– У нас есть дореволюционные карты области. И справочники. – О-о! Покажи? – Они там, – кивнул я. Шац тут же подскочила с места. В квартире мы были сегодня одни. Вышли с Симой в коридор и встали у одного из стеллажей. – Вот, – поднял я руку. – С темно-коричневым корешком, видишь? Шац, задрав голову, сощурилась, а затем кивнула. – Ага. – Стремянку только надо. В нашей «сталинке» были большие окна и высокие потолки. – Фигня! Подсади меня. Я быстренько достану! Тогда я послушно присел на корточки, а Сима взобралась ко мне на плечи. Когда я осторожно выпрямился, то практически совсем не почувствовал ее веса. – Ты вообще ничего не ешь? – В смысле? – Сколько ты весишь? Десять килограммов? – Ой, Стахович! – донесся сверху язвительный голос Симы. – Знаю я эти ваши мужские приемчики. – Какие приемчики? – не понял я. – Ты правда очень легкая. Тебе поправиться бы… Больше есть. Хлеба. И капустки. Шац лягнула меня пяткой, отчего я чуть не выпустил ее щиколотки. – Ты на что там намекаешь? Та-а-ак… Вот эта? – Я отсюда не вижу. – Ага. О-оп! Дотягиваюсь. Взяла! А это что? История нашей области… Интересно, а там есть про Медведево? Ой, можно тоже погляжу? – Ну, бери. Шац долго кряхтела, пытаясь до чего-то дотянуться, а потом вдруг сразу несколько книг посыпались сверху, и один из тяжелых томов приземлился мне на ногу. Тут уж я не выдержал и выругался. – Ой, блин! Извини! – защебетала Сима. – Я не нарочно. Они, оказывается, друг на дружке были. – Ты там сколько книг набрала? – отозвался я, поправляя ее на плечах. – Беру свои слова по поводу твоего веса назад. Как-то тяжело стало. – Ты просто меня неправильно теперь держишь, – заявила Шац. – Неправильно? Это ты елозишь и книги на меня сбрасываешь. – Так не специально же! Я выпустил ее щиколотку и пощекотал ступню. Сима снова дернула ногой и забавно заверещала. – Ой-ой-ой! Стахович! Снова запрещенные приемчики! Меня позабавила ее реакция. Теперь я впервые слышал Симин смех. Тогда я снова пощекотал Шац. Сима сверху ерзала и заливалась незнакомым заразительным хохотом. А я вдруг получил какое-то странное удовольствие от того, что сейчас происходит. Мы так шумели, что не сразу услышали, как поворачивается ключ в замочной скважине. А когда за спиной брякнула связка, я круто развернулся, чуть не уронив Шац. Сима одной рукой вцепилась мне в волосы. Второй, судя по всему, держала справочники. На пороге стояла Лиля и озадаченно оглядывала сначала нас, а затем разбросанные на полу книги. – Привет всем! – наконец, широко улыбнувшись, поприветствовала нас сестра. И хотя она наверняка ни разу в жизни не общалась с Симой в школе, подняла на Шац глаза и дружелюбно вопросила: – Как дела? Чем это вы тут занимаетесь? Сима замерла и больше не двигалась. – Книги кое-какие ищем, – сказал я, продолжая держать Шац за ноги. – К контрольной по истории готовимся. – А-а-а… Подготовиться к казни у грымзы – это святое. Ведь не всем суждено стать ее любимчиком, как тебе, – уколола меня Лиля. – Я вообще-то не просто так ее любимчиком стал, – возразил я. – Кто бы сомневался, мистер скромность! – отозвалась сестра. Шац притихла, и я подумал, что лучше всего отнести ее обратно в комнату. – Ладно, мы пошли, – сказал я. – Ладно, идите, – насмешливо отозвалась Лиля, расстегивая молнию на кожаной косухе. – Хорошо вам позаниматься. Я спустил Симу с плеч только у дверей своей комнаты. Выражение лица у Шац оказалось каким-то потерянным. А забежав в мою комнату, она принялась поспешно собирать рюкзак. – Ты куда это так торопишься? – спросил я, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди. Сима явно смущалась, и почему-то меня это веселило. Как тогда, в коридоре, когда я сделал вид, что собираюсь снять при ней брюки. В школе Шац строила из себя такую независимую и крутую девицу, дерзила на уроках учителям, давала отпор одноклассницам… А тут разволновалась, на щеках выступил румянец. В эту минуту Шац показалась мне очень хорошенькой. – Мне домой надо. Срочно! – выдавила из себя Сима. – Я поняла, какие вопросы мне нужно выучить к следующему занятию. Все будет сделано! – затараторила она. – И за справочники большое спасибо! Я их изучу и сразу же верну. А ты это… По возможности узнай у своего соседа про металлоискатель, хорошо? – Хорошо, узнаю, – пообещал я. Тогда Сима подняла голову и наконец посмотрела мне в глаза: – Не такой уж ты противный, Стахович, как я думала о тебе раньше. Тут уж я не смог сдержать смех. – Спасибо, Шац. Ты тоже ничего. Только смотри, по дороге домой снова нигде не навернись. Сима показала мне язык и закинула рюкзак за спину. Когда я закрыл за ней дверь, в коридор выглянула Лилька. – Ну и что это было, дорогой братец? – Что? – Хи-хи, ха-ха! – передразнила Лиля. Потом сложила большой и указательный пальцы, изобразив сердечко. – Она тебе нравится? – Не гони. – Она красивая. Но говорят, что чокнутая. У нее мама… – Давай не будем сплетни собирать, – попросил я, вспомнив прошлый разговор с матерью. – Мне вообще все равно на Симу и на ее родственников. Меня Тоня попросила помочь с историей, я согласился. – А, они ж подружки, – вздохнула Лиля. – Тогда ничего интересного… А тебе что за это будет? – За что? – прикинулся я дурачком. – Теперь ты не гони! – рассердилась Лиля. – В жизни не поверю, что ты просто так решил подтянуть одноклассницу по учебе. Или ты на нее все-таки запал, или… – Ни на кого я не западал. – …или тебе за это пообещали что-то интересненькое. Колись! Лилька даже за мной в комнату увязалась. – Ну, хорошо, – согласился я. – Если я подготовлю Шац к годовой контрольной по истории, то Тоня меня отмажет перед родителями. И я поеду… – На фест? – загорелись глаза у сестры. Она не дала мне даже договорить. – Возьмите меня? – С какой это стати? – рассмеялся я. – Вообще мы с Тоней думали «организовать» сборы, только для парней. – Лева, пожалуйста, – сложила руки в мольбе Лиля. А глаза ее тут же наполнились слезами. Актриса, блин. – Ну что это за жизнь? Никакой жизни! Да я только в школе по-настоящему живу и хоть с кем-то общаюсь! Представляю уже, каким будет июнь… Мама запрет меня на даче. Для оздоровления. Как проходит наша юность? В четырех стенах! Боже!.. Лильку знатно прорвало. Захотелось пообещать взять ее с собой, только чтобы она прекратила орать. Будто я сам не знаю, что мы живем словно в тюрьме под грузом обязательств быть самыми лучшими и послушными детьми на свете. – Хорошо, хорошо, – пообещал я. – Что-нибудь придумаю.