— Ладно. Здесь должна быть санитарная служба. Или судебная лаборатория. — К сожалению, я не знаю, — покачал Марек головой, — просто никогда не сталкивался. — Она должна быть в любом крупном городе. Я сама уточню адрес. Только сделаю несколько звонков. — Но чего вы вообще опасаетесь?! — изу-мленно вздернула вверх брови Мария Карловна. — Ничего особенного, — ровным тоном ответила я, — будем считать, что мы просто решили перестраховаться. Мало ли чего бывает в этих импортных фруктах?! Гликоалоиды, пестициды! Совершенно ведь непонятно, где их покупали и кто был производитель? Вот мы и проверим сначала эти апельсинчики. Чтобы знать точно, какие в них витаминчики, — я рассмеялась, чтобы мои слова приняли за шутку, за чрезмерную заботу влюбленной невесты. Или, на худой конец, за невинное чудачество иностранки. Похоже, Мария Карловна так и подумала. Потому что пожала плечами, словно хотела сказать, — кто этих иностранцев разберет, — и, высоко подняв голову, гордо удалилась из комнаты. * * * Через пару дней выяснилось, что опасалась я не зря. Ведь каждый сочный оранжевый плод был буквально под завязку напичкан цианистым калием, в просторечии цианидом. Ядом сильно действующим и, бесспорно, смертельным. В той дозировке пары-тройки съеденных апельсинов хватило бы, чтобы голодный человек среднего телосложения, пожелавший полакомиться плодами, умер в течение примерно одной-двух минут. В судебной лаборатории нам заявили, что на руки могут выдать только лишь результаты анализов. Отравленные же фрукты отправятся на уничтожение после того, как криминалисты попытаются снять отпечатки пальцев с плодов и корзинки. А потом материалы отправятся в местное отделение полиции. Ибо согласно закону в таких случаях положено возбуждать уголовное дело. Я согласно кивнула, только лишь попросила, чтобы дело отправили в сто второе отделение. Ведь согласитесь, есть в том некое изящество и симметрия, что дело, где Марек до недавнего времени фигурировал как подозреваемый, и дело о покушении на самого музыканта Збигнева будет расследовать одно и то же отделение полиции. Разумеется, нас попросили подъехать туда в тот же день, чтобы дать показания. И написать заявление. — Как ты заподозрила, что в апельсинах яд? — негромко поинтересовался Марек в кабинете следователя, пока тот вышел за бланками. — Это потому, что отравитель выбрал апельсины, да? Из-за резкого запаха цитрусов?! — Вопреки ожиданию парень совсем не испугался, и сейчас его глаза возбужденно блестели. — У меня просто хорошо развита интуиция, — кивнула я, — а при чем здесь запах? Не совсем понимаю. — Как же, я читал или в кино видел. Цианид обладает ярко выраженным запахом жареного миндаля. — Думаю, знаю, откуда пошла эта байка. В горьком миндале действительно содержится цианистый калий, причем в достаточно большом количестве. И, возможно, раньше отравители пользовались миндалем непосредственно или какой-то вытяжкой из него. И тогда кристаллы яда могли иметь запах миндаля. Но современный цианид — чистое химическое соединение, он запаха, как и вкуса, не имеет вовсе. И я полагаю, отравитель выбрал апельсины, потому что у них пористая корочка, да и сам фрукт довольно сочный. То есть жертва не должна заметить следы введения яда. — Значит, если бы не ты, я мог бы умереть? И ты спасаешь мне жизнь снова?! — Всегда пожалуйста, ведь это моя работа. Но, знаешь, все это относительно и зависит от многих нюансов. Летальный исход, я имею в виду. Есть такое понятие, как индивидуальная чувствительность к яду. А в случае с цианидом имеет большое значение, как принят яд, разумеется, в каком количестве и на пустой или на полный желудок. Ведь принятая пища замедлит впитывание яда, а некоторые ее компоненты могут и частично расщепить его, то есть сработать как антидот. — Я мог утащить эту корзинку к себе. И за часок съесть все фрукты, один за другим, — серьезно кивая, заверил Марек. — В таком случае ты, вероятно, не успел бы доесть всю корзинку «угощения». Если дозировка большая, смерть от цианида происходит достаточно быстро. Буквально в течение нескольких минут. За это время появляется затрудненное дыхание и хрипы. Человек теряет сознание и не успевает позвать на помощь. Если дозировка меньше, все начнется со слабости, тошноты и, возможно, рвоты. Тогда есть надежда да и время оказать первую помощь. — А чем тут можно помочь-то? — изумился Марек. — Если знаешь, какой яд, можно постараться дать антидот, — пожала я плечами. — В данном случае глюкоза внутривенно помогла бы, скорее всего. Или если ее нет, а пациент в сознании, то обычный сахар или сироп. — А как знать, что за яд убивает? Ведь времени на анализ и на визит к врачу практически нет. — Можно угадать по симптомам. Яркий румянец при затрудненном дыхании. Широко распахнутые глаза, ярко выраженные расширенные зрачки обычно являются признаками отравления цианидом. — Но если бы я ел апельсины в своей комнате, и ты не вошла бы, а я не успел позвать на помощь? — Тогда наступила бы смерть, медленная или быстрая, неважно. — Выходит, что ты меня все же спасла! — радостно констатировал Марек. — Выходит, что так. Только давай больше не станем искушать судьбу? И при получении презентов от неизвестных личностей все отправлять на помойку. Или прямо в лабораторию. — Ладно, — кивнул молодой человек. Немного помолчал и добавил: — Думаешь, могут еще что-то прислать?! Разумеется, я так не думала. Даже недалекий человек знает, что два снаряда не попадают в одну и ту же воронку в течение короткого отрезка времени. И если покушение на отравление потерпело фиаско, злоумышленник скорее всего повторит попытку. Но придумает нечто новое и совершенно другое. Ведь он вовсе не глуп, похоже. Поэтому я добавила вслух: — Как бы там ни было, стоит быть настороже. Некто хочет избавиться от тебя. И, вероятно, не остановится просто так из-за одной неудачи. — Бьюсь об заклад, это дело рук дядюшки, — зло хмыкнул молодой человек. Я снова не стала спорить, хотя испытывала сомнения по этому поводу. Людвигу вряд ли под силу провернуть подобное. В полицейском отделении нас продержали довольно долго. Дежурный пропустил нас внутрь быстро и без особых вопросов. Офицер, что принимал заявление, тоже заявил, что уже в курсе дела, так как ему звонили из криминальной лаборатории. Потом он направил нас к другому полицейскому. Тот долго искал какие-то бланки. Брал показания сначала у Марека, потом у меня. Составлял протоколы и вызывал криминалистов, чтобы сняли отпечатки пальцев. Как пояснил офицер, «на всякий случай». У меня уже было достаточно опыта работы с «коллегами», и не всегда положительного, нужно заметить. Но частое общение с госслужащими научило меня терпению, смешанному с чувством легкого безразличия. Ведь все знают, что для их работы хорошо подойдет поговорка: «Солдат спит — служба идет». Так что я не видела смысла в бесполезных действиях. И не возмущалась, не выказывала недовольства чужой медлительностью или нерасторопностью. И вообще никак не реагировала. В отличие от Марека, который сначала не замечал течения времени, потому как увлекся своими расспросами и моим рассказом о действии яда, а также о способах оказания первой помощи при отравлении цианидом. Но потом молодой человек начал отчаянно скучать и тихонько бурчать себе под нос. Возмущаться, терзаться и снова скучать. Среди жалоб на ожидание, неправильно поставленную работу и страшную скукотищу парень пару раз заявил, что когда он был подозреваемым, терзали его намного меньше, чем теперь, когда ему удалось пережить покушение. И он вроде как стал пострадавшим. Но как все на свете имеет свойство заканчиваться, подошло к концу и это испытание. Под конец следователь умудрился вывести из себя и лишить доли невозмутимости даже меня. Когда начал настойчиво расспрашивать у Марека, где, по его мнению, отравитель достал цианистый калий. Я злилась, но сдерживалась и молчала. А Марек вспылил и посоветовал стражу закона найти того самого отравителя и уже у него спросить, где именно он взял яд? Как поместил яд внутрь фруктов? Как организовал доставку к его дому? И вообще, зачем все это проделал? То есть зачем преступнику нужна смерть Марека Збигнева? Потом молодой человек заявил, что намерен уйти. Взял меня под руку, высоко поднял голову и демонстративно удалился под взглядом растерянного служителя закона. В принципе, то были правильные вопросы. И не знаю, как там полицейские, но мне стоило настойчиво поискать ответы. Думаю, у меня это получится намного лучше, по крайней мере, оперативнее. Но после того, как я посвятила несколько дней расследованию, выяснилось, что не все так просто. Мне удалось достаточно быстро найти фирму, что доставила корзинку с фруктами к дому Збигневых. Стоило только расспросить Марию Карловну и навести справки. А потом поговорить с курьером. Но этот, казалось бы, четкий след привел меня в тупик. Человек, что заказал доставку, был одет в пальто неприметного серого цвета с широким красным шарфом, повязанным сверху. И все вокруг запомнили именно эту деталь. Описать мужчину никто не мог, буквально никто не заметил, какого он был роста. Форма лица, цвет глаз, форма прически и цвет волос, все это благополучно ускользнуло от свидетелей. Они запомнили только лишь пальто, каких может быть тысячи вокруг, только шарф, которым была обмотана нижняя часть лица. Заказчик рассчитался наличными, адрес доставки продиктовал. Своих контактов, разумеется, не оставил. Я постаралась не обращать внимания на эту неудачу и зайти с другой стороны. Дело в том, что цианистого калия нет в свободной продаже как в нашей стране, так и в Польше. Разумеется, человек, знакомый с химией, мог самостоятельно синтезировать препарат. В его производстве нет ничего сложного, да и основные ингредиенты имеются в свободной продаже. Но во время производства цианистого калия выделяется ядовитый газ, так что в кустарных условиях его все же не изготовить. Нужна лаборатория. А во всех лабораториях, будь то исследовательские или лаборатории при производствах, больших или малых, все отравляющие вещества находятся на строжайшем учете. Таков закон. Я попыталась навести справки и выяснить, не было ли недавно выявлено кражи или недостачи в лабораториях. Но, судя по всему, цианид нигде не пропадал. Также не пропадали реактивы, необходимые для его изготовления. То есть вопрос, как именно злоумышленник умудрился достать яд, по-прежнему оставался открытым. Другими словами, и здесь мне не удалось напасть на след. Поздним вечером, когда Марек и все домашние улеглись спать, я решила позвонить приятелю. Кажется, мне срочно требовался совет профессионала, причем способного взглянуть на ситуацию с точки зрения человека абсолютно беспристрастного. — Привет, подруга! — Несмотря на поздний час, голос Петрова был радостный и бодрый. — Как жизнь молодая?! Как новая работа, дела движутся?! — На моего клиента недавно покушались, — я предпочла сразу приступить к сути. — Вот это финт! Не ты ли не столь давно уверяла меня, что это задание не сулит ничего серьезного или сложного? Простые внутрисемейные разборки вроде как! Присмотреть за мальчиком, чтобы родня его больше не обижала, насколько я понял. — Да, парня нужно оградить от родственников. А еще освободить из-под следствия. Кроме всего прочего, у меня есть основания считать, что на жизнь Марека покушается кто-то еще. Кроме его кровожадного дяди. — Правда?! Такой талантливый, такой молодой, — протянул Генка, — и уже успел завести множество могущественных врагов?! — Сам знаешь, это может быть делом случая. А может все же быть происками дяди Людвига. Но на Марека устроил покушение профессионал, в этом у меня сомнений нет! — Любопытно! А почему ты так думаешь?! — уточнил Петров. — По ряду признаков, разумеется, друг мой, — хмыкнула я. — Понятно, — медленно протянул Генка. — А как именно пытались избавиться от твоего подопечного? — Ему прислали корзинку с отравленными апельсинами. Цианид. — О! Классика жанра! — язвительно хихикнул Генка. — Тогда это стоит «шерше ля фам», как говорят французы. — Искать женщину? То есть почему? Нет, у Марека не было романов, насколько я знаю. И после смерти Ядвиги врагов-женщин тоже, судя по всему, нет. — Но как же! Давно доказано, что убийство с помощью отравления предпочитают совершать именно женщины. В девяноста процентах случаев, если я правильно помню. Так что, если ты права и работал действительно, киллер, нужно искать тетку. — Спасибо, друг любезный, невероятно помог! — съязвила я. — Боюсь, дорогой мой, ты находишься в плену у стереотипов. И данный случай может попадать в те самые десять процентов. Работал киллер, профессионал. И скорее всего это мужчина. — Но почему ты так в этом уверена?! — Преступник провернул все дело таким образом, что совершенно не оставил следов. У него в распоряжении оказался яд, который достаточно сложно достать или произвести самому. А еще парень умеет правильно общаться с потенциальными свидетелями. И его этому где-то учили, можешь поверить. — Вот сейчас не совсем тебя понял, — пробормотал Генка. — Он не оставил никаких следов, когда заказывал доставку. А еще оделся таким образом, что свидетели запомнили лишь пальто да красный шарф. А, да, кроме того, одна молоденькая девочка на ресепшен доставки заявила мне, что они между собой совершенно не сочетались. И она все время об этом думала, а самого мужчину совершенно не запомнила, даже не рассмотрела толком. — Феерично! — язвительно фыркнул Петров. — Именно, — тем же тоном согласилась я. — И что, у тебя совершенно нет никаких идей? В том смысле, чтобы понять, кто именно мог «заказать парнишку»?