречу подоспевшим Ликургу с командой. На крики непосредственного начальства она не обращала ровным счетом никакого внимания. – Позвольте отблагодарить вас? Лик остановился и внимательно оглядел женщину. Зеленоглазая, темнобровая, с густой копной темных волос, скрытых под покрывалом, плавная, теплая и тягучая, словно горячая патока, теперь, когда зрение не туманила магия аптекарей, в Махтаб ясно ощущалось маниту благороднейшего из родов. Эйдолон склонился в учтивом поклоне. – Могу я, наконец, покинуть это место? – Да, несомненно. Но только в сопровождении и после беседы с одним из моих сотрудников. Это не займет много времени. – Лик понимал, как должно быть эта несчастная жаждет увидеть ребенка, но существовали определенные правила, которым он не мог не следовать. Рудабе заметно расстроилась, но внешнее спокойствие сохранить постаралась. – Прошу прощения за неудобства. Пери вымученно улыбнулась. – Нет. Это вы меня простите. Конечно, я постараюсь ответить на все интересующие вас вопросы. Лик обернулся на Мосвен. Та поняла приказ без слов. – Клеомен, ты тоже, – добавил бог. – Ах, это вы тут! – пронзительный голос Твари заполнил коридор. – Куда она пошла?! Махтаб! – Что-то произошло? – вежливо уточнил Ликург. Водяной аж задохнулся от возмущения. – Произошло? Произошло?! Где этот безмозглый тэнгу? Вся моя работа! Вся работа! – несчастный окончательно перешел на вой и снова скрылся в апартаментах. – Истеричка, – недовольно пробубнил Иму, ступая в комнату вслед за шефом и Горицей. – Останьтесь тут, – остановил их Лик. – Я сам побеседую. Думаю у него не просто стрессовое расстройство, похоже на хроническое изменение личности. – Или он психопат, – проворчал аниото. – Одно другое не исключает… – Он уже через несколько месяцев стал другим, – Махтаб устроилась в кресле и улыбнулась милой семейной паре. Такие непохожие друг на друга, и такие влюбленные друг в друга. Черт и хищница. Удивительное сочетание. Махтаб, как представительнице рода Рудабе, было дано видеть потоки эмоций – тонкие, едва заметные золотые нити, пронзающие насквозь живые сердца. – Будто одержимым сделался и одновременно рассеянным. То бормотал невпопад, то смеялся, то рвался в бой, снимать, работать, монтировать и постоянно забывал о том, что произошло с нами. Спустя полгода он стал таким, каким вы его увидели. Время для него остановилось. Он больше не считал себя заключенным – просто позабыл об этом. Пытался снимать материал поверх отснятого, – пэри грустно улыбнулась. – Мы не могли ему позволить загубить проделанную работу. – И вы спрятали пленки? – догадалась Мос. Махтаб кивнула. – Мы вынесли все его вещи из комнаты, отдали технику для скрытой съемки и убедили, что он попал в одну из аномалий. Все остальное доработало его безумие. Изо дня в день он начинал свой обзор заново. Не остановился, даже когда одежду свою обратно получил. Он же водяной. Поселился в зарослях плакучей ивы у озера, там и обитал. Если бы не Нобуо, я бы, наверное, тоже разум потеряла. Знаете, тэнгу стойкие. Никогда не задумывалась насколько, пока сюда не попала. – Чем вы занимались эти годы и где жили? – Нобуо выстроил дом на болотах. Там и жили, там же дневники, записи, пленки – все наши вещи и материалы. Мы собрали архив. Следили за детьми, за Тварью, потом за вами. С удовольствием отдадим материалы, если нужны. Не хочу иметь ничего общего с этим местом. – Нужны, – мягко улыбнулся Клеомен. – Где сейчас Нобуо? – Я здесь, – из ванной неспеша вышел большой лис и запрыгнул на диван рядом с Махтаб. – Звали? – Мы не сразу поверили, что защита дома больше не держит, – пери непроизвольно прижалась к зверю. – Потом вас отправились искать. Решили первым делом проверить это крыло. Система его первым открывает. Лис внимательно дослушал Махтаб и обратился в огромных размеров детину. – Да. Мос почувствовала себя неуютно из-за сурового раскатистого баса. Да и размеры тэнгу впечатляли. Замкнутые отшельники, ненавидящие людей и вообще всякого, кто осмелится нарушить их покой. Неудивительно, что двухгодовая изоляция не стала для спутника пэри испытанием. Он в одиночестве мог всю жизнь прожить Из соседнего помещения донесся новый гневный вопль Твари. Махтаб вздрогнула. Нобуо успокаивающе погладил ее по руке и с вежливой улыбкой обернулся к сотрудникам Интерпола. – Хотите взглянуть на записи? – Конечно, – Клеомен кивнул. – Зверобой с птицей и Марусей. Остальные за мной, – скомандовал Лик. Руся недовольно повела носом. Опять он это делает, изображает начальство суровое и не терпящее возражений. Когда большая часть группы поспешила за шефом, в комнате воцарилась гнетущая тишина. Скрестив на груди руки, Зверобой замер напротив окна. Выражение его лица не обещало любезностей. Руся растерянно шмыгнула. За прошедшие недели успела привыкнуть, что в ее обществе черт всегда весел, слегка игрив, часто хамоват. Видеть его серьезным и сосредоточенным было странно. Харикон пару минут сидела с тем же выражением лица, что у Зверобоя. Птица явно была напряжена, растеряна и вообще ощущала себя ужасно. Маруся это кожей чувствовала. Было нечто родное в этой девушке и до боли знакомое. Поразмыслив, Козлова решила сосредоточить внимание на фениксе. Черт – мальчик большой, со своими бедами сам справится, а вот девчонке помощь явно не помешала бы. – А почему кожа золотом отливает? – задала Руся первый пришедший на ум вопрос. Харикон покосилась на ведьму. Взгляд ее выражал и слабость, и высокомерие одновременно. – Я не глупая, просто в учебниках о таком не пишут, – подсказала причину своего любопытства Руся. Феникс моргнула раз, другой, оценивая подлинность искренности и доброжелательности в голосе ведьмы, потом неопределенно пожала плечами. – Так мы же не хотим, чтоб писали… – Харикон смутилась. – Но в целом, это из-за строения базального слоя эпидермиса. Видоизмененные гранулы меланина, защищающие от высоких температур. – А, – Руся понимающе кивнула. – Конечно, вся структура эпидермиса другая. Роговой слой вот совсем отличается. Я не сгораю из-за него. – Интересно, – Козлова кашлянула. Проявлять деликатность ей было внове. Раньше не приходилось никогда, желания не возникало. Зверобой недовольно покосился на собеседниц. Его раздражали обе: феникс просто в целом, Маруся за выбор мужчины. Нет. В самом деле. Как она могла предпочесть Лика? Эйдолон, несомненно, умен, предан, притягателен для женщин, силен, к тому же бог. Но что, змий задери, она с ее натурой станет делать рядом с этим занудой?! Зверобой подавил волну бешенства, готовую вот-вот затопить разум. – А волосы белые почему? – Меланина нет. – А-а. Логично. – У меня и феомеланинов нет. Губы вот не розовые. Зверобой довольно громко скрипнул зубами, чем спровоцировал внимание со стороны обеих своих охраняемых. – Что-то не так? – не стала играть в молчанку с чертом Маруся. Силы немного восстановились, и разговор давался уже легче. – Нормально, – сдержанно процедил Зверобой. – Ты же злишься, – продолжила настаивать ведьма. Черт заметно смягчился: – Когда тебя без суда и следствия постоянно обзывают «защитником», попробуй не разозлиться, – он усмехнулся. От Харикон не ускользнул мягкий ласковый взгляд, которым Зверобой наградил собеседницу. Феникс ощутила вспышку гнева в груди, а следом и боли. Ничего похожего она еще в жизни не испытывала. – Ты которая из ведьмовских родов? – сердито обратилась она к Марусе. Если до этого момента женщина вызывала у феникса любопытство и симпатию, то теперь гамма чувств усложнилась. Добавились безотчетная зависть и раздражение.