— Вроде болел он. Мы с ним обнявшись не сидели, и он мне душу не открывал. Но какой ни есть, а отец. Приглашал — я ехал. Денег оставил — очень благодарен. Похоронил как положено, памятник поставил… Все по-людски. — Что за деньги? От продажи гостиницы? — Наверное. Гостиницу он типа за шесть миллионов продал, хотя местные сказали — лажа, она в разы дороже стоит. А оставил мне почти два миллиона. Я квартиру купил. — По завещанию оставил? — Нет. Он в банке счет открыл на мое имя. После его смерти мне Сонька сказала и документы отдала. Так что у нас с ней все по чесноку. Деньги-то она вряд ли бы смогла получить, но и врать из вредности не стала. Я оценил. — И оспаривать сделку по продаже ты не пытался? — Зачем? Мне эти суды на фиг не нужны. Адвокаты оберут до нитки, а что в конце концов получишь — большой вопрос. Я в адвокатской конторе четыре года работал. Два злейших врага есть у человека: врачи и адвокаты. Поверь на слово, брат. — Согласен, брат, — кивнул Воин. — Вот, — удовлетворенно продолжил Молчанов. — И так как я от бати ничего не ждал, хорошего, имеется в виду, а получил аж квартиру, то и считаю себя везунчиком. К тому же Сонька оказалась бабой вполне нормальной, и я забил на гостиницу, а чтобы нервы себе не портить, в Мальцево не езжу принципиально. — И никого туда не отправлял? — Да на хрена? Я же сказал: хочу жить долго и счастливо, радуясь тому, что есть. Может, скажешь, что происходит-то? Я имею в виду… кого я, типа, отравил и вообще? — Вообще в мире относительно спокойно. Правда, враги всех мастей тянут свои мерзкие ручонки к нашим берегам, но мы в любой момент готовы дать им достойный отпор. — Веселый ты парень, — хмыкнул Молчанов. — Обалдеть какой, — кивнул Воин. — Пока. — Так это… в чем дело? А девчонка здесь при чем? — кивнул он на меня. — В самом деле, при чем здесь девчонка? — повернулся ко мне Вадим. — Девчонка ни при чем, — сказала я, покидая машину. — Она здесь для того, чтоб у тебя яйца остались целы. — Моя малышка немного грубовата, — вздохнул Вадим, — но я стараюсь не принимать это близко к сердцу. — Одно удовольствие поболтать с вами, ребята! — крикнул нам вдогонку Молчанов. — Неплохой парень, кстати, — заметил Воин. — Это ты от комплимента размяк. — Думаешь, лучше вернуться и сломать ему нос? — С какой стати? Ясно, что Молчанова мы подозревали зря. И на фотографии, которую Пырьев показывал, точно не он. — Кстати, о фотографии. И что, по-твоему, за тип на ней? — Теряюсь в догадках. — Есть предложение: найти Пырьева и обо всем расспросить. — Поедем в город оружейников? — Именно. — А Димку оставим одного? — В доме ему ничего не грозит. Кстати, я уже высказывался о материнском инстинкте? — Ты имеешь в виду мои бабьи замашки? Значит, в Мальцево возвращаться не будем? — Сегодня точно нет. — Софью предупредим? — Без надобности. У нее есть номер моего мобильного, заскучает — позвонит. — Хорошо, — согласилась я. В дом Бергмана мы явились как раз к обеду. Уж не знаю, порадовало ли это Лионеллу или, напротив, огорчило. За столом мы все больше помалкивали, но, как только обед закончился, перебрались в кабинет Бергмана. Димка предстоящую поездку одобрил. — Главное — смотри, чтобы он не очень помял старика. Пока собираетесь, подготовлю справку на Пырьева. — Странное у нас получается дело, — ворчал Вадим. Вещи в дорогу он собрал за пять минут и теперь был занят тем, что действовал мне на нервы. Я была с ним, в общем-то, согласна. Что мы, собственно, ищем? Убийцу Нины? Или занимаемся всякими странностями, происходящими в поселке? Например, появлением Пырьева, а потом его внезапным отъездом? Детскими рисунками, историями столетней давности о несчастной любви?.. — Если бы я не был в тебе уверен, знаешь, что бы решил? Дочура надумала отомстить папаше и сначала свинтила в неизвестном направлении, а потом, когда отец благополучно ее в своей душе похоронил, явилась поздней ночью аккурат ему под окна… Тук-тук, папа, я пришла. Старик глянул, охнул и отбыл в лучший мир. Может, я слишком ярко представила эту картину. Но неожиданно решила — а почему бы и нет? Ночь, незашторенное окно, тихий стук, старик вскидывает голову, присматривается. И снова стук в окно, настойчивый. Он подходит ближе, вглядывается в темноту и вдруг… — А если так и было? — спросила я. — Что было? — не понял Вадим. — Старик действительно ее увидел. Сердце не выдержало и… Идеальное убийство. — Подожди, подожди, она что, по-твоему, жива? А почему тогда у кустов шастает? — Нет, Нина мертва. В этом у меня сомнений нет. Но кто-то мог избавиться от старика таким оригинальным способом. — Старики — народ нервный, это общеизвестно. Но с чего он должен непременно умереть, обнаружив за окном пропавшую дочь? Я бы, к примеру, наоборот, порадовался. Заходи, милая. Обнимашечки и все такое. — Это если он надеялся, что она жива. А если точно знал, что нет? — Поправь меня, если я чего-то недопонял. Ты считаешь, старик сам дочуру и пришил? Спрятал тело и принялся разыгрывать убитого горем отца? А что, мне нравится. По крайней мере, это многое объясняет. — Многое, но не все. Зачем ему тогда нанимать сыщика? И интересоваться маяком и подземными ходами? — А я тебе отвечу: затем, что какой-то добрый человек о шалостях его узнал и захотел на этом немного заработать. Или не было у того человека доказательств, чтобы в полицию идти. Одни подозрения, которые, как известно, к делу не пришьешь. И стал он старичку на нервы действовать, чтоб сладкой жизни лишить и заставить шевелиться. Старичок и кинулся супротивника искать. А тот, поразмыслив, решил: пора старику на покой. Вот и пугнул, незамысловато, но действенно. И знаешь, не удивлюсь, если под окошком шастала скромница Виктория. Скромницы — они такие… Сидят тихонько в уголке, думу думают… И иногда такое надумают… — К нам-то она тогда зачем пришла? — хмуро спросила я, потому что слова Воина, как ни странно, действие возымели, и мелькнула неприятная мысль: «А вдруг?» — А затем, что затейница. Ну и знать хотела, как мамка родная погибла и где тело ее искать, чтоб похоронить достойно и могилку навещать. — И как бы мы это узнали, скажи на милость, если старикан уже месяц как в сырой земле? — Велика вера людей в частных сыщиков, особенно в сыщиков-экстрасенсов. А может, все еще проще: душа ее жаждет покаяния, и девица ждет не дождется момента, когда окажется в кабинете следователя. Если верить психологам, такое случается сплошь и рядом. Правда, я им не верю. Ну, как тебе версия? — Гениальная, как все, что приходит в твою голову. Старик наверняка хорошо представлял себе, что может сделать его дочь, а что не сделает никогда, — продолжила я серьезно. — Например, не оставит Вику, которая после недавней гибели отца еще не оправилась. То есть был уверен или уверил себя: в живых ее нет. И вдруг — стук в окно, и силуэт в темноте. — Понял, к чему ты клонишь. Если мизансцена была недурна, а покойница за окном достаточно страшной… Но моя версия мне все равно нравится больше. — Мне тоже. Однако Вика вряд ли бы справилась с детективом. Либо у нее есть помощник, либо она вообще ни при чем и честно хочет разобраться в происходящем. — Ладно, дадим ей шанс. Вернулся Димка и с ходу сообщил: — Пырьев — частный сыщик. Лицензию получил восемь лет назад. Это не удивило, но вопросы вызвало. Если не Молчанов нанял детектива, то кто? — Он зарегистрировался на поезд до Тулы. От нас поезд уходит в девять сорок, — продолжил Димка. — Чего ж он тогда в такую рань из Мальцева подался? — удивился Вадим. Поэт пожал плечами, мол, тут я вам не помощник. Но предложение внес: — Может, для начала ему позвонить? — Пустая трата времени, — отмахнулся Вадим и кивнул мне: — Поехали. В Тулу, где жил Пырьев, мы отправлялись на машине, хотя проще было бы на поезде. Но Вадима дальняя дорога не пугала, а машина там могла пригодиться. Мы уже стояли возле джипа, когда я сказала, точнее, подумала вслух: — Надо бы эксперимент поставить.