– Значит, нам выбор предлагают? Вместо ответа Эйдолон подошел и встал рядом с ведьмой. – Странный выбор, – сама прокомментировала свой вопрос Руся. – Единственная дверь в замкнутой комнате. И тут шеф не ответил. Взял подчиненную за руку, глубоко вздохнул и потянул к выходу. Маруся толком не поняла, от чего больше растерялась. То ли от того, что Лик явно нервничал, то ли от того, что он ее пальцы со своими переплел и крепко сжимал. В любом случае, находясь под впечатлением, она не сопротивлялась, шла безропотно следом и совсем не заметила, как пересекла новую границу. В первое мгновение по ту сторону свет ослепил, затем, когда глаза привыкли, Руся смогла оглядеться. Под ногами – полевая зелень, над головой – голубое небо, по правую руку на горизонте – темный лес, по левую – блестящая лента реки. И ласковый солнечный свет. Тот самый, из-за которого проход так сиял. Порыв легкого теплого ветра принес с собой запах трав и воды. – Это мы где? – прошептала Руся. В отличие от подчиненной Лик ответил вслух: – Пока не знаю, Рыжик. Но светятся они красиво. – Кто? – не поняла она. Бог улыбнулся и указал кивком на рыжие вьющиеся пряди. Маруся попыталась направить взгляд в том же направлении, но, поскольку задача была заведомо невыполнимая, рассмотреть что-либо не получилось, поэтому ведьма поступила иначе. Она перекинула волосы на плечо, но, к своему удивлению, ничего необычного или нового не увидела. – Они всегда на солнце такие, – не поняла Руся восторга руководства. – А я знаю, – таинственно прокомментировало руководство, потом взяло Марусю за вторую руку, переплело пальцы, склонило голову и доверчиво уставилось на нее перламутровыми глазами без зрачков. – Маруся, ты сильный маг без пыли? Козлова обескураженно смотрела на шефа и даже губы от растерянности слегка приоткрыла. – Понимаешь, Рыжик… Мы в мире людей – это первая половина беды. Судя по древним силовым потокам Эйдолон, мы с тобой в далеком прошлом – это вторая половина беды. И в дополнение маленькая неприятность: в камышах на берегу той милой реки, что по левую руку от тебя, сидят воинственные, молодые, не очень чистые человечки. У них на троих тридцать зубов, четыре примитивных лезвия, дохлый заяц, и мы им не нравимся. Руся нахмурилась, после чего без тени улыбки уточнила: – А зачем им мы, если у них есть дохлый заяц? Лик тихо засмеялся, отчего его перламутровые глаза начали излучать энергию. – Не могу не согласиться со справедливостью прозвучавшего замечания. – Выходит, здесь наша сила работает? – Еще как работает, Рыжик. Но пока просто не сопротивляйся. – В каком смысле… – начала Руся, только договорить не успела. Одной легкой подсечкой ее опрокинули спиной на землю. Сам шеф оказался лежащим сверху. Как и стоило ожидать, Козлова отреагировала, но весьма своеобразно: – Эй! Там же вещи! Это она про свой рюкзак. – Ценности! Это она про свою пыль. Лик знаками велел ведьме молчать. Поскольку Русю припечатали навзничь, ей не составило труда повернуть голову и прижать ухо к земле. Как любая ведьма древней крови, она легко могла слышать то, что происходит на поверхности земли, и определять, как далеко это происходит. Шеф упомянул о силовых потоках своего рода, а значит, он мог то же самое, но черпая информацию буквально из воздуха. Люди бежали быстро, тихо и предполагаемых жертв не боялись. Подобным образом могли себя вести представители касты охотников или воинов. И даже не важно, о каком мире шла речь, создания и люди в вопросах психологии схожи. Руся повернула голову и взглянула на шефа. Он по-прежнему лежал на ней сверху, опираясь руками о землю. Его глаза все еще светились, зрачков не было видно, и смотрел он не куда-нибудь, а на Козлову. Смотрел и не моргал, и лицо при этом не выражало ничего. Кабы не хорошее образование, Руся бы не поняла, что бог ничего не видит на самом деле. Он следит за тремя героями. Когда-то в прошлом боги создали в Иномирье целую сеть своих информационных потоков. Наблюдать, слышать, ощущать, незримо присутствовать – система позволяла собирать максимально достоверную информацию, идеальный инструмент шпионажа. Паролем для доступа служило уникальное для каждого рода маниту, проще говоря, право на вход имели только кровные представители. В настоящем создание такой системы было делом уголовным. Маруся склонила голову набок. За размышлениями не заметила, как залюбовалась начальством. Вообще-то любая нормальная женщина с первого взгляда им восхищаться станет, даже под маской мага. На то он и бог, чтоб быть совершенным в своей физической привлекательности. Русю всегда спасало положение будущего аптекаря, так что его внешность по-настоящему ее тронула только теперь, и ведьма была слегка озадачена. С чего это вдруг? Глаза у него впечатляли – это правда, но не настолько, чтоб заинтересоваться шефом как мужчиной. А Руся отчего-то заинтересовалась. Вот так неожиданно и непредсказуемо. – Крас-с-савчик! – на грани слышимости прошипел знакомый голос. За плечом Лика на фоне ярко-голубого неба проступили очертания улыбающегося Шута. Козлова тяжело вздохнула. – Только тебя мне не хватало, – беззвучно проговорила она. Бог занят, ослабил хватку, и псих проснулся. Зато ее эмоциональная неустойчивость сразу получила объяснение. Шуту скучно, он веселья хочет, а веселиться никто не дает, только в оковах держат. Трое обладателей ножей и зайца наконец добежали до своих «жертв». Руся даже обрадовалась их появлению. Шеф был тяжелым, и большая часть его веса пришлась на ее левую ногу, отчего та онемела. Так что освободиться ей уж очень хотелось. Да и любопытны были дальнейшие планы начальства. Начальство удивило. Оно вдруг перестало сверкать божественными глазами, обернувшись в новую оболочку, вскочило резво и начало по-человечески драться с человечками. При этом расклад сил был неоспорим. С парой незаклятых ножей против бога идти – равно зубочисткой в слона тыкать. Теоретически вред нанести можно, но это ж как изловчиться надо! Пока шеф старательно изображал бравого человеческого мужчину, растягивая секундный бой в минуты, Руся, кряхтя, села и начала разминать онемевшую конечность руками. Если начальству так надо, значит, спорить или вмешиваться не стоит. Этот закон ведьма уяснила. Все равно потом расскажет, чего конкретно хотел добиться. Рядом лицом в траву приземлилось туловище. Руся перевела взгляд на затылок с богатой темной шевелюрой, собранной в хвост по тому же принципу, что у их «изюминки» из болота. Это уже было любопытно, и Козлова прервала массаж, решив в интересах текущего расследования испортить прическу поверженному господину. Но стоило ей потянуться к кожаному плетеному шнуру, как… Нет. Господин не повернулся и даже не застонал, шеф отпинал вояку на совесть. Дело в другом. Руся как-то не вспомнила сразу, что в прошлом в людях много всякой живности водилось. Оттого, когда по трем замысловато уложенным хвостикам пробежало насекомое, а потом на пару сантиметров левее еще одно, ведьма пискнула, отдернула руки и на всякий случай отодвинулась. И в эту же секунду сделала важное открытие. – Шеф! Вшей у «изюминки» не было! Аккурат в ряд с первым упали еще два туловища. – Марусенька, – вкрадчиво начал ответную речь Лик, – какой был приказ? – Молчать, – шепотом отозвалась Козлова, снизу вверх преданно уставившись на Эйдолона. – Что, даже сейчас надо было молчать? – Да. Лик не злился. Он на местном диалекте уточнил, понимает ли она подобную речь. Ведьма уставилась удивленно на него, что Ликург и принял за ответ. Дальше Руся с любопытством наблюдала, как шеф ногой откатил ближайшего к нему вояку в сторону, присел рядом с его плечом на корточки и, на мгновение сверкнув глазами, вытянул его сознание из небытия, а затем заговорил. Языка Козлова не понимала, но общая картина была знакома. Эйдолон вел допрос. Голос его звучал спокойно, сурово, тихо. Поверженный воин не отличался болтливостью, все как-то больше пытался подняться и отмалчивался. Смерти эти парни не боялись. Не добившись ничего от первого, шеф отключил его и вернул сознание второму. Картина повторилась. Третий, кажется, поведал чуть больше остальных. Говорить запретили, так что Руся уставилась на начальника максимально, по ее мнению, вопросительным взглядом. Лик усмехнулся. У нее мимика без того выразительная, а когда она пыталась нарочно добавить выразительности, зрелище получалось пугающим. Это как с тем ее плотоядным оскалом, который она считала, очевидно, обворожительной открытой улыбкой и в ход пускала редко, но когда пускала, становилось страшно. – Мальчик сказал, что хоть они простые служители, но ангелы за них отомстят. Мальчик? Руся растерянно потерла мочку уха, пытаясь осознать, по какой причине шеф назвал одного из агрессоров мальчиком. – Им и семнадцати еще нет, – понял ее без слов Лик. – Поднимайся. Мы идем к ангелам. И почему я не удивлен, что тебя заинтересовало слово «мальчик», но не фраза «ангелы за них отомстят»? Маруся пожала плечами и, стараясь опираться больше на правую ногу, встала. Ангелов не существует. Это все знают. Либо мальчишки лгут, либо «ангелы» мальчишкам солгали о своей сущности. Что тут удивительного или сложного. А вот определить возраст человека, когда он не мыт, не брит, не стрижен и плохо пахнет, – сложно. Сигюн давно спала, а он все не мог разжать объятий. Локи положил подбородок ей на плечо и принялся рассматривать выцветшие русые брови и ресницы. Бледная, почти белая прозрачная кожа с фиолетовым рисунком вен. Тонкие кости. Он любил ее острые ключицы и ее локти, хрупкие запястья, длинные пальцы с овальными ногтями, заманчивый изгиб спины и узкие ступни. Она не изменилась ни капли. Все такая же, какой он ее нашел когда-то. Милая, хрупкая, нежная, беззащитная. Локи склонил голову набок. Он знал, что создания думают, глядя на них двоих. Что такая богиня делает рядом с ним, опасным и непредсказуемым трикстером, турсом[9]. И никому в голову не приходит, что эта богиня может быть в десятки раз опаснее его. Он и сам бы не поверил, не наблюдай это лично. Локи переключил внимание на русые длинные пряди. Он любил их запах. Он обожал Сигюн всегда. Она поразила его с первого взгляда. Было скучно, а Пелоп был забавным чудовищем. Урожденный нефилимом, выросший в достатке и поклонении, он жаждал не просто власти и вседозволенности, он алкал божественности. Локи никогда не останавливал таких, но и не помогал им. Ему неизменно было любопытно, что случится дальше. Пелоп ведь не явился ниоткуда, он был созданием двух миров. Для чего он был? Зачем? Почему? Эти вопросы сводили Локи с ума. Он задавался ими по поводу каждого человека и каждого создания на протяжении всей своей жизни. В юности Пелоп создал культ самого себя. Нашел последователей – нефилимов, по пути убеждая всякого встречного, будто бы бог и ангелы растворились, дабы спасти оба мира, оставив в своих детях истинное начало. И однажды эти дети сами обратятся в ангелов. Сказка привлекала, реальность отталкивала. На начальном этапе Пелоп не владел знаниями шире человеческих, но обладал определенной силой, амбициями, эгоизмом, а главное, бесчувственностью и равнодушием, достаточными для того, чтобы совершать то, что он совершал. Он и его подчиненные начали с самых беззащитных или ослабших созданий. Пытки, обман, обещания свободы и в итоге всегда смерть. И все ради одной цели: информация. Знания культа о нелюдях ширились, становясь частью каталога, который сам Пелоп именовал «картой истины», а Локи предпочитал называть «картой власти». Новые знания помогали заполучить в клетку кого-то сильнее и опаснее. И так по нарастающей. Нефилим не был глуп, но он искренне верил в некое свое особое предназначение, а это затмевало разум, делая его обладателя предсказуемым и подвластным лести. Поэтому когда однажды трикстер Гюд возник в жизни Пелопа, тот быстро принял его в свое окружение. Локи привычно не влезал, лишь наблюдал, анализировал, с ежесекундным удовлетворением постигая все новые и новые законы бытия, порой помогал кому-то вмешаться, но предпочитал делать это втайне ото всех. Его вполне устраивала слава изгоя и безумца. Так было до тех пор, пока перед Пелопом не предстали трое: неизвестный ему Эйдолон, рыжая ведьма и хрупкое белокурое создание. Маруся состроила выразительное лицо в адрес шефа. Лик устало выдохнул. А то он слепой и друга своего не узнал. Может, разрешить ей разговаривать и пустить в свободное плавание? Пусть обезвредит все поселение своей оригинальной логикой. Она может. В час уложится. Локи стоял чуть поодаль, на крыше одного из домов и внимательно наблюдал за происходящим на мощенной камнем площади. Двоих пленников «поймали» и удерживали нефилимы в вычурных платьях. Они вывели ведьму и бога в центр площади, затем выстроились широким кругом и замерли в ожидании. Толпа людей, собравшаяся за их спинами, сначала глухо перешептывалась, потом затихла. Лику не требовалось оглядываться. Обстановку он оценил давно и все рассчитал. Естественный купол, образовывающий внушительных размеров разрыв в потоках Эйдолон, нашелся неподалеку от точки входа в Пустоши. Под ним скрывалось поселение. С помощью Маруси, ее волшебной пыли, нескольких часов наблюдений и одной разговорчивой селянки, которую Лик ненадолго поймал, им удалось выяснить достаточно. Козлова раздобыла неплохое изображение Пелопа. Полученной информации с учетом универсального правила Атума о невмешательстве в ход бытия хватало, чтобы перевести «изюм» на каталке соседям в «3А». Секты – это их работа. Ликурга такой расклад устраивал. Да и Пелопа, личность которого Руся подтвердила как жертву, не располагала к поискам убийцы. Сотрудникам предписывалось вернуться к точке входа и ожидать либо искать иную возможность вернуться. К сожалению, сложилось иначе, точнее, Пустоши устроили иначе. Как только Лик озвучил дальнейший план действий, они с Марусей в мгновение оказались под куполом лицом к лицу с одним из полулюдей. Планы пришлось корректировать в срочном порядке. Правило Атума требовало исключать вмешательство в исторический ход событий. В случае если речь заходила о самозащите, это вмешательство требовалось минимизировать. Эйдолону предстояло балансировать на лезвии ножа. С одной стороны жизнь и здоровье его и подчиненной, с другой – неприкосновенность истории. Само собой, это касалось только созданий. Что бы ни пытались изменить в прошлом Иномирья, будущее не менялось. Создания могли влиять лишь на время и пространство своей Вселенной непосредственно или извне через ее обитателей. Оковы Гефеста, что в данный момент тяжело оттягивали запястья, на деле были бесполезны. Удостоверение личности МУП, наносимое на кожу, содержало искусственный код маниту кузнеца, так что сотрудники Интерпола могли освободиться в любую секунду. Важно было выбрать эту секунду. Руся сдула волнистую прядь, упавшую на нос. Она бы пальцами волосы убрала, но шеф строго-настрого запретил лишний раз тревожить оковы, объяснив свой приказ довольно странной фразой: «Ты же Маруся». Козлова нахмурилась, вновь задумавшись над услышанным, но быстро вернулась в реальность. Над площадью разнесся глубокий мужской голос. Его обладатель что-то сурово вопрошал. Руся не поняла ни слова, зато Лик понял и, как остальные участники абсурдного представления, замер в ожидании. Прямо напротив пленников нелюди разомкнули кольцо, и в круг вплыл идейный вдохновитель учиненного безобразия. Пелоп собственной персоной. Вплыл, конечно, сильно сказано, он простейший наговор использовал. Дома такие в средней школе учат, но исключительно из-за техники безопасности. Обычно ребятня уже в младшей школе втайне от взрослых шутит с гравитацией. Руся огляделась. Люди вокруг точно не считали фокус примитивным. Благоговейный ужас и восторг читался на лицах. Ведьма презрительно прыснула и поводила носом из стороны в сторону. Волосы-то она убрала, но нос теперь чесался. – Буль, буль, бум-бум-бум, буль, – вещал Пелоп, не скрывая удовольствия от веры в собственную исключительность. И тем сильнее верующим выглядел, чем заинтересованнее выглядел Ликург. Слушать было скучно. Причем Маруся была уверена, что ей было бы скучно, даже если бы язык понимала. Так что она просто стояла и мечтала о скорейшем завершении приступа самолюбования у героя напротив. К тому же нос чесался невыносимо! Руся еще раз им поводила, но помогло мало. – Блам-блам? – неожиданно и сдержанно превратил монолог в диалог шеф. Козлова едва вслух не застонала от досады. Все, что нужно, – просто уйти отсюда. И они могли бы это сделать без труда в любое мгновение. Но нет! Оказавшись в прошлом, всегда оглядывайся на настоящее, иначе рискуешь его изменить и потерять. Уходить нужно максимально осторожно. Нос чесался нестерпимо. Пелоп выдал новую речь, которую Лик снова прокомментировал, а это уже была тенденция. Руся сердито фыркнула, за что в очередной раз впоследствии на себя досадовала. Могла ведь промолчать? Могла. Но не стала. И вместо роли тихой незаметной спутницы стала средоточием любопытства главного местного социопата. Нефилим смотрел на Марусю не моргая пару долгих минут, потом поманил к себе, сопровождая жест речью. Козлова вопросительно взглянула на шефа. Будучи учеником аптекаря, она могла справиться со всей местной братией полулюдей одна. Конечно, не без больших усилий и затратив немалое количество времени (нефилимы все-таки), но могла.