– Моя мама всегда давала мне полную свободу и никогда ни в чем не ограничивала, – возразила Сима. Она не хотела говорить о матери, поэтому я ловил каждую ничтожную крупицу информации. – Правда, не всегда я оправдывала ее доверие, потому что в неприятности все-таки влипала. С Лялей попробуй не влипнуть. – Давно дружите? – спросил я. Сима кивнула и отпила чай. – С детства. Мне было семь, ему шесть. Мы познакомились во дворе. Ляля прилип языком к железным качелям, а я его отдирала. Схватила за талию и потянула, как дед репку. Такое знакомство показалось мне забавным, поэтому я улыбнулся. – Тебя теперь посадят под домашний арест? – спросила Сима. – У нас есть одна страшная семейная тайна, – ответил я. И внезапно для самого себя добавил: – Хочешь, тебе ее открою? Шац кивнула. Тогда под дробный стук дождя за окном я поведал Симе то, о чем никогда и никому раньше не рассказывал. Серия восьмая Сима Вечерний ветер обдувал лица, ерошил светлые кудри на Лялином затылке, трепал полы моей расстегнутой куртки. Ляля оглядывался по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. За нашими спинами глухо грохотала музыка, вдалеке слышался вой сирены. Ветер подхватил пивную жестяную банку, и она со скрежетом пронеслась мимо нас по асфальту. – Может, пойдем уже? – нахмурилась я. – Сейчас-сейчас… Он уже наверняка подъезжает. – Мне не нравится все это, – покачала я головой. – Слушай, Симка, не нравится – домой топай. Ты всегда чем-то недовольна. Я тебя здесь стоять не заставляю. Я лишь исподлобья взглянула на друга и снова уставилась на дорогу. Домой мне не хотелось. Отец после нашего семейного скандала, протрезвев, вроде как снова «навсегда завязал». Но больше мы с ним толком не общались. Хотя папа и предпринимал несмелую попытку выпросить у меня прощения. И я его даже вроде как простила… Наверное. Но оставаться с ним наедине в квартире пока не хотелось. Яркий свет фар время от времени слепил глаза. К модному ночному клубу подъезжали машины, из которых выходили лощеные девицы и подтянутые парни. Большинство из них строгий фейсконтрольщик без проблем пропускал. Мы с Лялей рядом с этим клубом были как две белые вороны. На нас периодически косился здоровенный охранник, но пока ничего не говорил. – Если твоему Степанову так надо, сам бы и передавал свои вещи. – Он сам не может. Ногу сломал, – огрызнулся Ляля. – А если это подстава? Ты хоть знаешь, что там? – кивнула я на небольшой сверток, который был у Ляли в руке. – Я не имею привычки заглядывать в чужие пакеты, – отрезал Ляля. – Какой ты, Ляля, правильный стал! И давно ли? – Симка, ты поссориться хочешь? – А если там наркота? – Какая наркота? – насторожился Ляля. – Степа таким не занимается. – Больно ты разбираешься, чем там твой Степа занимается, а чем нет. Ты же его почти не знаешь. А если там таблеточки какие-нибудь, перед клубом закинуться? – проворчала я. Проклинала себя на чем свет стоит из-за того, что снова потащилась с Лялей и теперь снова могу ввязаться в сомнительное мероприятие. Кто ж знал? Я думала, мы просто прогуляемся. – В жизни не поверю, что Степанова что-то связывает с ребятами, которые в этот клуб захаживают. Разные уровни, понимаешь, Лялин? Социальное расслоение, все дела… Не может у него быть таких друзей. Никаких общих интересов. В этот момент будто в доказательство моих слов мимо нас прошли разукрашенные девицы в брендовых шмотках. Они что-то увлеченно обсуждали. Одна из них, заприметив нас, скользнула оценивающим и каким-то насмешливым взглядом, чем очень меня разозлила. Девицы без труда прошли фейсконтроль и скрылись за высокими стеклянными дверями ночного клуба. – Ждем еще пять минут и сваливаем, – сердито проговорила я. Ляля, ежась на ветру, снова хотел мне что-то возразить, но тут к клубу подкатил черный «БМВ». Оттуда вышел серьезный дядя в дорогом костюме. Подошел к задней двери, распахнул ее и помог своей спутнице выбраться из тачки. Я во все глаза уставилась на нее. Сейчас, пусть и в свете тех же уличных фонарей, она совсем не была похожа на ту самую девушку, которая прогуливалась за руку по вечернему городу вместе со Стаховичем. Теперь вместо того симпатичного плаща на плечи была накинута коротенькая кожаная куртка. Мини-платье в блестках, высокие каблуки, крупные кольца в ушах. Светлые густые волосы собраны в высокую прическу. На узком красивом лице девушки появилась кокетливая улыбка. Вот она взяла под руку своего спутника, и они не спеша двинулись в нашу сторону. Мужик же производил не самое приятное впечатление. Лысый, бородатый, с озлобленным взглядом. Он косился по сторонам, явно кого-то высматривая. – Кажется, наш клиент, – негромко произнес Ляля и шагнул навстречу импозантной парочке. А я все не могла оторвать взгляд от девушки. Она и сегодня была невероятно хороша собой… Но стала вдруг абсолютно другой. Совсем другой. Если бы тот вечер, когда я увидела их со Львом, так не врезался бы мне в память, я бы ее сроду не признала. – Ты от Степы? – негромко спросил мужик у Ляли без какого-либо приветствия. – Ага, – ответил Ляля. Мужик скользнул по мне презрительным взглядом, и я только сейчас вспомнила, что мой синяк под глазом так и не сошел. – Измельчал народ у Степанова. Еще б детсадовцев подослал, – покачал головой лысый мужик. Он взял из рук оскорбленного до глубины души, но помалкивающего Ляли небольшой сверток и протянул своей девушке. Та поспешно убрала его в сумочку. Если б не Ляля, я бы не удержалась и глянула, что там в этом пакете. Хотя, может, и лучше – меньше знаешь, крепче спишь? Я буквально гипнотизировала девушку взглядом. Пару раз она равнодушно посмотрела на меня в ответ. Конечно, она ведь понятия не имела, кто я такая. Хотя мы какое-то время и учились в одной гимназии. Но наверняка первая красавица школы, как и все остальные, меня там не замечала. Да ей бы и в голову не пришло, что кто-то из ее элитной гимназии в этот пятничный вечер мог передавать подозрительный пакет недалеко от ночного клуба. Когда с делом было покончено, девушка снова осторожно взяла под руку своего взрослого кавалера, и они пошли к клубу. Ляля все еще пыхтел из-за того, что его прозвали детсадовцем. Потом перехватил мой растерянный взгляд и кивнул в сторону дома. – Ну все? Пойдем? – Ты не узнал ее? – спросила я, снова обернувшись к клубу. – Кого – ее? – не понял Ляля. – Девушку. Мы ее видели тогда с моим одноклассником… Ну, с Левой. – А? Так это она? – Ляля тоже уставился на вход в клуб. В этот момент парочка как раз благополучно прошла фейсконтроль. – Телка Ричарда Львиное Сердце? – Она, она… Я сама ее не сразу узнала в таком откровенном прикиде. – Тогда у меня для твоего одноклассника плохие новости, – хохотнул Ляля. – Он теперь не Лев… а настоящий Олень. Рогатый. – Перестань, Ляля, это не смешно, – поморщилась я. – Почему это? Ты за него так переживаешь? – с подозрением покосился на меня друг. Я не успела ответить. В этот момент на опустевшую улицу из здания клуба вышли разгоряченные шумные танцовщицы. Они были в седых париках с завитками-буклями, как в фильме «Мария-Антуанетта», и в коротких пышных юбках. Ноги у всех от ушей. Макияж странный: бледные припудренные лица с нарисованными мушками на щеках. Не знаю, какая тематика была на вечеринке, но посреди горящих высотных домов танцовщицы выглядели очень необычно. Девушки оживленно болтали, что-то выкрикивали и громко хохотали на всю улицу. Поэтому я и примолкла. Когда мы проходили мимо, одна из танцовщиц схватила Лялю за рукав. – Какой птенчик гуляет так поздно. Мамочка не потеряла? Ляля пользовался популярностью у девушек. Внешность ангельская, лицо до неприличия смазливое. Знали бы эти девушки Лялин вредный характер… Несмотря на возраст, Ляля не растерялся рядом со взрослой девицей и тут же положил руку на талию танцовщицы. – Мамочка, наоборот, нашлась, – самодовольно заявил Ляля. – Привет! Другие девушки снова захохотали, а та, что изначально хотела подколоть Лялю, взвилась и стала его отпихивать: – Вот малолетки пошли! Вы видели это? Иди куда шел, пацан… Внезапно от их визгливого хохота, городского шума, табачного дыма и глухих однообразных басов меня повело куда-то в сторону. И бледные лица в седых париках замельтешили, как узоры в калейдоскопе. Ляля, мгновенно сбросив с себя ухмылку Дон Жуана, сделался озадаченным и подхватил меня под руки. – Сим, ты чего? – обеспокоенно спросил он. – Что с малой? – Девушки перестали смеяться. Их голоса доносились откуда-то издалека. – Вода есть у кого-нибудь? Воды! Откуда-то появилась вожделенная бутылка с водой. Скамеек поблизости не было, поэтому Ляля заботливо отвел меня в сторону и усадил на высокий бордюр проезжей части. За спиной с шумом проносились машины. – Шац, ты коньки отбросить решила? – обеспокоенно спросил друг, заглядывая мне в глаза. Я принялась жадно пить воду. Постепенно воздух вернулся в легкие, и тошнота прошла. Грудь больше не сдавливало, в глазах не темнело… Хотя сердце по-прежнему билось часто-часто. Я задышала как рыба, выброшенная на берег. – Ты перенервничала, – констатировал Ляля. – Паничку словила. Я про такое читал. Слишком много на тебя навалилось. Конечно, Ляля имел в виду нашу ссору с отцом, когда тот впервые поднял на меня руку. – Годовые контрольные скоро, – выдавила я. Хотя контрольные меня волновали меньше всего. И Ляля это знал. А панические атаки уже случались со мной раньше, как раз пару лет назад. Но уже давно не повторялись. Ляля как-то печально улыбнулся и предложил: – Переночуешь сегодня у меня? Я сам позвоню твоему отцу и скажу, что ты останешься у нас. Отцу было стыдно за нашу ссору, и он сам избегал меня. Поэтому, скорее всего, без проблем бы отпустил с ночевкой к Ляле. Тем более он не в курсе, что Лялина мама задержалась у родственников… – Можешь вообще у меня пожить. Ты когда в последний раз нормально ела? – Ляля, я хорошо питаюсь. – Мне мама столько котлет наморозила. Я в жизни один не съем. Сим, приходи ко мне, пожалуйста. Ляля сидел передо мной на коленях. Взял мои ладони и притянул к своему лицу. – Ты бледная и совсем худая. Тебе бы написать свои дурацкие контрольные и уехать куда-нибудь. Развеяться.