– Мой крыс хотел предостеречь меня, но я пренебрегла его словами. – Индра покосилась на крышку погреба. – Чернокрыс оказался прав, а я ошиблась. Но я, знаешь ли, – в её круглых глазах что-то сверкнуло, – не против сюрпризов. Неопасных сюрпризов. – Я бы не сказал, что я неопасный, – ответил Тьодольв. – Для оленей – может быть. Или для кабанов. – Индра подползла ближе. – Но линдворма тебе не одолеть. Так решила сама природа. – Я не подчиняюсь природе, – без дрожи ответил Тьодольв. Хотя, может, в его словах и ощущалась еле уловимая дрожь. Но Тьодольв уже не был тем перепуганным медведем, которого я видел в лесу вчера ночью. Тьодольв стал другим. Индра склонила голову набок. – Не подчиняешься природе? – Нет. – Вот, значит, что с тобой произошло. Ты вырвался на свободу. Поставил себя выше извечных законов. – Да, – согласился Тьодольв. – Всю свою жизнь я опасался бросить вызов тому, кто сильнее. Всю жизнь запах превосходства заставлял меня идти на попятный. Но я больше не буду отступать. – Какие бы идеи ни засели у тебя в мозгу, – сказала Индра, – ты должен понимать, что мыши никогда не победить кошку. – Почему это? – отозвался Тьодольв. – А если мышь бьётся за что-то большее, чем собственная мышиная жизнь? Улыбка Индры была полна ненависти и слюны. – Ну так давай посмотрим, что победит: мои инстинкты или твоё геройство. И она внезапно с такой силой нанесла удар, что Тьодольв полетел на землю. Он проехался по двору и врезался в какие-то лари и бочки – только щепки в стороны полетели. Я потрясённо смотрел на него. Да, я знал, что Индра сильная, но не понимал насколько. Тьодольв весил килограммов триста, а королева швырнула его через полдвора одной рукой. Медведь с трудом поднялся, но треснувшая бочка, о которую он опёрся, раскололась, и он снова рухнул. Медведь выглядел таким жалким, что я стиснул зубы, чтобы не заплакать. Опираясь о землю, медведь встал на колени. Индра ждала: она просто смотрела на него, и на её лице не было ни страха, ни настороженности. Несколько секунд Тьодольв собирался с силами. Потом оттянул углы пасти назад, оскалил зубы и с рёвом бросился на Индру. Сверкнули длинные, как ножи, когти, шерсть на загривке встала дыбом. Бешено размахивая лапами, медведь налетел на Индру, королева отвечала с той же яростью. Начало битвы между медведем и линдвормом было положено. Бой будет ужасным, от него задрожит земля – я понял это, пятясь к открытой двери. Он будет громоподобным, кровопролитным, чудовищным – и не окончится, пока один из бойцов не падёт. Ужасно. Да, ужасно, что Тьодольву придётся сражаться с королевой один на один. Но он сам так решил. А мне надо спасать Иммера от смерти, надо увести его отсюда, пока ещё есть время. Добравшись до холодной темноты холла, я бросился за угол и побежал вверх по лестнице. С каждой ступенькой сердце у меня стучало всё громче. Скоро, уже скоро я поднимусь к Иммеру, к брату. Протащу его по всем извилистым коридорам, мимо спален, мимо детской, мимо пучеглазых пыльных зверей, набитых опилками. Сейчас, сейчас. Вон он – переход, ведущий к башне Индры. Я побежал ещё быстрее, так, что в груди заболело. Распахнув дверь, я бросился вверх по винтовой лестнице и уже на бегу кричал: – Иммер! Я здесь, Иммер, сейчас я тебя выпущу! Оказавшись наверху, я бросился к последней двери – той, что вела в покои королевы. Дверь заперта, я это знал, но ключа в скважине не оказалось. Я подёргал ручку, несколько раз сильно пнул толстые доски. Вскоре я услышал, как Иммер с той стороны тоже дёргает ручку и пинает дверь. Он что-то кричал, но слов я не мог различить. Слышно было только его отчаяние. – Не бойся! – сказал я. – Попробуй успокоиться, я сейчас найду ключ. Пространство перед дверью было очень маленьким, с лестничную клетку. Темно, ни одного окна. Я на ощупь двинулся вперёд, проверил половицы и гладкие стены, нашёл перила с шишечками и резьбой. Здесь должен быть какой-нибудь тайник или полка – место, где держат ключи. Нет. Ничего. Ну конечно! Индра же караулила Иммера не здесь, а у подножия лестницы. Я снова бросился вниз. Приоткрыл дверь пошире, чтобы падал свет из коридора. Со двора долетали жуткие звуки битвы. Что-то падало и с грохотом и треском ломалось. Я стал искать вверху и внизу. Я ощупывал выступы, проводил ладонями по кладке в основании стен – но находил только пыль и паутину. Мне стало очень страшно, но я подавил порыв бежать наверх и снова наброситься на дверь с пинками: с такой дверью мне не сладить ни за что в жизни. Я опустился на колени и провёл руками по взмокшим волосам, дёрнул так, что засаднило кожу на голове. Куда? Куда Индра сунула ключ? Где он был, пока Индра лежала тут, карауля Иммера? Лежала у подножия лестницы… Я быстро поднялся – меня словно в спину толкнули. Я всё понял. Бросился к лестнице и проверил нижнюю ступеньку: углы, края, проверил, можно ли сунуть под неё руку, – и через секунду дрожащими пальцами нащупал железный ключ. Вот он, чёрный, блестящий, лежит у меня на ладони. Я не мешкая снова бросился вверх по лестнице. Иммер колотил в дверь так, что грохот стоял на всю башню. – Вот он! – крикнул я и сунул ключ в скважину. – Не бойся, ключ у меня! Я повернул ключ, распахнул дверь и крепко обнял братишку. Почувствовал, что он весь мокрый от пота и слёз, погладил разлохмаченные волосы, вдохнул его запах – никто больше так не пахнет. Иммер дрожал всем телом, вытаращенные глаза блестели. – Мне здесь не нравится, Сем. И-индра… она злая. Сказала, что хочет сделать со мной что-то очень плохое! – Пошли отсюда, – ответил я. – Индра не сможет тебе ничего сделать. Идём. Скорее. Я быстро оглядел покои. Свет тонкими лучиками проникал в щели запертых ставен. В покоях царил хаос. Взбудораженный и напуганный, Иммер почти всё, что получал, бросал на пол. Еда и питьё были повсюду, остатки я увидел на письменном столе Индры. Королева, конечно, не хотела, чтобы он зачах прежде, чем она получит желаемое. Я взял Иммера за руку, и мы побежали вниз по винтовой лестнице, по извилистым коридорам, потом ещё по одной лестнице. Когда я сообразил, что звуки битвы стихли, у меня заныло в животе. Мы вышли в холл, и я на минуту остановился и навострил уши. Всё тихо. Мы осторожно двинулись по блестящему полу. Входная дверь так и стояла приотворённой, и я выглянул. Битва закончилась. Везде валялись изломанная мебель, лари, какая-то утварь. Из погреба время от времени доносились глухой стук и рычание. Из упавшего на бок разбитого горшка что-то капало. Вон он, Тьодольв! Медведь лежал на боку возле колодца и не шевелился. Земля вокруг него была тёмной от крови. Я не сдержался и всхлипнул. Мне хотелось броситься к нему. Но как решиться? Где Индра? Мы очень медленно переступили порог. Во рту у меня пересохло, ладонь, сжимавшая пальчики Иммера, была липкой. Королевы нигде не видно. А вдруг она тоже погибла? Лежит где-нибудь за кучей хлама – вон за тем перевёрнутым комодом? Ну конечно, она там! Надо только сбежать по ступенькам и посмотреть. И тут Индра внезапно возникла перед нами! Она поджидала нас, затаившись справа от двери! Мы заорали, я хотел утащить Иммера обратно в замок, но Индра захлопнула дверь. Она истекала кровью и двигалась с трудом, рывками. – Ты не отнимешь его у меня! – зарычала королева. – Он мой! Она схватила Иммера и потащила к себе, но я крепко держал брата. Королева ослабла от ран, иначе я не смог бы ей противиться. – Нет, не твой! – со слезами закричал я. – Ты не смеешь забирать его! Не смеешь! – Я долго ждала и теперь возьму своё! Ты не сможешь мне помешать! Наконец Индре удалось вырвать Иммера у меня из рук. Она приблизила морду к моему лицу и подняла верхнюю губу, я увидел загнутые назад мелкие зубы. – Я чувствую, время пришло, – прошипела Индра. – Сегодня ночью я должна вкусить пищу, которая вольёт жизнь в моё яйцо. Сегодня ночью я выпью кровь твоего брата, и в нашем лесу впервые после битвы с людьми вылупится дитя линдворма. Сегодня ночью. Она занесла руку, и это было последнее, что я увидел. Удар был таким быстрым, что я его почти не почувствовал. Помню только резкую боль и что меня отбросило назад, на спину. Наверное, я ещё ударился о дверь или стену. В глазах стало черно. Не знаю, сколько я пролежал на лестнице без сознания. Когда я очнулся, солнце стояло над замковой стеной уже довольно высоко. Голова раскалывалась от боли. В лесу пели птицы. Ни Индры, ни Иммера не было видно. Я поднялся, и мне пришлось какое-то время постоять на коленях, чтобы не упасть. Перед глазами плясали чёрные мушки. Солнце палило безжалостно, и язык у меня распух. Шум в погребе стих. Собравшись с силами, я встал на ноги и пошёл к Тьодольву, который так и лежал возле колодца. Я потрогал медведя, он ещё дышал. Густая косматая шерсть была липкой, кровь уже начала подсыхать. Медведь открыл глаза, но сосредоточить на мне взгляд не сумел. Он заговорил, и голос из его горла выходил со свистом: – Она забрала его и ушла. В лес. Медведь стал хватать ртом воздух. Я посмотрел на его тушу, на сотни длинных рваных ран, розовых, распухших, и заплакал. Тьодольв растянул пасть в слабой улыбке. – Мне не было страшно, когда я с ней бился. Мне не было страшно, Сем. Но знаешь, что я чувствовал? Я помотал головой и шмыгнул носом, втягивая влагу. – Я разозлился, – сказал медведь. – И дрался от души. Ему удалось наконец повернуть голову и взглянуть на меня. – Я дрался от всей души – за тебя и твоего брата. Как хорошо, что ты сумел раздуть во мне ту искру. Но я тебе больше не помощник. Придётся тебе искать Индру и Иммера самому. Я закрыл лицо руками и покачал головой: – Как? Как я их найду? Если Индра затащила его в лес, они могут быть где угодно! Меня трясло от плача, и Тьодольв положил лапу мне на грудь. – Не плачь. Помни, у всего есть запах. И он указал на след – цепочку тёмных, почти чёрных капель. Цепочка тянулась через двор и исчезала в полутьме свода, ведущего к воротам. Кровь Индры. – Знаешь, почему… – Тут медведю пришлось прерваться, голос его подвёл. – Знаешь, почему мы так хорошо чуем кровь? Знаешь, почему от запаха крови шерсть у нас встаёт дыбом, как волоски на листьях крапивы? – Нет… – Потому что мы хищники, Сем. Не только я, но и ты. – Медведь улыбнулся. – А ты не знал? Не знал, что в тебе есть искра? Он бессильно опустил голову на землю, закрыл глаза и замолчал. Я ещё какое-то время посидел, поглаживая его, а потом поднялся. Подошёл к колодцу, напился, ополоснул лицо ледяной водой. И направился к стене. Из погреба доносился меланхоличный вой Рыжего Хвоста, он преследовал меня и в проходе, и когда я вышел из разбитых ворот. Спутать след Индры с чем-то ещё было невозможно. Раны её сильно кровоточили, а там, где она проползла, трава полегла под тяжестью её тела. Я постоял, глядя на след: он тянулся по земле и исчезал между деревьями. Я пойду по этому следу. Но сначала кое-что захвачу. Искра Наш с Але лагерь я нашёл не сразу, но и быстрее, чем ожидал. Я же помнил, какой дорогой мы с Иммером уходили из замка – уходили в день, когда закончился дождь. Мы тогда пробежали через лощину, обогнули валуны, похожие на семейство троллей, и перешли вброд ручей. Потом шли по холмам, пока они не кончились. И вот теперь я шагал тем же путём, по холмам. Где-то здесь мы с Иммером и поссорились. Иммер убежал, я не знал, что делать, и не запомнил, куда иду. Но сейчас я довольно быстро отыскал место, где долго плакал, лёжа на земле. Я сразу почувствовал себя увереннее и побежал. Я бежал, ветки хлестали меня по лицу, хватали за одежду, но я не обращал на них внимания, потому что знал: уже близко место, где я в первый раз увидел, как Але переворачивает над огнём окуньков, место, где мы с ним прожили несколько дней. Добравшись до кострища, я перевёл дух. Окинул взглядом обугленные головешки, опилки на земле. Дрожащей рукой подобрал тетеревиное перо, повертел в пальцах – и вдруг отчётливо вспомнил дни, проведённые с Але. Запах дыма и как щипало глаза. Вяленое мясо – как резиновое, волокна застревают в зубах. У воды в бурдюке привкус земли. Але говорил мне, как называются разные птицы. Показывал созвездия, и движения руки были плавными, словно Але пальцем рисовал линии, соединяя ими точки звёзд. Дни, когда всё было просто. Хорошие дни. Я стоял над кострищем. Повторятся ли они когда-нибудь? Станут ли в моей жизни чем-то большим, чем просто воспоминания? Но я же пришёл сюда не мечтать и не о себе думать! Я выпустил перо, и оно, вертясь, опустилось на землю, а я заторопился дальше. Озеро, где мы купались и искали яшму, лежало неподалёку, но я направлялся не туда. От кострища рукой было подать до гнилого дерева, к которому Але в последний день отвёл меня учиться стрелять. Вон оно, мелькнуло среди стволов. Ветки без листьев походили на длинные чёрные руки с растопыренными вывернутыми пальцами. Я вытянул шею, но лука с колчаном не увидел. Сердце испуганно стукнуло, и я припустил ещё быстрее. Добежал, остановился. Вот он, камень, на котором мы сидели и разговаривали. Пульс жёг мне кожу. Я обвёл взглядом землю под деревом. Лука не было. И колчана тоже. Але унёс их с собой.