Мама стояла рядом и не сводила с меня встревоженного взгляда. Тогда я ее уже привычно успокоил: – Ничего со мной не случится. Не бойся, цыгане не украдут. Прогуляюсь и вернусь. Мне полезно прогуляться после болезни. – Ладно, – нехотя отпустила мама. Пока я сидел дома, снова прошел дождь. Теперь в лужах отражались фонари. На улице уже стемнело. Из окон домов сочился желтый свет. Вокруг было тихо, только деревья шелестели мокрой листвой. Симу я заметил еще издалека у третьего подъезда, в котором и жил неведомый Василий Владимирович. Бедняга даже не подозревал, что Ляля собирался, пусть и на время, но все-таки его обчистить. Сима стояла ко мне спиной и, задрав голову, разглядывала горящие окна. Я подошел сзади и негромко сказал на ухо: – Привет! Шац подпрыгнула на месте и, круто развернувшись, влепила мне оплеуху. – Господи, это ты! – воскликнула она, разглядев меня в сумерках. – Ага, второе пришествие, – проворчал я, потирая скулу. – Зачем так пугать-то? – Я думал, ты будешь стоять на шухере в подъезде. – Нет, там, оказывается, теперь на первом этаже консьержка сидит. А Ляля дома нашел записку, где его мама на самом деле к Василию Владимировичу отправила. И в записке приписала, что ее сын только цветочки польет. Консьержка с мамой Ляли друг друга знают… А так бы вышло, что Ляля взял ключи и девчонку в крутую хату повел. Ну… Сам понимаешь, для чего, – смутилась вдруг Сима. Я развеселился. – Если честно, не совсем понимаю. Для чего? – Стахович, получишь еще раз! – предупредила Сима. – Не в моих правилах подставлять другую щеку, – усмехнулся я. В этот момент дверь подъезда с грохотом открылась, и на крыльце появился Ляля с большим рюкзаком за спиной. Его я был не так рад видеть, как Симу. – А этот потяжелее, – сообщил Ляля, поначалу глядя себе куда-то под ноги. Заметив меня, нахмурился. Смотрел на меня, всем видом будто показывая: а этот что тут забыл? – Я ведь тут рядом живу, – не дождавшись его вопроса, сказал я. И кивнул в сторону своего дома. – Прогуливался перед сном. Чтоб крепче спать и видеть красивые сны. Ляля как-то странно засопел, а Шац с удивлением перевела взгляд с меня на своего лучшего друга. Чувствовалось, что ей не по себе от напряжения между нами. Но не я начал эту войну. Ляля бешеный какой-то и не особо дружелюбный. А эти его криминальные идеи – отдельный разговор. Вечернюю тишину нарушила трель мобильника. Ляля нехотя полез в карман олимпийки. – Але? Да. Че, прям щас? О’кей. Положил трубку и виновато посмотрел на Симу. – Степа зовет. – Начина-ается, – протянула Сима, скрещивая руки на груди. – Втянут они тебя все-таки куда-нибудь. – Да там просто с одним типчиком по душам надо поговорить, – мельком взглянув на меня, сказал Ляля. – А если ты эту штуку сломаешь или потеряешь? – забеспокоилась Сима. – Ниче я не потеряю. Домой доставлю в лучшем виде, – запротестовал Ляля. – Только тебя проводить не смогу. Мне сейчас на Луначарского. – Да я сама… – начала Сима. – Я провожу, – неожиданно для самого себя сказал я. Не то Симе, не то Ляле. – Не беспокойтесь. Никто особо на мой счет и не беспокоился. Поэтому Ляля и Сима просто переглянулись. – Ну, спасибо, – наконец отозвался Ляля. А затем подошел ко мне, крепко пожал руку и красноречиво посмотрел в глаза. Я тоже не сводил с него взгляда. Наверняка Сима бы сейчас снова назвала мои глаза «колючими». – Подруга любит в неприятности попадать. – Обычно не без твоей помощи, – заметила Сима. – Ляля, только давай осторожнее. – Ой, мамочка, попрошу без нотаций, – поморщился Ляля, натягивая на голову капюшон толстовки, который торчал из-под олимпийки. – Все, бывайте. Сильно не шалите! Напоследок он снова одарил меня таким убийственным взглядом, что мне оставалось только усмехнуться. – Вот дурак, – покачала головой Сима, проследив за Лялей. Затем обернулась ко мне: – Лев, необязательно меня провожать. Я сама дойду. Не маленькая ведь. – Глупости, – сказал я. – Темно уже. И тут же вспомнил, что обещал матери вернуться домой, как и Лиля, – к десяти. – Но я недалеко отсюда живу. – Я помню, где ты живешь. Пошли. Я зачем-то взял Симу под локоть и повел вперед. Она послушно поплелась рядом. И я снова почувствовал сладкий приятный запах ее шампуня. Мы петляли темными дворами. Сима шла, опустив голову и глядя себе под ноги. Ветерок раздувал копну каштановых волос. В сумерках ее кожа казалась непривычно смуглой. Мне хотелось, чтобы Сима что-нибудь сказала, но она почему-то все время отмалчивалась. Как в школе на уроках. И вид у нее снова был милый и застенчивый. Лишь спустя минут двадцать мы перебросились незначительными фразами. Я сказал, что меня выписали и завтра я приду в школу. А потом, в одном из дворов, Сима вдруг резко остановилась и сжала мою руку. – Смотри, – кивнула она в сторону, щурясь в темноте. Я проследил за ее взглядом. На скамейке под горбатым фонарем сидела одинокая фигурка. Серия седьмая Сима Я сразу разглядела в свете фонаря ребенка. Мальчишке на вид было лет пять или шесть. Он сидел на скамейке и беспечно качал ногами, которые, разумеется, не доставали до земли. – И что? – посмотрел на меня Стахович. – Как это что? – возмутилась я. – Ты на часы смотрел? Тебя не смущает, что маленький мальчик сидит один посреди пустого двора? – Может, он и не один, – предположил Лев. Мы осмотрелись по сторонам, но в незнакомом дворе никого больше не было. Разрушенная старая беседка, ржавые турники, старые качели… В этот поздний час все вокруг казалось таким недружелюбным и мрачным. Еще и ветер неприятно шевелил кусты. – Нет, он совсем один, – возразила я. – Пойдем узнаем, что он здесь делает так поздно. Может, что-то случилось? – Сима, ты в курсе, что так и начинаются самые жуткие фильмы ужасов? Одинокий ребенок ночью на скамейке… Ты смотрела «Омен»? – Ой, перестань! – отмахнулась я и первой направилась к скамейке. Стахович немного помедлил, но все-таки пошел за мной. Догнал, взял под локоть и негромко произнес: – Если мы подойдем, а он еще и поет, я точно не буду ему помогать. – Ты просто меня сейчас запугиваешь, – засмеялась я. Правда, как-то неуверенно и нервно. Мальчишка обернулся на мой смех и принялся следить за нами внимательным взглядом до тех пор, пока мы не подошли. Я осторожно села рядом с ним на скамейку. – Привет! – как можно дружелюбней сказала я. – Ты здесь один? Видимо, мальчишку не учили, что разговаривать с незнакомцами – опасно, поэтому быстро ответил: – Ага. Один. Совсем один. – Где же твои родители? – подал голос Лев. Он на скамейку садиться не стал. Стоял чуть поодаль, привалившись плечом к турнику. – Они сегодня на свадьбе гуляют. А я бабушку вот жду. Она меня забрать к себе должна. Мы со Львом переглянулись. – И давно ты ждешь? – осторожно спросил Лев. – Весь вечер, – с готовностью ответил мальчик. – Я после грозы вышел на улицу и долго играл с другими мальчиками и девочками. Даже не заметил, как темно стало.