– Вы кто? – тихо спросила она. И снова Зверобой замер. На этот раз мыслей его лишил хрипловатый глубокий голос. – Ты защитник? – Феникс сосредоточилась на лице черта. Ее глаза изменили цвет, став черными, словно угли. Зверобой согласно кивнул: – Да. – Но тут же спохватился. – Что? Нет! Все очарование птицы как рукой сняло. Он потух, вырвался из горячих объятий и отпрыгнул на добрых три шага. – Защитник?! Я? – Черт обернулся к коллегам. – Что со всеми такое? Я похож на защитника? Иму сначала прыснул, потом не выдержал и рассмеялся. Зверобой зло сощурился. – Это не смешно! – Какой странный. – Феникс спрыгнула с кровати и как была в одной полупрозрачной сорочке прошла мимо Зверобоя к окну. – Не защитник, и ладно. Мне не важно. В любом случае ты мой. – Что?! – изумился черт под аккомпанемент нового приступа смеха аниото. – Ты мой, – громче повторила Харикон, внимательно изучая живописный вид парка и болот за стеной. – Смирись. – Как самочувствие? – выступил вперед Лик, придержав за плечо растерянного и возмущенного Зверобоя. – Неплохое, – пожала плечами птица. – Хотя это странно. Должно быть отличное. Никакого прилива сил после отдыха не чувствую. – Вы помните, когда, как и где уснули? – Да. Уснула сама. Где говорить не стану. Проспала больше столетия. Что это за место? – Поместье семьи Гуфо. Феникс обернулась и с любопытством взглянула на бога. – Гуфо? Что-то знакомое. Не помню, где слышала. Очередной коллекционер? – Птица вдруг нахмурилась и поджала губы. – Опять усыпальницу нашли? Да что за создания-то такие?! Ни смерти не боятся, ни пламени. Кто меня выкрал?! Седые волосы взметнулись будто от порыва ветра и вспыхнули. – Арно Гуфо, – мягко проговорил Лик. – Он уже казнен. – Да? Пламя погасло. Кукольное личико феникса приобрело обиженный вид. – Как Вас называть? – учтиво поинтересовался Ликург, чуть приблизившись к птице. Девушка прикусила нижнюю губу. Она часто заморгала, борясь с непрошенными слезами. – Харикон. Что на этот раз? Выставляли на всеобщее обозрение за деньги? Или опять перепродавали на аукционах? – Вот уроды! – искренне возмутилась Горица. Ей и в голову не могло прийти, что где-то существует жизнь более беспомощная, чем человеческая. Удивлена была не одна она. – Тебя использовали, как батарейку для системы безопасности этого дома, – прервала повисшее тягостное молчание Руся. – Поэтому ты себя чувствуешь не так хорошо, как могла бы. Феникс повернулась к ведьме. – Вы ищейки? – Нет. Мы сотрудники Межмировой уголовной полиции. – Мне нужны знания и одежда, – Харикон огляделась по сторонам, нашла стул и присела на его краешек. Маруся сощурилась, глядя на легендарное и далеко не безобидное создание. Ожидания с реальностью не совпали. Жар-Птица оказалась самой обыкновенной раненой, испуганной девчонкой. Русе было хорошо знакомо это сочетание слов и жестов, которыми пользовалась феникс, может, даже слишком. Когда-то давно поведение дефектной дочери рода Козловых напоминало ту же смесь нахрапистости и беспомощности. Маруся взглянула на шефа. Лик поймал ее взгляд и мягко улыбнулся в ответ. Он все видел, все знал и намеревался держать под контролем. – Думаю, моя одежда подойдет больше всего, – прошептала Мос. – Сейчас вернусь. Руся снова сосредоточила внимание на Харикон. Та ответила агрессивным тяжелым взглядом, однако ведьму, к своему удивлению, не напугала. Напротив, полоумная вдруг приветливо улыбнулась. В первое мгновение феникс растерялась, потом пришла в себя, тряхнула головой и отвернулась. Лик осторожно наблюдал за обеими. Не будь он знаком с Рыжиком, то решил бы, что ведьма перед ним – осмотрительное умное создание, но это была Маруся, поэтому питать иллюзии он был не намерен. Его Рыжик поняла проблемы феникса только потому, что сама когда-то имела схожие. И ответную реакцию начала выдавать неосознанно, по запомнившейся схеме. Вероятнее всего, так с правнучкой поступала Береслава. – Харикон. – Лик взял еще один стул, поставил его рядом с креслом Маруси и сел, закрыв Рыжика собой. Феникс изобразила вежливое внимание. – Как думаете, возможно ли что-то вспомнить? Видения или сны Вас не посещали? Девушка замолчала и замерла. Она с готовностью обратилась внутрь себя. – Возможно, – минут через пять она ожила. – К чему интерес? Разве не казнен виновник моего похищения? Зверобой тихо прыснул. Надменная, избалованная, эгоистичная – ни одного положительного качества еще не обнаружила. От Харикон реакция черта не ускользнула. Она поджала губы и исподлобья взглянула на того, кого так поспешно избрала своим мужчиной. Феникс находит одного достойного, сама сила пламени направляет ее. В общей памяти предков не хранились воспоминания об ошибках. Харикон сердито засопела, сообразив, что детали ее предшественницы уносили с собой в пепел. Теперь и не понять, как в действительности начинались отношения у других птиц. Если верить общей памяти, то избранник всегда осознавал, какой дар получает, какие возможности открываются перед ним. А этот не знал ничего! – Система работала со здешними постояльцами. Нам хотелось бы узнать их судьбу. Феникс перевела взгляд на бога. – Как вас всех называть? – Да, прошу прощения, – спохватился он. – Я Ликург. Это моя группа: Маруся, Клеомен, Горица, Иму… Лик поочередно указывал на подчиненных. – Со Зверобоем Вы познакомились в первую очередь. А за одеждой вышла Мосвен. – Вы не похожи на группу Интерпола по обезвреживанию объектов. Новые знакомые переглянулись, будто мысли друг друга были способны по одному только взгляду прочесть, да еще так же ответ дать. – Я это узнала только что, из общей памяти. Одна из фениксов полцикла назад наблюдала, как подпольную лабораторию в Иномирье уничтожали. Там расщепили всех и заживо. Потом собрала чужие знания и записала для нас. Опасные объекты стирают с поверхности обоих планет, все источники, создавшие объект, тоже. – Все? – Маруся выглянула из-за шефа. Она озвучила общий вопрос. – Все, – кивнула Харикон. – Я спала, и сны мои никак не связаны с реальностью. Но про детей знаю. Вижу лицо старого полукровки психолога. Он с ними тут работал. Выжил случайно. На момент облавы на крыше сидел, окрестностями любовался, успел спрятаться у крайней башни и наблюдал, как их всех поймали и уничтожили, одного за другим. Всех детей. В комнате воцарилось тягостное молчание. – Кто уничтожил? – Горица, как и остальные, поняла кто, но в отличие от коллег поверить в услышанное не могла. – Вы, – дежурным тоном ответила феникс. – В смысле, ваши предшественники. Кто ж еще? Правда, дети без боя не сдались. Старик говорит, они с собой забрали в три, а то и в четыре раза больше. Иму свистнул. – Да, – согласился с аниото Лик. – Это объясняет движение остаточной энергии погибших. – Но не объясняет ее идеальную сохранность, – возразил Клеомен. Руся тоже встрепенулась: – И с девочкой неясно. – С какой девочкой? – не поняла Харикон. – С волчицей маленькой. Ее маниту тут бродит цельное… Договорить Марусе не дала Мосвен. Дверь распахнулась, и кошка плавно вплыла в комнату: – Вот это должно пойти. Она приблизилась к фениксу и протянула ей простой набор: спортивные брюки, топ и футболка. – Спасибо. От Лика не ускользнула скрытая растерянность в интонации. Принимать помощь их новая знакомая не умела, хотя и произнесла слово благодарности без видимого труда. Эйдолон сощурился. Если он верно все оценил, то теперь Харикон постарается устранить охватившее ее из-за одежды беспокойство, если быть более точным, попытается дать нечто ценное взамен. И, конечно же, как-то зацепить, вероятнее всего указать на некий непрофессионализм. – Старик говорил много лишнего для нас, но вам, полагаю, это будет интересно, кто бы вы ни были. Потому как я теперь понятия не имею, чем вы занимаетесь, если не подозреваете о реальной деятельности собственной организации, – Харикон на мгновение замерла, заметив мимолетную улыбку на лице бога, потом настороженно продолжила. – По версии официальных лиц в поместье над детьми ставили эксперименты, но дед утверждал, что ничего подобного здесь не происходило. Основной задачей была реабилитация трудных подростков после жизни в социуме. Психотерапевт, психолог, плюс правовед, математик, черт-языковед, еще работали удаленно с ребятами и были зачислены в пропавшие без вести гематолог, он же гениальный специалист по маниту, психиатр. Сам старик занимался проблемами оборотней, хвастался какой-то уникальной работой в области исследования клинической ликантропии и врожденного гипертрихоза у людей. Подробности не описаны.