— Кроме рюкзака, что-нибудь запомнили? Одежда, рост, цвет волос? — Цвет волос не помню, ростом невысокий, плотный… Вот знаете, что сейчас вспомнил? На нем ветровка была. И мужик крепышом показался, кругленький такой, а когда рукой за поручень взялся, рукав у ветровки задрался, а рука-то худая, жилистая. — А не могла это быть переодетая женщина? — спросила я. Он посмотрел с недоумением. — Нет, мужик. По всему видно. Что я, мужика от бабы не отличу? А вы почему этим типом интересуетесь? — Пропал он. От нас уехал, а к себе не вернулся. — Да вы что… — нахмурился Левский. — Куда ж он деться-то мог? Вышел по дороге? Но не спрыгнул же, и выбросить не могли. У скоростных поездов двери блокируются. — Вот и мы гадаем, куда он делся. Его семья тоже гадает. Я-то была уверена, что на самом деле все просто. Некто с паспортом Пырьева вошел в один вагон и вышел через другой вместе с провожающими. Проводники пассажиров с электронными билетами вторично уже не проверяют, получалось, что Пырьев отправился домой и до родного города, вполне вероятно, добрался или до промежуточной станции. А что с ним было дальше, поди угадай. В этом случае полиция, конечно, гостиницей Софьи заинтересуется, но вряд ли будут особо досаждать. Если клиент сел в поезд, то какой с нее спрос? Собственно, об этом я и сказала Вадиму, когда мы простились с Левским. — Ты про бабу спросила, потому что решила — это Софья? — Я на всякий случай. На ее отсутствие в гостинице наверняка обратили бы внимание, да и проводник заподозрил бы неладное. Женщине выдать себя за мужика совсем непросто. — Наверное. Хотя с моей комплекцией бабу изображать вроде тоже зря стараться, а я ничего, справился. — Ты изображал женщину? Серьезно? — Ага. Правда, в парандже, — хмыкнул Вадим. — Помалкивал и все глазищами сверкал, один придурок так впечатлился… Короче, пришлось его зарезать. Я стояла с открытым ртом, не зная, как отнестись к его рассказу. Это очередное видение или реальные события? — И что? — все-таки спросила я. — Ничего. Орден дали. Не за то, что бабу изображал, а за успешно проведенную операцию. — Сколько у тебя орденов? — Хрен знает. Я все выкинул. После того как в первый раз в психушку попал. Обиделся на Родину… — И что было дальше? — Понятное дело, опять в психушку отправился, на фига орденами разбрасываться. Короче, я их в тряпочку завернул — и с глаз долой. Одна морока с ними. — Вадим, — сказала я. — А? Я вздохнула, поняв, что собираюсь произнести ужасную глупость, но все-таки произнесла: — Жаль, что мы не встретились раньше. — До психушки? На самом деле хорошо, что не встретились. Туда ведь просто так не отправляют. Вряд ли я был особо приятным парнем. Зато теперь я вроде ничего. Тут он весело подмигнул, а я, покачав головой, взяла его за руку. На ужин к Лионелле мы успели, а сразу после ужина отправились в Мальцево. По дороге, само собой, гадали, что могло произойти с Пырьевым и что за мужчина садился в поезд по его паспорту. Теоретически это мог быть сам Пырьев. Почему нет? Описание ему вполне подходит, Левский видел его лишь со спины. Жилистая рука, конечно, деталь интересная, но не придумал ли ее наш собеседник? Однако у меня отъезд Пырьева вызывал сомнение. Если Софья причастна к его исчезновению, то у нее должен быть помощник. Само собой, на эту роль вроде бы идеально подходит Ивлев. Но отношения у них с Софьей, судя по всему, далеко не гладкие. Стал бы человек впутываться в такое дело из-за женщины, которой не может доверять? Ивлев не производит впечатления наивного простофили, и если тандем Софья — Ивлев существует, то заправляет в нем Ивлев, а совсем не она. Тогда кто ей помогал? Еще один возлюбленный, о котором мы не знаем? Или человек, с которым ее связывают не чувства, а нечто другое? Софья встретила нас отнюдь не радостно. — Где вы были? — резко спросила она. — Ездили по делам, — беспечно ответил Вадим, зазывно улыбаясь. Но его обаяние против обыкновения не подействовало. — Почему не предупредили? — Вас на месте не было, а мы спешили. Номер оплачен, какие к нам претензии? — Не в претензиях дело, — пошла она на попятную. — Вас нет, вещи в номере. Что я должна думать? — Что мы непременно вернемся. Да, странная штука произошла с нашим Пырьевым, — сменил тему Волошин. — Он мне визитку дал, я позвонил ему по поводу бинокля. Он не ответил, так я на домашний позвонил. Вадим говорил, а Софья менялась на глазах. Стоило Вадиму упомянуть Пырьева, я тут же почувствовала ее страх, который к концу его выступления прямо-таки зашкаливал. — И знаете, что оказалось? — продолжил он. — Дома считают, что он все еще здесь. Не звонит, старый шельмец, уже трое суток. Мобильный отключил, жена собирается в полицию заявлять. Вот так Пырьев! Не иначе, нашел себе даму сердца и до родного дома не доехал! — Вадим засмеялся, вроде бы не замечая напряженного лица Софьи. — Вы бы у местных поспрашивали. Вдруг у какой-нибудь вдовушки отлеживается. — Он уехал, — с трудом произнесла Софья. — И никаких вдовушек тут нет. — Тем хуже для Пырьева, — пожал плечами Вадим и, взяв ключи, отправился в номер. — Она знает, что он не уезжал, — сказала я, как только закрыла дверь. — Ясное дело, — кивнул Вадим. — Любопытно, куда они дели тело? Утопили? — Они — это Софья и Ивлев? — Необязательно. Софья совершенно точно, а вот кто у нас главный злодей?.. Знаешь, что подумал: не барахлишко ли Пырьева в костре сожгли? Хотя, конечно, это просто домыслы. Ничего подозрительного в кострище мы не нашли, вполне могли ребятишки ночью картошку печь, рассказывая друг другу страшилки. — Странно, что мы все время возвращаемся к Пырьеву, — заметила я. — Да уж. Хотя совершенно точно ни копейки не получили за свои усилия. Ладно, сегодня проведем эксперимент в доме Зиновьева. — Позвонить Вике, чтобы приехала? — Она нам без надобности. Пусть предупредит Клавдию. Я тут же позвонила Вике и рассказала о наших намерениях. Она, в свою очередь, позвонила домработнице и попросила дать нам ключи от дома своего деда, чтобы мы на досуге спокойно все еще раз осмотрели. Любезность Клавдии зашла так далеко, что ключ нам она принесла сама, не дожидаясь, когда мы к ней обратимся. Подозреваю, это был предлог, чтобы заглянуть в гостиницу, где ранее ей бывать не доводилось. Она внимательно осмотрела наш номер, поинтересовалась ценой, проделала какие-то подсчеты и воскликнула: — Какие деньги дерет, шалава! — после чего с достоинством удалилась. — Милая старушка, — сказал Вадим, потряс ключами от дома и добавил: — Сегодня ночью, в час назначенный… К Зиновьеву мы отправились в глухую полночь, как сказал бы поэт. Весь вечер собирался дождь, но так и не собрался. Впечатление было такое, что польет в любую минуту. Над рекой громыхало и даже посверкивало, небо затянуло тучами. Номер мы покинули через окно, дабы не привлекать к нашим перемещениям внимание Софьи. Шли в обход, по тропе вдоль болота наверх, стараясь держаться за деревьями. Сельские жители спать обычно ложатся рано, и тот вечер не был исключением. Ни в одном из домов, мимо которых мы проходили, свет не горел. Вадим прихватил с собой фонарь, но мы старались им не пользоваться. Замок на калитке Вадим и в темноте открыл быстро, с дверным замком возился чуть дольше. Здесь, под деревьями, темень была такая, что собственных рук не увидишь. Проверив, опущены ли жалюзи, мы включили свет. Вадим прошелся по первому этажу, плотно закрыл дверь в гостиную, чтобы туда не попадал свет из холла, поднял жалюзи. — Давай на улицу, пока дождя нет, — скомандовал он. Взяв фонарик, я покинула дом. Сейчас, в темноте, он выглядел особенно мрачно. Тихо ступая, я подошла к окну, постояла немного и постучала. Едва слышно. Потом еще раз и еще. Уловив движение по ту сторону окна, я, опустив голову, чтобы волосы упали на лицо, подставила фонарик к подбородку и, подойдя почти вплотную к окну, фонарик включила. Вадим на это никак не реагировал, я немного потомилась, чувствуя себя на редкость глупо, и вернулась в дом. — Что скажешь? — крикнула я. Вадим вышел навстречу. — Впечатляет. И это при том, что я был готов к сюрпризу и точно знал: за окном ты. — То есть вполне возможно, мы имеем дело с идеальным убийством? — А если попроще, милая? — Старика напугали до смерти, и совершенно сознательно. Так нормально? — Так — да. Один вопрос: с чего вдруг старцу сидеть без света? Я бы еще понял — у камина, с коньячком… А здесь? — Он не зашторил окно, возможно, поэтому и свет не включал. В гостиной он как на ладони… — Раздвинуть шторы мог и убийца. — Хорошо, — махнула рукой я. — Предлагаю второй вариант. Я вновь покинула дом. На этот раз Вадим включил свет в гостиной, и теперь небольшое пространство перед домом было освещено. Но когда ты сидишь при свете, темнота за окном кажется особенно непроницаемой. А вот я Вадима отлично видела. У меня для него был сюрприз. С собой я прихватила косметическую маску из ткани, наложила ее на лицо и очень осторожно подошла к окну, встав возле самого края. А потом проделала тот же фокус: спутанные волосы, тихий стук, Вадим повернулся ко мне… Почти сразу открылась створка окна, и Воин впустил меня в дом. — Где ты взяла эту хрень? — спросил он, посмеиваясь, когда я сняла с лица маску. — Одноразовая косметическая маска, продается в любом магазине, где торгуют косметикой. Уверена, в местном магазине тоже. — Выглядело даже страшнее, чем в первый раз. Боюсь, у старикана не было шансов закончить ночь без потерь, и уж тут не важно, задернул он шторы или нет.