— Думаешь, убийца заходил в дом после его смерти? — Однозначно. И пробыл здесь довольно долго. По крайней мере, нашел договор с детективом. Иначе какими образом он мог узнать о сыщике? — Как мы, по звонкам с мобильного телефона, — предположила я. — На то, чтобы скопировать номера в мобильном, тоже необходимо время. И установить личность звонившего не так уж и просто. Если навыков нет. Он был в доме, — убежденно повторил Вадим. — Звучит глупо, но я это чувствую. Сидел старик со светом или без света, главное мы знаем: напугать его могли основательно. И в доме злодей был, иначе договор с Сапруновым обнаружила бы Вика. Ведь бумаги деда она разбирала. Хотя, если сыщик приезжал в Мальцево, все могло происходить с точностью до наоборот. Под подозрение попал именно сыщик. Злодей заподозрил, что тот явился неспроста… Ну а дальше понятно. Тебе какой вариант больше нравится? — Мне в принципе не нравится, когда людей убивают. — Куда ж без злодеев, милая? Эдак мы без денежек останемся. Ладно, выключай свет, а то как бы сознательные граждане ментов не вызвали. Свет я выключила, а он закрыл жалюзи, и вскоре мы покинули дом. — Завтра придется потолкаться среди аборигенов, — сказал Вадим, когда мы вышли на тропу. — Может, Сапрунова кто-то вспомнит? Глядишь, заодно и о Пырьеве разузнаю… В этот момент я услышала шорох, а потом кто-то вскрикнул, точно оступившись в темноте. Тут же все стихло, но я не сомневалась: в кустах, в ста метрах от нас, укрылся человек. Вадим взглянул на меня вопросительно, я кивнула, он сказал: — Взгляну, кому еще, кроме нас, не спится. Не успел он сделать и пяти шагов, как в кустах завозились, а потом, не таясь, бросились бежать. Вадим тоже побежал, но вернулся очень быстро. Я все это время бестолково топталась на тропинке, не зная, что делать. — Что? — спросила я, завидев Вадима, и пошла ему навстречу. — Удрал. — Ты его видел? — Не то чтобы хорошо. Это Венька, — сказал он. — Ты уверен? Вадим кивнул. — Пацан за нами следил. И теперь, должно быть, гадает, чем мы здесь заняты. — Он все расскажет матери, — вздохнула я. — Это уже не имеет значения, — успокоил Волошин. То, что Венька все рассказал матери, сомнений не вызвало. Ночью мы вернулись в свой номер без происшествий, на этот раз воспользовавшись дверью, хотя я ожидала обнаружить Софью на ресепшен. Но встретились мы только утром, за завтраком. Выглядела она недовольной, здоровалась точно нехотя, а когда принесла нам кофе, спросила: — Вы когда думаете уезжать? — Неужто наше общество успело наскучить? — весело поинтересовался Вадим. — Я собираюсь санобработкой заняться, с жильцами это запрещено. — Тараканы завелись? — посерьезнел Вадим. — Пока нет, но могут, если санобработку не проводить. Постояльцы вечером съезжают. Говорят, рыбы нет. — Ну, нас-то это не особо волнует. — Я вообще не пойму, что вы тут делаете, — не сдержалась она, сразу же пожалев об этом. — У каждого свое представление об отдыхе, — продолжал расточать улыбки Вадим. — Если вы настаиваете, мы, конечно, переедем. Снимем дом, на худой конец. Например, у внучки Зиновьева. Услышав это, Софья поспешно отвела взгляд, и я почувствовала не страх даже, а тоску, от которой ей, должно быть, хотелось выть в голос. Теперь у меня не было сомнений: что-то Софью с этим домом связывает. С домом или самим Зиновьевым. Она поспешила уйти, так и не сказав, собирать нам вещи или нет, а мы спокойно обсудили ситуацию и с переездом решили не торопиться. — Пойду-ка я с народом пообщаюсь, — сказал Вадим, поднимаясь из-за стола. — А ты присмотри за нашей хозяйкой. Он ушел, я взяла книгу и устроилась на веранде. Вскоре раздался телефонный звонок на ресепшен. Софья ответила, разговор получился долгим, но до меня долетали лишь обрывки фраз. Однако, закончив разговор, Софья появилась на веранде и сообщила: — Из полиции звонили. По поводу Пырьева. — Должно быть, сын к ним обратился, — кивнула я, давая понять, что не вижу в звонке ничего удивительного, и уж точно не принимая недовольство Софьи на свой счет. — Что вы им сказали? — А что я могу сказать? — поморщилась она. — То же, что и вам. Он уехал рано утром. Ключ оставил на стойке. За номер заплатил вперед. Еще и продлить хотел, но вдруг передумал. Я не видела, как он уехал, но ключ лежал на стойке, а вещей в его номере не было. Создавалось впечатление, что она саму себя пытается убедить в этом. — Они спросили, на чем он отсюда мог уехать? — На такси, наверное. Автобус так рано не приходит. Я слышала шум мотора, но машину не видела. — Установить, заказывал ли он такси, совсем нетрудно, — кивнула я. — Может, за ним кто-то из знакомых приезжал, — проворчала она, и вновь я почувствовала эту ее тоску. И подумала: вряд ли Пырьева найдут живым. Мысль, в общем-то, не такая уж неожиданная, учитывая все, что мы к этому моменту узнали. — Разберутся, — беспечно ответила я и тут же почувствовала, как тоску сменил гнев, обращенный на меня. Разумеется, не из-за этой фразы. Софья наверняка считает, что это мы разрушили ее мир своим вмешательством. Неужели она наивно полагала, что Пырьева не будут искать? Я сделала вид, что продолжаю чтение, и Софья вскоре ушла. А еще через несколько минут я заметила Ивлева. Стараясь не привлекать внимания, он шел, держась ближе к кустам. Юркнул во двор. Софья в это время была на ресепшен, скрипнула дверь, и стало тихо. Значит, парочка не собиралась разговаривать в гостинице, предпочтя другое место. Скорее всего, квартиру Софьи. Я отправилась в номер, где уже привычно перемахнула через подоконник. Дверь в сарай была открыта. Я подошла ближе, уже не сомневаясь, что Софья и Ивлев там. — Ты понимаешь, идиотка, чем это может кончиться? — услышала я голос Ивлева. Он говорил очень тихо, но был не просто раздражен — его трясло от бешенства. — Чего ты от меня хочешь? — с вызовом спросила она. — Объясни своему щенку… — Не смей его так называть… — Извини. Что это я? Как можно оскорбить такого прекрасного мальчика? — издевательски заметил Ивлев. И тут же добавил: — Колония по нему плачет, и по тебе, кстати, тоже. — Из полиции звонили, по поводу Пырьева, — со вздохом сообщила Софья. — Ну и что? Ясно было, что позвонят. — Но… — начала Софья, Ивлев тут же ее перебил: — Поговори с мальчишкой! Или я сам с ним поговорю. Дай сюда эту дрянь… Я услышала, как рвется бумага. — Не смей даже близко подходить к моему сыну! — прошипела Софья. — Не то что? — издевательски спросил Ивлев и вскоре вышел из сарая. Я едва успела спрятаться за угол. В руках у него был альбом с рисунками Вени. Ивлев подошел к мангалу, бросил в него разорванные в клочья рисунки. Чиркнул зажигалкой, бумага вспыхнула. Я подумала, что нам не мешало бы взглянуть на рисунки, которые так разозлили Ивлева. Интересно, что там было? Маяк? Девушка-узница? Или то, чего мы раньше не видели? И не увидим. Потому что Ивлев не собирался уходить, пока бумага не превратилась в пепел. Но этого ему показалось мало. Дождавшись, когда огонь потухнет, он взял палку и перемешал пепел. Софья, покинув сарай, сидела на ступеньках, наблюдая за Ивлевым. — Ты все поняла? — поворачиваясь к ней, резко спросил он. И, не дожидаясь ответа, ушел. Я подумала, что могла бы подойти к женщине и вызвать ее на откровенный разговор. Но тут же очень четко ощутила ее эмоции. Гнев, ненависть, желание все сокрушить на своем пути. Стало ясно: все разговоры сейчас бессмысленны. Софья медленно поднялась и пошла к себе. А я ретировалась на веранду. Вадим вернулся ближе к обеду. Еще только взглянув на него, я поняла: есть новости. — Хозяюшка, как насчет пивка? — заголосил он, поднимаясь на веранду. Софья не ответила, должно быть, находилась в своей квартире. Вадим направился к холодильнику и взял две бутылки пива. — Пока нас еще не выперли, воспользуемся сервисом, — усмехнулся он, садясь напротив. — У нее был Ивлев, — сообщила я. — Они немного поскандалили из-за Венькиных рисунков. — Ивлеву в принципе его художество не нравится или что-то конкретное? — Думаю, конкретное. Да жаль, не знаю, что. — Да, любопытно было бы взглянуть. — Это вряд ли. Ивлев рисунки сжег.