– Но согласитесь, на кой змий Булчуту понадобилось подменять вампала? Разве не глупо светиться перед сотрудниками Интерпола? Зачем отдавать нам это дело лично? Шута рядом с Мирославом во время убийства не было, после явился, но он сосуд от Баранова и вполне мог почуять убийцу. К чему такой риск? Что это, вообще, за схема такая корявая? Или это он так рассчитывал, что раз мы МУП, то обратим свои взоры на жену и ее пристрастие к Иномирью? Лик повернулся к черту. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул. – Да иди ты! – возмутился Зверобой. – Серьезно? Почему просто не спрятать труп? – Он знал, что Шут не погибнет и быстро найдет носителя. – Тогда надо было избавиться от обоих Барановых. В чем проблема? Лик вздохнул: – Ты понимаешь, как мне порой трудно доказать на комиссиях, что ты не социопат? Все в комнате, кроме Маруси, Лика и самого Зверобоя, засмеялись. – Жужу – привязанность его отца. Сюллюкюн не навредит своей семье. По крайней мере, напрямую. – Ладно. Раз ты разобрался в его примитивной голове, почему «Ведьмак»? – А ты попробуй вон Козлову убить издалека, да так, чтоб она тебя перед смертью не покалечила. – А? – отвлеклась Маруся от своей задачи и уставилась серебряными глазами сначала на шефа, потом на Зверобоя. Черт знал, что видит она с помощью небольшой камеры у виска, но мурашки по спине все равно пробежали. В такие моменты она действительно смахивала на нечто искусственное. – Нашла что-нибудь? – мгновенно переключился на ведьму Лик. – Найти-то нашла, но там на неделю поисков. И сократить список не выйдет. Я и так, что могла, сделала. – Киборг, у нас нет недели, – недовольно прорычал Иму. Горица дернула его за рукав, отчего рычание перешло в свирепое фырканье. – Лик, может, Лулу или Жюли знают, где дед хранит свои сокровища? Во взгляде русалки читалась надежда. – Нет. – Ликург устало опустился на стул. – Я уже связывался с «3А». Лулу за полчаса умудрилась сдать кого только можно и про Мохсогола бормотала, но информация бестолковая. Жюли идет как свидетель, так что вовсе честнее праведницы. Только про Чорруна знает еще меньше матери. – Лик, – вдруг вступил в общий диалог до того молчаливый и задумчивый Клеомен, – дай я схожу к Булчуту. Хуже не будет. – Что задумал? – Посижу напротив него, поговорю сам с собой. Ни одного вопроса не задам. Клеомен знал, что шеф согласился еще до того, как увидел утвердительный кивок, так что к двери пошел заранее. Порой ему не хотелось притворяться, что он не видит истины. Сейчас как раз был такой момент. Ребята зашли в тупик. Убийца мог избежать наказания, и даже обычно находчивый Ликург не мог сориентироваться, в какую сторону выгоднее двигаться. Самое время не молчать. Клеомен дошел до общей кухни на этаже, налил две чашки улуна, затем вернулся к допросной, постучал хвостом в дверь и вошел. Булчут удивленно уставился на черта. – Привет! – Клеомен дружелюбно улыбнулся и поставил одну чашку перед сюллюкюном. – Меня Клеомен зовут. Подумал, горячее не повредит. Булчут презрительно усмехнулся, но от чая отказываться не стал. – Ну да. Ты прав, я собираюсь тебя уговорить сдаться. – Чего он творит?! Черт улыбнулся, услышав в наушнике возмущенный возглас Иму. Он любил аниото. Единственное искреннее создание в его жизни. Более того, леопард имел привычку озвучивать свои мысли даже тогда, когда стоит промолчать. – Там в углу камера. – Клеомен указал на едва заметный выступ под низким потолком. – Сейчас целая группа отдела деяний против личности смотрит на тебя и считает психом. Булчут равнодушно пожал плечами. – Только я полагаю, ты не псих. Теперь сюллюкюн внимательно взглянул на Клеомена. – Женщина с двумя детьми, работая секретарем в прачечной, сумела приобрести квартиру в отличном жилом комплексе да к тому же держать няню. Пенсионные отчисления ее покойного мужа не позволили бы ей совершить такие покупки. Во взгляде Булчута ясно проступила угроза. – Мы ее не трогаем. Единственное, жандармам пришлось доехать, показать изображения тебя, твоего отца, Мирослава и задать несколько вопросов. Она, правда, тебя не знает. Я наблюдал из кабинета, как она отвечала. Булчут нервно отставил чашку и откинулся на спинку стула. – Отбывать срок за убийство ты не хочешь и не станешь – это уже очевидно. Отец тебя вытащит. Ключевая фраза «отец вытащит». Мохсогол дернулся. Ему хватило секунды на размышление. – Это я. Я убил Мирослава Баранова. – Сначала откажись от защитника. – Я отказываюсь от защитника! Это я убил Мирослава Баранова. Лик тихо выдохнул. – Клеомен, как я мог пропустить настолько очевидный ответ? – Ты просто никогда не был давно и безответно влюблен, – улыбнулся черт. В операторской его улыбки видно не было, но фразу услышали все. Повисла гнетущая тишина. Никогда раньше Мос не чувствовала себя так странно и непривычно, а еще она не могла оторвать взгляд от статной темноволосой фигуры напарника на экране. Даже дышать было страшно. – Ничего не поняла! – вдруг громко возмутилась Козлова, отчего кошка захотела ее обнять и расцеловать. – С какого перепуга он сознался? История третья Крылья, разведка и поцелуи – Бабуль, вот ты понимаешь?! – Руся зло уминала четвертую булочку, пока на экране шел иномирный сериал о всех возможных видах любви, доступных человеческой расе, в антураже обшарпанного учебного учреждения. – Откуда я могла знать, что сюллюкюны настолько больные?! – Ша, – Береслава махнула рукой на внучку, – не слышно ничего! – Да чего там слышать? Руслан любит Катю, но не скажет, что любит, поскольку убежден, будто она внебрачная дочь его отца. – Так можеть, ис-с-стина случайно сейчас откроеться? – «Не откроеться», – передразнила Руся бабулю и откусила булку, – фпереди эще тесять сэрий. – Не говори с набитым ртом. И чего ты возмущаешься? Все предельно ясно с твоим последним делом. Удивительно, что красавчик-психолог не раскрыл сути сразу. Какой-то он неидеальный. Бабушка прямо расстраивается. Булчут, как самый младший и неопытный, должен был заслужить внимание старшей и опытной, тем более вдовы. Женщины сюллюкюнов замуж во второй раз выходят только за самостоятельных и если уверены, что их любят бескорыстно и до потери разума. – Он же создание убил! – Убил. Из ревности и напоказ. Чтобы дама сердца знала, что интересоваться другими мужчинами права не имеет. Он же сюллюкюн. – Береслава пожала плечами так, словно эта последняя фраза все объясняла. – За содеянное шустрик ответит сам, доказав таким образом окончательно свою самостоятельность. Что материальная помощь от него была – это вы ей уже наверняка рассказали. И все! Ваша Уйгуна покорена. В скором времени она сама к нему придет из любопытства, жалости и восторга. И поглядишь, будет ждать из застенок общественных. – Больная логика. – Для тебя больная. Для них – нет. Как-то плоховато ты училась, видимо. Курса по созданиям не помнишь совсем. А теперь жуй свои сладости и не мешай бабушке наслаждаться киношечкой про любовьку. – Психи, – заключила недовольно Руся. Безумный рабочий день давно остался позади. За окном шумела ночная городская жизнь. Маруся в компании бабы Бери, развалившись на диване, ужинала, чем Вселенная послала. Начали две мадемуазели с репы тушеной, заканчивали булочками сладкими со сбором травяным. На экране Руслан за ручки подержал Катю, страдающим голосом сказал длинную речь о том, что она ему не нужна, и ушел, оставив даму сердца в слезах. Конечно, одной дама сердца осталась ненадолго. У Антона Катя тоже была предметом любви. – Ох, неприятный тип! – Береслава всплеснула руками. – Хотя настырный. Люблю настырных. Руся тяжело вздохнула и откинулась на спинку дивана. Сериалы «про любовьку» в отличие от бабушки у нее интереса не вызывали. Вся новая работа ежедневно, как сериал. Поневоле вдруг вспомнился шеф и его поведение в Пустошах. Про то, что «красавчик-психолог» вел себя там очень и очень странно, Руся бабе Бере так и не рассказала. Все секреты, что подписывалась не разглашать, разгласила, но про Лика почему-то не захотела. Словно это что-то личное было. Хотя какое личное? Маруся усмехнулась. Что там может быть личного? Рыжик.