Входная дверь дрожала под натиском ударов, но приоткрывалась всего на пару сантиметров. Липучка, которую я приклеил на замок, прежде чем войти — работала. Коричневая тягучая смесь, похожая на древесную смолу чуть растягивалась, но не позволяла открыть дверь и войти к Икару. Проскользив несколько метров по плитке, я прокрутил на правой руке обойму и нажатием третьей кнопки выбросил капсулу в руку. Просунул её в щель, где показалась любопытная харя секретаря, и разломал щелчком пальцев. Жидкость при соприкосновении с кислородом выделила газ. За дверью закашлялись и отошли. А я вытащи тюбик с липучкой и тщательно прошелся не только по периметру двери, но и налил толстенную горизонтальную линию на верхней части. Липучка медленно стекала, покрывая дверь сплошной полупрозрачной пленкой. — Как ты сказал тебя зовут? — спросил Икар, собирая под собой кровавую лужу. — Сайлок, — ответил я и проклеил липучкой вторую выходную дверь. В помещении была ещё одна дверь, но это был проход в коморку с зельями, ингредиентами и алхимическими приспособлениями. — Ты не знаешь меня под этим именем, — сказал я. — Вероятно, ты не знаешь меня не под каким именем. Вероятно, люди Сардины не спрашивают имена у похищенных детей. Икар попробовал подъехать к стене, но подошва ботинок скользила в собственной луже крови. Меня переполняла злость, и я решил ему помочь. Пнул ногой. Икар проехал через весь зал и шмякнулся о стену. Я нагнал его и проверил замок. Контур работал, как и предполагалось. Башмак сделал конструкцию надежной, хоть и полой. Ну а в жидкости, которая непрерывно блуждала по контуру, я не сомневался. Контур создавал вокруг себя что-то вроде отрицательного энергетического поля. Идею я взял, побывав в миленьком колодце вблизи Видовых Застав. Икар был слишком сильным одаренным, чтобы умереть от пары плевых сквозных ранений, но в купе с алхимической приправой контур действовал противно. Он парализовал две трети материи, не позволяя восстанавливать не только себя, но и латать тело. Кому-то придется открутить винты на спине, чтобы снять контур, либо распилить его, для чего понадобится специальное оборудование, либо вырывать его вместе с внутренностями. Пока Икар приходил в себя после удара и, хлопая глазами, рассматривал энергию в контуре, я подошел к охраннику. За силиконовые шарики под давлением я переживал больше всего. Тут совокупность химии и физики была намного тоньше и требовала куда более ювелирного подхода. Упругую поверхность я заполнил Жидкими кристаллами. Окажись в шариках другая жидкость, ядра бы просто порвали их. Отбросили в сторону или взорвали, а жидкие кристаллы под давлением… Жидкие кристаллы под давлением — слишком неустойчивая масса. Миллионной доли микросекунды хватило, чтобы масса кристаллизировалась. Не найдя другого выхода, она выстроила двадцатиметровую цепочку связей, пока не уперлась в стену, а заодно пронзила собой охранников. Шарики задели структуры и расплавили их. В дверь долбили всё сильнее. По сравнению с первыми попытками, когда липучка была только на защелке, усилия казались совершенно напрасными. Чем ниже опускался слой по поверхности двери, тем менее различимыми становились голоса. Мы будто погружались в вакуум, и отделялись от смежного помещения герметичной мембраной. Я видел, как свечение одаренных берет в соседней комнате разгон и врезается в дверь. Казалось, что в неё постукивает ребенок. Ввернувшись к Икару, я схватил его за контур и потащил по полу, будто ненужный чемодан. Вытащил на середину зала и отпустил, развернув лицом к себе. — Хитро…, — процедил он, улыбаясь. — Я сразу заметил свечение ингредиентов у тебя под рукавом, но затемненная материя показалась мне куда интереснее. Икар попробовал сеть поудобнее, но ничего не вышло. Сидеть ему не позволяла пронзившая тело железяка, а лежать он не хотел. Выбрал что-то среднее. — И с отрицательной энергией, ты здорово придумал, — сказал Икар и потрогал контур. — Ты преломленный, так? Но почему я тебя не помню? — А ты помнишь всех? — меня перетрясло от его спокойствия, и я еле сдержался, чтобы не расфигачить его голову о плитку. — Тех, кто уходит, — нет. А тех, кто возвращается, — всех до единого. Ты прошёл мимо! Кто тебя вытащил? Хан? — Я пришел не за тем, чтобы болтать! — я сжал кулак. — Хорошо, — он покорно кивнул. — Так даже лучше. Время пришло. Игра зашла слишком далеко. — Игра?! — Не бери в голову. Я заслуживаю смерти больше, чем кто-либо другой. Дверь за спиной сотряслась от выстрела. В середине появилось отверстие. Прозвучал второй выстрел. Компанию первой дырке составила вторая, чуть ниже. Ударил залп, и поверхность двери покрылась дырами сверху донизу. Липучка была сильнее. Дерево крошилось и разлеталось на куски, но тонкий слой эластичной поверхности оставался цел. Он лишь слегка разбухал и становился тяжелее от набившегося в него железа. Через несколько минут от двери почти ничего не осталось, но светло-коричневый пузырь, напичканный свинцом и ядрами, лишь прогнулся под собственной тяжестью к земле. В ход пошли ножи, подручные предметы, огонь. — С тебя всё началось, на тебе всё и закончится, — я подошёл и склонился над Икаром. — Вряд ли… — Есть кто-то ещё? — я остановил занесенный кулак. — Есть Сардина, а у него есть безграничные ресурсы. Он найдет следующего человека на мое место — это лишь вопрос времени. К тому же, у него есть более чем внушительная армия рабов, которых он будет сдавать в аренду как минимум пару сотен лет. — Но ты не приготовишь для него Зелье Преломления. — Сардина запасся им достаточно, — Икар кое-как сел. — Только ты знаешь, какой рецепт подойдет для одаренных. Ты умрешь, и пока Сардина будет искать тебе замену, Прирученные перестанут быть прирученными. Нужно лишь подождать один год. За это время их материи изменятся, и им понадобится новый рецепт. — Звучит неплохо, но я нужен Сардине только для вербовки новых рабов, — пересиливая боль, Икар поднялся. — Пошли! Он шел по залу, оставляя за собой бордовые отметены подошв. Выглядел расслабленным и непринужденным. Окружающее казалось для Икара малозначимым и неинтересным. Мертвые тела охранников, пробитые насквозь кристаллизованной структурой, даже не удостоились его взгляда. Икар подошел к единственной не запертой двери и открыл её. Каморка освещалась ультрафиолетом. Внутри находились полки с ингредиентами, колбами и приспособлениями. Возле дальней стены стоял небольшой ящик. Икар подошел к нему, откинул крышку и достал контейнер. Это был один из контейнеров, которые я видел много раз. В таких хранили суперингредиенты. Он имел металлический корпус и прозрачную сердцевину, сквозь которую можно было рассмотреть содержимое. — Сардине достаточно этого, — Икар передал мне контейнер. Штукенция легла в руку. Я внимательно её осмотрел. — Что это? — Это изменяющийся ключ, — Икар повернул контейнер вместе с моей рукой, показывая надпись на торце. — Вот, смотри! Имя Прирученного. Это развивающийся слепок его материи в прирученном виде. У меня ушло около пятидесяти лет, чтобы придумать это, и это стало второй величайшей ошибкой, которую я совершил. Ты прав. Всё это могло остановиться на мне, но игра зашла слишком далеко. Такими контейнерами владеет Сардина. И у него есть рецепты, которые будут работать тридцать-сорок-пятьдесят лет, а для некоторых рабов — всю жизни! Даже самый незаурядный алхимик сделает по такому рецепту Зелье Подчинения. — Значит, всё это время ты понимал и… — Расслабься! — Икар улыбнулся. — Твои слова не способны меня задеть. Я не стану злиться или раскаиваться. Эмоции давным-давно превратились в утоптанную прослойку на душе. Расшевелить её не получится. Лишь спалить всё к чертям. Ты сделал всё правильно, Сайлок, но боюсь, что этого ничего не изменит. Сквозь стену я разглядел энергетическую вспышку и выглянул из кладовой. Среди охранников, тени которых мелькали за напичканной свинцом пленкой, появились ребята, работающие мозгами, а не пушками. Вероятно, кто-то из алхимиков Икара возился с липучкой, подбирая нужную алхимическую комбинацию. Времени оставалось немного. Выскочив из кладовой, я подошел к охраннику и вытащил из холодной руки пистолет. — Это займет слишком много времени. — сказал Икар, глянув на оружие в моей руке. — Подожди! Знающие руки отыскали на полках нужные ингредиенты, и уже через минуту в колбе оказалась смертельная смесь из порошков и жидкостей. Икар чокнулся колбой с дулом моего пистолета и выпил яд. Контур с отрицательной энергией оказался как нельзя кстати. Он сыграл роль предохранителя, который не позволил материи вытащить Икара с того света без ведома одаренного. Яд разлился по структуре и принялся расщеплять звенья, будто ацетон — пенопласт. Алхимик сполз на пол и уперся руками в пол. Тело било дрожь, на уголках губ проступила пена. Икар побледнел и сделал последний вздох: — Хотел стать как отец… но спутал дороги… Драгоценную минуту я смотрел на смерть величайшей материй. Разрушение её было столь же прекрасным, как столкновение галактик. Тысячи или даже миллионы связей расщеплялись на миллионы бессвязных кусочков и отдавали в энергетическое поле планеты последние почести — короткие вспышки. Икар умер. Кладовая опустела. В красном свете ультрафиолета лежал ничем не отличающийся от остальных труп. В нос ударил кислотный запах. Алхимик подобрал комбинацию, чтобы прорвать лизун. Я подобрал с пола контейнер и выбежал в зал. Разогнался, взлетел по стене и выбил плечом витраж под потолком. На левой руке щелкнул механизм обоймы и ввел мне Зелье Затемнения. Я спрыгнул на крышу уровнем ниже затерялся среди ступенчатого многообразия главной башни Дарграда. Глава 20. Предусмотрительный — Я должна вернуться, — сказал Дана, на глазах у которой наворачивались слезы. — Мы бросили господина Винта. — Успокойся, Дана! Он тебе не господин! Он бесчеловечный ублюдок, который купил тебя! — Не говорит так, он… — Хватит! За спиной раздался шлепок. Я повернулся и увидел до смерти испуганную Дану, на щеке которой пропечатывалось красное пятно. — Прости-прости-прости…, — Табиа погладила её по голове, а затем обняла. — Сайлок, ты можешь что-нибудь сделать?! За последний час Табиа задала этот вопрос уже в десятый раз. Я повернулся к столу и продолжил работу. Ответом пока не пахло. Мы прятались в каморке, которую нашел для нас Норт. Оставаться в муравейнике было не безопасно. Нашим новым убежищем стал полузаброшенный дом на окраине. Там, откуда муравейники выглядели неразборчивыми буграми. После смерти Икара прошло три дня. Шумиха в городе не поднялась. Во всяком случае не всплыла на поверхность. По людям же, работающим вблизи людей Сардины, слухи ползли. Вопрос с Даной оказался сложнее. Глядя на то, как Табиа обхаживает её, заботится и бесконечно рассказывает о семье, надеясь пробудить забытые воспоминания, я так и не решился сказать о том, что они не сестры. Вдобавок, снять эффект приручения оказалось не просто. В загашнике у меня был очень скудный запас ингредиентов. Да и деньги подходили к концу. — Я поговорил с этим Глазом, — сказал башмак. — Он может вытащить нас послезавтра. С деньгами порешали. Рассчитаемся за стеной. — Отлично. — Я никуда не поеду! — встрепенулась Дана. — Оставьте меня в покое! — Тебя никто не обидит, — Табиа погладила Дану и подошла ко мне. — Мы не вывезем её, если ты ничего не сделаешь. Зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер, и я поднял трубку: — Я нашел то, что тебе нужно, — сказал знакомый голос. — Встретимся через час возле вышки. — Хорошо, — я положил трубку. — Ингредиенты будут. … … … Башмак рвался поехать со мной, но я поехал один. Передвигаться по городу, используя скрытность, было в разы проще и безопаснее.