— Продиктуешь текст? Влезать в интриги совершенно не хочется, но правда в том, что я уже вляпалась. — Мне показалось, что ты откажешься, — Сокол рассматривал меня с каким-то исследовательским интересом. Я вздохнула и честно призналась: — Была мысль. Знаешь, мне… очень страшно, — я обхватила себя руками, по телу пробежала дрожь. — Я жила в нормальном мире, а попала в мир кошмаров. Я здесь всего пару дней, а что я вижу?! Что разумных существо ловят и навсегда запирают в крошечном пруду, просто потому что хочется получить водоснабжение. Что свободных сажают на поводок. Что…, — я захлебнулась словами и позорно расплакалась. Потому что правда до одури страшно! Собственная сила убьёт, или маги удавку на шею накинут… Пустите меня, домой хочу! Все эти дни я только и делала, что давила в себе эмоции, загоняла поглубже, старалась не думать о плохом, действовать, справляться. Плотину прорвало. Организм требовал эмоциональной разрядки, и слёзы хлынули потоком. Я жаловалась на поганую метлу, подкараулившую меня у подъезда, на ужас полёта через Границу, на магию, которая скорее всего заживо меня сожжёт и от которой не избавиться, на Давенов, на отсутствие денег, на грязь, заполонившую дом, на невозможность вернуться к родителям, на необходимость влезать в дела магов, на то что бесчеловечное в мире магии считается чуть ли не нормой. Кажется, Калид пытался меня успокоить. В начале. Потом я перестала слышать его голос. Я вообще перестала что-либо соображать, пока в какой-то момент не осознала, что меня баюкают, как маленькую. Калид не ушёл, хотя мог. Он сел на ступеньки террасы, меня усадил к себе на колени, обнял и терпеливо молчал, ожидая, пока водопад иссякнет. Я всё ещё всхлипывала, но Калид каким-то чудом уловил перемену и тихо заговорил: — Ну, Лана… Что ты, всё наладится. Ты обязательно справишься, всё будет хорошо. Я помотала головой. Что в кошмаре, в котором я оказалась, может быть хорошего? Но и упиваться жалостью к себе глупо. — Продиктуешь? — повторила я вопрос. — Продиктую, — легко пообещал Калид, но рук не разжал и продолжал успокаивающе водить по моему плечу тёплой ладонью. А мне до того стыдно стало за устроенный слёзоразлив, что снова всхлипнула. Представляю, какое у меня сейчас лицо: опухшее, красное, страшное. — Извини, — пробормотала я, отстраняясь. Салфеток нет… Не в подол же сморкаться. Калид подал мне белоснежный платок, появившийся у него будто по волшебству. — Умоешься? — Угу. Ты, правда, извини. Я обычно держу себя в руках, а тут… — Зато пар спустила, — хмыкнул парень. — Это иногда полезно. Давай. Сокол взял ведро, наклонил над краем террасы, вода полилась в крапиву. Я, сложив ладони лодочкой, набрала первую пригоршню и плеснула себе в лицо. Прохладная вода помогла прийти в себя, да и вид, надеюсь, стал не совсем уж жуткий. — Спасибо. Калид скептически прищурился: — Знаешь, ближайшую четверть часа тебе не стоит стае на глаза не попадаться. — А разве они не видели мой концерт? Сокол улыбнулся: — Нет. Я всех разогнал, и обсуждать случившееся я им не позволю. Догадываться совсем не то же самое, что собственными глазами наблюдать. Ещё и авторитет мой спас. Ни на террасе, ни на территории соколов и правда не было, звуки доносились из глубины дома. Калид пропустил меня в холл, и я изумлённо охнула. Бурдюк с хоботом со скоростью улитки полз вдоль стены и тихо хлюпал. Контраст той части холла, которую артефакт уже обработал и той, куда ещё не добрался, был разительный. Чистый пол! Глазам своим не верю! Волшебный чудо-юдо-пылесос. В холле даже дышать легче стало. Калид, явно довольный моей реакцией, пообещал, что мешок и по стенам пройдётся, и даже по потолку. — Универсал, — восхитилась я. — Увы, — рассмеялся Сокол. — Для стекол и зеркал не годится. Держи. Калид вручил мне стеклянное яйцо, по размеру чуть крупнее куриного. В глубине яйца расцветали и гасли оранжевые искорки. — Это светильник, — пояснил Калид. — Сдавливаешь более узкую часть — свет будет рассеянным. Сдавливаешь широкую — будет яркий направленный луч. Чтобы выключить — нажми повторно. Кажется, мне достался самый лучший сокол на свете. Звать метлу я не стала, мы с Калидом поднялись на второй этаж пешком. На ходу Калид отчитался, что всех, кроме Бейзи и двух женщин вооружил артефактами и бросил на борьбу с грязью. Майсу, самою пожилую, он напрягать не стал и отправил приглядывать за Бейзи, которая занимается обедом. Киноре же поручено обойти все хозяйственные помещения и составить полный перечень того, что в кладовых есть, причём с указанием состояния. — Всё пришедшее в негодность я приказал стаскивать в одно место. Посмотрим на всякий случай, чтобы ценного не упустить, и избавимся от хлама. — Отлично! Сама бы до инвентаризации я бы не додумалась. Кабинет главы рода был закрыт, хотя, вроде бы, я не запирала. Внутри дома тоже магическая защита? Я приложила печатку к замку, дверь открылась. И первое, что я заметила — писем прибавилось. Калид почему-то остался за порогом. — Ты чего? — удивилась я. — Без твоего разрешения кабинет меня не впустит. — Разрешаю, можешь заходить. Калид попытался, но всё равно будто в невидимую стену упёрся. — Лана, ты срок не указала. Как всё сложно. — Постоянный, навсегда, — в то, что Сокол может меня предать я не верила. И магия, привязавшая его ко мне тут ни при чём. Просто… он верный. Не с чего такие далеко идущие выводы делать, но в честности Калида я не сомневалась. Даже тени сомнения в нём не допускала. Невидимая стена с пути Сокола исчезла, он шагнул в кабинет, огляделся: — Здесь наводить порядок будем только вдвоём. Калид помрачнел. Похоже, тоже о верности и преданности задумался, Трейса вспомнил. — Обещаю, без твоего одобрения, никого сюда не пускать. На лице парня отразилось удивление, но быстро пропало, Калид перешёл на деловой тон: — С бумагой и писчими принадлежностями у тебя тоже проблемы? — Можно в ящиках порыться, — предложила я, поднимая из общей кучи два новых послания. Одно было из Ассамблеи, и одно от Мироса. Письмо от Давена я вскрыла первым. Пробежала приторно-сладкие пафосно-заумные комплименты и признания, поморщилась. Мирос всерьёз полагает, что меня проймёт от переизбытка сахара? Целая страница сиропа, налитого с единственной целью: спросить, приму ли я приглашение. — Калид, а по правилам этикета я на все письма должна отвечать? Мирос достаёт. — Письмо личное? Тогда отвечать не обязательно. Это, конечно, несколько невежливо, но ты вполне можешь себе подобное небрежение позволить, особенно если формально при встрече извинишься и сошлёшься на дела. Значит, письмо в топку. В прямом смысле. Следующим я вскрыла конверт из Ассамблеи, вытащила плотный белый лист, украшенный золотым тиснением. Пропустив приветствия, я сразу перешла к последнему абзацу, вчиталась… Твою же! — Калид, а нас опередили. Давены, наверное, — я протянула Соколу письмо. — Меня приглашают на встречу глав родов, на официальное знакомство. Сокол выхватил у меня бумагу, пробежал глазами гораздо быстрее меня и, кажется, собирался скомкать. Сдержался. Убрал приглашение в конверт, конверт отбросил на стол. — Скорее всего, так и есть. Давены. — Главы собираются ради меня. Не прийти означает заведомо настроить всех против себя. — Верно, — казалось, Калид с интересом слушает мои умозаключения и ждёт, какое решение я найду. Пойти плохо — инициативу я упустила. Не пойти ещё хуже. — Значит, тебе придётся научить меня всему необходимому, — пожала я плечами, глядя Калиду в глаза. Он согласно кивнул. До конца дня под аккомпанемент лекции о том, как выжить в серпентарии «Маград», мы с Соколом, как он выразился, «обустраивали» гнёздышко. Калид справедливо заметил, что оборотни, конечно, могут обитать на перилах террасы и ветках садовых деревьев, но всё же собственная комната предпочтительнее.