— Писюн потянет как минимум на пятьдесят процентов, а дань с перевозок согласен отдать пятерку! — Хорошо, платим по сорок пять за каждого, но с налогом в пятнадцать за голову! — Пятьдесят и пять! — Сорок пять и десять! — Пятьдесят и пять! — Сорок пять и десять! — Я вот что предлагаю! — встрял бандит, — Писюна мы возьмем в аренду под пять процентов от каждого провезенного, а стоимость своих перевозок снизим до десяти. Если смотреть на долгосрочную перспективу, то… — У тебя свой не стоит, что ты Писюна в аренду брать собрался?! Ха-ха! — Завали пасть, Хмурый! — Отдам Писюна в лизинг под десять процентов годовых от тех пятидесяти, которые вы платите за свои проезды. — Так, бл*ть! — крикнул я. — Торгаши писюнами! Послушаете, что я вам скажу… — Выруби его, — беззаботно сказал Купатый Хмурому. — Много болтает. — Ну и мудаки же вы, — ответил я, подсаживаясь под удар Хмурого. Кулак Хмурого пролетает над головой. Я пробиваю ему по корпусу, и он складывается посредине. Хватаю за грудь и мну его телом лестницу. Выбиваю из-под ноги у второго бандита банку с краской и бью двоечку со вторым догоняющим ударом. Первый отрывает его от земли, а второй задает скорость полета. Отец идеи о взятии писюна в аренду отправляется затылком в бетонную стену и разукрашивает её большой бордовой кляксой. Третий охранник срывается с места, но я уже стою рядом. Подсекаю левой ногой и добавляю правой с разворота — вбиваю его летящее тело под письменный стол. Купатый успевает только отчасти осознать произошедшее, как к нему в лицо прилетает ранее отфутболенная банка с краской. Голова запрокидывается, банка от удара лопается. Белый акрил придает свитеру прежнюю новизну, закрашивает лицо, волосы, уши и шею. Из носа и рассеченной скулы плещет кровь, создавая на полу прекрасное произведение под названием «кровь с молоком». Глаз смотрит на Купатого, потом затягивается под самый фильтр, где уже плавятся пальцы, и поднимает взгляд на меня: — Ну неплохо, че! … … … Глаз сидел на стуле и протирал тряпкой свой стеклянный глаз. В помещении пахло краской и порохом. — Обязательно было их убивать? — спросил я, глядя на горку тел, сложенных в углу возле лестницы. — А сам как думаешь?! — Глаз вернул на место глаз. — Ты надрал им задницы и свалил бы, а кому это потом разгребать? Думаешь, они пришли бы ко мне с извинениями? — Грязное пятно в энергетическом потоке планеты, — сказал Башмак и плюнул на пол. — Ты че здесь бацилишься, философ?! — уставился на него Глаз. — Так-то у тебя здесь мозги и кишки по всему полу разбросаны! — Ну тогда сядь и кучу здесь навали! Всё равно же грязно! — Сайлок, я бы не доверял этому… — Я бы на месте твоего Сайлока башкой думал, прежде чем ломать лестницу в бункер! Это вы резвые кузнечики повыскакиваете отсюда, а мне что делать?! — Тумба сказал, что ты поможешь попасть в Дарград, — остановил я спор. — Помогу?! Я тебе что, волонтёр?! Могу оказать услугу за деньги! — Мы заплатим, — спокойно сказал Табиа, и её голос уже не первый раз успокоил Глаза. — Как ты перетаскиваешь туда людей? — спросил Башмак и сел рядом с Глазом. — Надежно. — Этот как? — В цистерне с кислотой. — Хм…, — Башмак почесал бороду. — Это безопасно? — Конечно же, нет! — Глаз закурил. — Но если ты переживаешь о безопасности, то лучше тебе в Дарград не соваться! — И когда следующая цистерна? — спросил я. — Завтра вечером. Глава 14. Дарград До последнего я надеялся, что в цистерне окажется потайное пространство, где мы спрячемся. Его там его не оказалось. Позже стало понятно, что Глаз переправлял нелегалов в Дарград, договорившись только с водителем. Производитель кислоты, он же владелец цистерны, ничего об этом не знал. В емкости оставался лишний объём, на случай резкого возрастания газов. Его хватило, чтобы поместить в цистерну троих человек. Глаз одел нас в какие-то латексные костюмы с трубками, а водитель на цепи опустил в цистерну. Три шланга закрепили с боку от заливной крышки, и Глаз сказал напутственные слова: — Если кто-то двинет кони по дороге, не суетитесь, а то подохните все. Башмак зашевелился и вызвал в цистерне небольшую качку. Вероятно, он ответил что-то Глазу. Люк над головой закрылся, и мы остались в кромешной темноте, окутанные кислотой. Дорога заняла бесконечно долгих четыре часа. Два из них я думал, что это никогда не закончится. Встречались ямы. Время от времени кузов содрогался. Нас прибивало то к одной, то к другой стенке цистерны, а латексные костюмы натужно скрипели. Даже маленькой трещины где-нибудь под мышкой, в локте или на колене было бы достаточно, чтобы больше не увидеть свет. Нам повезло, и мы добрались живыми. Короткая остановка на пропускном пункте, сверка бумаг. Ещё десять минут тряски, и над нашими головами забрезжил свет. Водитель помог выбраться из цистерны. Мы сняли костюмы и положили их в отсек для запаски: — Счастливо! — водитель сел в машину и уехал. Мы оказались рядом с заброшенной железной дорогой. Вокруг клубился туман, открывая нам бесформенные текстуры ближайших зданий. Всё, что находилось дальше, пряталось за влажной пеленой. На железной дороге валялись размокшие картонные коробки. На колесо брошенного вагона взбиралась травинка. Из-за вагона, будто надзиратель, выглядывал кран — ржавая стрела с тросами и крюком. Кран стоял на последнем пути, а за ним высилось бетонное здание на семь этажей. Без единого целого окна оно походило на сито. — Он точно нас в Дарград привез? — спросил Башмак. — Больше похоже на город-помойку. Я посмотрел назад и проводил взглядом цистерну. Грузовик поднялся по крутой насыпи, оставил облако дыма и скрылся из виду. На месте, где нас выбросили, остались следы протектора и большое пятно радужных разводов. — По крайней мере мы здесь не первые, — сказал я, отходя подальше от загрязнённой земли. Задействовав звенья скрытности, я поднялся по насыпи и осмотрелся. Примыкающая улица не показалась такой же заброшенной, как бывший вокзал. Наверху нашлись домики, асфальт и фонари освещения. В пятидесяти метрах в тумане скрылась мужская фигура. Подошли Табиа с Башмаком. — Не хотел бы я здесь жить! — сказал Башмак и показал пальцем на близстоящий дом. — В тридцати метрах заброшка, а ещё долбанный грузовик шумит и выбрасывает всякую дрянь! — Что будем делать? — спросила Табиа. Из тумана в конце улицы выглянули фары. Навстречу нам покатила темно-синяя машина с эмблемой на капоте. — Назад! Собрав в охапку Табию и Башмака, я спустил их обратно к железке. Там мы присели и дождались, пока патрульная машина проедет мимо. — Ты чего суетишься?! — пожаловался Башмак, вытаскивая из грязи ботинок, на котором осталась радужная пленка. — Глаз сказал, что нужно вести себя уверенно. Копы спрашивают документы только у подозрительных. — Уверенно нужно вести себя в местах скопления людей, а показываться в каком-то стремном месте — не лучшая идея. — И всё-таки, что мы будем делать? — спросила Табиа. — Глаз дал номер человека, который поможет с убежищем, — я достал телефон. Дорожка от места выгрузки токсичных отходов до убежища для нелегалов оказалась протоптанной. По телефону мне сказали зазубренный маршрут: — От железки налево до конца улицы. На перекрестке направо, пройдешь четыре дома по правой стороне и увидишь мост. Поднимайся по пешеходной лестнице, проходи через мост и звони. Там я вас подберу. Через двадцать минут я позвонил человеку и сказал, что мы на месте. Он попросил десять минут. Мы стояли чуть правее от автомобильного моста, который пропускал под собой проспект. Утренний туман рассеялся, и Дарград предстал перед нами во всей красе. Это был город-крепость. Кварталы, стоящие вдоль проспектов, представлялись едиными башнями. Собранные из блоков, корпусов, жилых и нежилых строений, кварталы напоминали крепости. И ими был усеян весь центр.