— Через два дня… Я не хотел туда идти, но пошел. Заглянул в яму. Ее там уже не было. — Когда ты видел ее в первый раз, она была жива? — Не знаю. Она… она была такой… страшной. Но глаза были открыты. — Послушай меня, — я взяла его за руку. — Если ты видел, какой из камней сдвинул мужчина, значит, ты был довольно близко от этого места. И мог разглядеть… — Нет, — испугался Венька. — Я его не узнал. Я смотрела в его глаза, а он — в мои. Потом отчаянно замотал головой. — Веня, он убьет и тебя, и мать. Ты это понимаешь? — Почему? — растерялся он. — Потому что у него нет другого выхода. В полиции тебе придется отвечать на вопросы. Тебе и твоей маме. Он этого не допустит. — Я сделала паузу и тихо спросила: — Это Ивлев? Он слегка отшатнулся, взгляд испуганно замер. — Это Ивлев? — повторила я. И он кивнул. — Ты не рассказал о нем матери, потому что он был ее другом? — Да, — сказал он, хотя собирался сказать «нет». — Или потому что боялся: если он окажется в полиции, то сообщит про вас с мамой. Он ведь знал? Веня начал грызть ноготь, глядя себе под ноги. Грыз с таким остервенением, что я вновь взяла его за руку и отвела ее от лица. — Он знал, что случилось с твоим отцом? — Он не отец мне. Да вы понятия не имеете, каким он был. Он маму бил, меня бил и сюда явился… Сказал, будет тут жить, имеет право. Что гостиница его, а мы можем убираться куда угодно. Он маму ударил, а я вступился. Он схватил меня за горло. Он бы меня убил, уж можете поверить. Мама кричала, чтобы он меня отпустил, а потом она его ударила. Ножом, в бок. Мы на кухне были. И он меня отпустил. Стал просить, чтобы «Скорую» вызвали. Мама хотела, но он… он умер. Очень быстро… Он там до утра лежал. Мы не знали, что делать… А потом… — Венька замолчал, а я спросила: — Избавились от трупа? Мальчишка кивнул, в глазах его стояли слезы. — Этот гад что-то видел. — Ивлев? — Да. Стал к нам ходить. К маме приставал. И намекал. Но прямо не говорил. Лучше бы прямо сказал, а так — как будто издевается. И когда я его увидел возле ямы, где он девушку держал… Я сначала хотел сразу в полицию, а когда успокоился немного и начал соображать, подумал: он все про нас расскажет. В отместку. И промолчал. И маме ничего говорить не стал, потому что она пошла бы в полицию. Из-за этой девушки. Но девушки в яме уже не было. — Ивлев тебя подозревал. Искал твои рисунки. Ты знаешь? — Да. Но я ничего не говорил, а он не мог спросить прямо. Но в сарай ходил и про этот лом спрашивал. Зачем-то он ему понадобился. Я ведь лом в кустах оставил, испугался очень и о нем даже не вспомнил. А Ивлев его нашел. Мама сказала, лом с зимы не видела. Но он все равно подозревал и за мной следил. А я за ним. — Расскажи мне про Пырьева, — попросила я. — Что рассказывать? — тут же ощетинился он. — Ивлев помог твоей маме от него избавиться? — Нет. И мама здесь ни при чем. Это я. Поняли? Я сам. — Ты дал ему снотворного? — Ага. Насыпал в чай, пока мама не видела. Я знаю, где она снотворное хранит. Он выпил чай, и я стал ждать. Видно, я много снотворного положил. Он в кустах упал. Ни с того ни с сего. Было даже смешно, точно пьяный, — но смешно Веньке точно не было. — Потом ты взял тачку в сарае… — Откуда вы знаете? Да, взял. — И сбросил Пырьева в яму. — Он мою маму в тюрьму хотел посадить. Из-за этого гада папаши. Мама не виновата, она меня защищала, а ее за это в тюрьму?! — Веня, убивать людей нельзя. Даже плохих. — Вы ничего не знаете! — разозлился он. — Сейчас не об этом. Пырьев в больнице, чувствует себя хорошо. Но вам не его следует бояться, а Ивлева. Он нашел твои рисунки. — Мне мама сказала, — кивнул мальчишка. — Там не было рисунка этой девушки. Я его разорвал. Заметил, что альбом кто-то брал… Вы? — Допустим, этого рисунка он не видел, но ты сбросил Пырьева в ту самую яму, где он держал девушку. Мы не сказали спасателям, что камень был задвинут, Пырьев пока молчит. Но Ивлев наверняка все уже понял и не сомневается: девушку нашел ты. Понимаешь, что это значит? — Но… но что же тогда делать? — жалобно спросил он. — Идти в полицию и все рассказать. Для вас это единственный способ остаться в живых. Без твоих показаний Ивлева не арестуют, а значит, он сможет разыскать вас, куда бы вы ни уехали. — Вы что, хотите, чтобы мою маму в тюрьму посадили? — пролепетал он. — Я хочу, чтобы ты и твоя мама остались живы. Поехали к ней. — В тот момент явилась непрошеная мысль: мы уже могли опоздать, но я погнала ее прочь. — Маме ты о Пырьеве рассказал? — спросила я, когда мы шли к машине. — Нет, — покачал головой он, — но она обо всем догадалась. Мы устроились на заднем сиденье. — Привет, пацан, — сказал Волошин. Поэт улыбнулся, Венька молча кивнул. — Поехали в гостиницу, — сказала я. — Мама! — позвал Венька, и она к моему облегчению появилась из кухни. Окинула нас неприязненным взглядом, подошла к сыну и обняла его. — Что вам надо от моего ребенка? — гневно спросила у нас. — Мы пытаемся вас спасти, — ответил Вадим, по дороге я коротко объяснила, как все обстоит. — Хоть дело это и неблагодарное. — Спасти? — нахмурилась Софья. — От кого? — От маньяка, — пожал плечами Воин, точно стыдясь, что ему пришлось употребить данное слово. — Расскажи матери, что ты видел. Рассказ произвел на Софью ошеломляющее впечатление. Если и были у меня сомнения в ее непричастности к милым развлечениям Ивлева, то они мгновенно исчезли. — Господи, почему ты молчал? — пробормотала она, опускаясь в кресло. — Вы знаете, почему. Боялся, что стараниями Ивлева вы окажетесь в тюрьме. — Ты им рассказал? — спросила она, глядя на сына. В голосе — ни намека на злость или досаду. — Вы забываете, что имеете дело с сыщиками, — усмехнулся Вадим. — В вашем случае их было даже слишком много. Сын хотел вас спасти, и господин Пырьев оказался в яме. Беда в том, что яма — та самая. И Ивлев теперь знает, кто его выследил. — Нет, — неуверенно возразила женщина. — Он хотел нам помочь… — Инсценировав отъезд Пырьева? Женщина молча кивнула. — Пырьев не ночевал в гостинице, а Веня пришел домой в половине второго ночи. И зачем-то брал тачку. Я… я не знала, что делать. И позвонила Ивлеву. К кому еще я могла обратиться? Он пришел и сразу сказал: надо все представить так, будто Пырьев уехал, чтобы мы остались ни при чем, если с ним что-то случится. Документы Пырьева мы нашли в номере. Я заказала билет на поезд. Ивлев обещал, что найдет машину, подъедет к гостинице рано утром, чтобы соседи обратили внимание… А потом сядет на поезд, но никуда не поедет. — Вещи Пырьева вы, надо полагать, сожгли. А если бы он вернулся? — спросила я. Софья покачала головой: — Я знала, что не вернется. Чувствовала. — Даже ваш сын понял: пока Ивлев на свободе, вы в большой опасности. — Мой сын просто его невзлюбил. Так иногда случается. И… — Вы не поняли? — перебила я. — Ивлев держал в яме девушку. Ваш сын это видел. Почти уверена, Ивлев причастен к гибели еще одной женщины — дочери Зиновьева. Софья испуганно вскинула голову. Я спросила: — Вы помогли ему избавиться от старика? — Ответа мне не требовалось, точнее, я знала ответ раньше, чем она успела что-то произнести. — Как он объяснил эту странную просьбу?