– И что? – Значит, так. Ситуация такая. С этой речью президента Рейгана они наделали в Штатах столько шума, что их уже ищет не только ФБР. Но ваш Андрей умный парень, и когда он позвонит, он будет говорить не больше десяти секунд. Мы-то здесь услышим его звонок, потому что слушаем ваш телефон. А там за десять секунд поймать его звонок совершенно невозможно даже для ЦРУ. Поэтому когда он позвонит, вы должны успеть сказать ему несколько очень важных слов. – Каких? – Подождите. Поймите, мы на вашей стороне. Ваши ребята могут попасть в руки ЦРУ или мафии, или еще хуже. Но если вы нам поможете, мы вытащим их из Америки. Договорились? – Давно. Мы же подписали обязательство сотрудничать с вами. Что я должна сделать? – Вы или ваш муж. Когда ваш сын позвонит, вы скажете ему: Андрей, доберитесь до Майами, Саус-Бич, кафе Sunny Ice Cream, хозяйку зовут Мария. Всё, десять слов, выучите их, чтоб они отлетали с языка: Майами, Саус-Бич, кафе «Сани-айс-крим», хозяйку зовут Мария. Остальное мы берем на себя, и вы получите вашего сына. Договорились? – Спасибо… – тихо сказала Катя. И действительно, буквально назавтра, во вторник днем, в квартире Грущо раздался телефонный звонок. Катя взяла трубку: – Алло! – Мама, привет! Не волнуйся, с нами все в порядке! – скороговоркой сказал родной голос. – И скажи это Витиной маме. Пока! – Андрей, стой! – крикнула Катя так поспешно и громко, что он не решился дать отбой. – Запомни! Срочно езжайте в Майами, Саус-Бич, кафе «Сани-айс– крим», хозяйку зовут Мария. Доберитесь туда! Майами, Саус-Бич… Договорить она не успела – в трубке уже были гудки отбоя. – Алло! Андрей!!! – все-таки крикнула Катя в пустую трубку, а потом села на стул и заплакала. Но куда сложнее пришлось двум молодым людям с Кузнецкого моста на встрече с матерью Вити Малиновского. Во-первых, застать ее дома в одной из старых пятиэтажек на Дубровке оказалось невозможно и пришлось ехать в Останкино, в Телецентр. Во-вторых, здесь поначалу была небольшая волокита с пропусками – чтобы пройти в огромное двенадцатиэтажное здание Телецентра и найти там гримершу Ольгу Малиновскую, пришлось объясняться с начальником службы безопасности. А в-третьих, и это самое главное, – эта Малиновская не имела никакого понятия о том, что ее сын – создатель тех самых фантастических снов про покушение на Шубина и коммунистический переворот в Америке. Хотя об этих снах с утра до ночи только и говорят в гримерках, сама Ольга никаких снов не видела, поскольку компьютером не пользуется, а с раннего утра до поздней ночи торчит на этом треклятом ТВ и, чтобы хоть как-то свести концы с концами, работает на записях четырех программ. Для нее, мосфильмовского мастера по гриму, работавшей с самими Сергеем Соловьевым, Вадимом Абдрашитовым и Павлом Чухраем, эта тэвэшная работа – пудрить, чтоб не блестели, носы и лбы участникам телепередач – просто сплошная дисквалификация и самоубийство! Но что делать, когда, кроме телесериалов, у нас уже ничего не снимается и на «Мосфильме» такое запустение, что даже гримерный цех закрыли! «Вы говорите, это мой Витя сотворил сны про убийство Шубина? Да не может такого быть! Он же в Америке, в кемпе, я счас позвоню родителям его друга, с которым…» Короче говоря, с мамой Виктора Малиновского молодым людям с Кузнецкого моста пришлось немало повозиться, прежде чем она усвоила десять заветных слов: «Майами, Саус-Бич, кафе Sunny Ice Cream, хозяйку зовут Мария». Часть пятая Исчезновение 37 По свежему следу Мэтью Гросс не верил в бесследное исчезновение в Америке (или из Америки) двух русских подростков. Как бы ни были они умны и сколько бы ни слушали советы Берта Глена по Fox-News выбросить телефоны, выключить компьютеры и не заходить в Интернет, какие-то следы своего существования они где-нибудь да оставили. И сон с речью Рональда Рейгана только подтверждает их пребывание в США. Однако проследить, кто скачал эту речь из Reagan– foundation.org, не смог даже Центр информационных технологий ФБР – эти мальчишки тут же уничтожили следы своего захода на сайт Рейган-фондейшн. Оставалось одно – танцевать, как говорят в России, от печки. А «печкой» следует считать электронное письмо с криком о помощи, которое в воскресенье, 10 июля, в 18.15 Эрик Губер отправил Андрею и Виктору и которое заставило их покинуть аэропорт буквально за несколько минут до ареста. При этом, подумал Мэтью, у них было два варианта: либо бежать куда глаза глядят, либо вернуться в Корвелл спасать Эрика от полиции. Если они просто сбежали, то делать совершенно нечего, можно продолжать заниматься любовью с Ириной Роговой, поскольку никаких наводок и зацепок найти беглецов практически нет. А если – хотя бы для очистки совести – принять вероятность второй гипотезы, то нужно срочно вернуться в Корвелл и там тщательно обследовать их комнату в общежитии до того, как в лагерь приедет новая смена этих гребаных вундеркиндов. Да, неделю назад он этого не сделал! И конечно, в этом виновата Ирина Рогова, а точнее, это из-за нее он так нервничал тогда и спешил, что лишь бегло осмотрел эту комнату. Он, Утюг! И теперь, когда среди ночи эта мысль пришла к Мэтью Гроссу, он уже не мог спать, несмотря на то что рядом с ним так уютно и устало дышала во сне эта прелестная русская «Кондолиза Райс». Мэтью неслышно встал и, оставив Рогову спящей в своей квартире, в пять утра уже катил за рулем своего «форда» через мост Джорджа Вашингтона. В 8.30 он был в Корвелле, а в 8.50 – в пустой и еще незаселенной комнате № 211, где еще недавно жили Губер, Грущо и Малиновский. – У вас не больше получаса, – со сдержанной британской недоброжелательностью сказала ему Овидия Брайт. – В 9.00 уборщица начинает готовить этот этаж к приему новых ребят. Они прибывают сразу после десяти. – Хорошо, спасибо, – сказал Мэтью. – Я управлюсь. Но ему хватило и десяти минут, чтобы обнаружить свою предыдущую оплошность. Так и есть! Простой осмотр лупой оконной рамы и подоконника ясно показал ему, что он – зазнавшийся лох, фраер, дебил несчастный! Какие-то приезжие русские мальчишки и на раме, и на подоконнике оставили не только отпечатки своих пальцев, но даже следы своих кроссовок и нитки своих порванных маек и шорт! А он – Утюг, специальный агент ФБР! – был здесь и не удосужился достать лупу из кармана! Мэтью выглянул в окно. Ну вот, все ясно, как Божий день! Вот пожарная лестница, а вон, в десяти метрах, стоит на аллее мусорная урна, с которой любой пацан – а тем паче русский! – легко на эту лестницу заберется! Еще три часа Мэтью потратил на опрос обитателей соседних домов – не видел ли кто-нибудь неделю назад двух 13-летних мальчишек с рюкзаками? Но конечно, никто их не видел, а если и видел, то за неделю давно забыл. Это, однако, Гросса не остановило. Компенсируя собственный промах, он стал рыскать на своем «форде» вокруг Корвелла, как хорошая ищейка, учуявшая запах добычи. Как могли эти пацаны ночью добраться из Нью– Йорка до Корвелла, если рейсовый автобус «Greyhound» проходит тут только раз в день, да и то в 11 утра, а никакого другого общественного транспорта здесь нет и в помине? Значит, они прибыли сюда автостопом. И скорее всего таким же способом отсюда убыли. Но куда? По какой дороге? По 209-й или по 47-й? Или по Valley Road? В конце концов, через Корвелл проходит всего три дороги, и в радиусе 50 миль на них стоит всего 12 автозаправок. А Мэтью Гросс на то и Утюг, чтобы проутюжить их все!.. В полдень Гросс позвонил Ирине Роговой. С самого утра он все откладывал этот звонок – очень уж не хотелось признаваться ей в том, как он опростоволосился с прошлым осмотром комнаты этих русских пацанов в Корвелле! Практически по его вине была потеряна целая неделя, за эту неделю мальчишки могли автостопом дважды пересечь всю Америку вдоль и поперек! Но и не звонить было уже нельзя, ведь он без всякого предупреждения оставил Ирину еще в 4.30 утра! Конечно, он скажет ей, что не хотел ее будить, что его вызвали срочным звонком из штаб-квартиры ФБР… Телефон Ирины ответил после первого же гудка. – Алло! – сказал автоответчик ее веселым голосом. – To whom it may concern! I'm leaving now for Moscow. If you really need me, call my Moscow number tomorrow. Good bye and have a gooooooood day! [34] В последнем растянутом «gooooood» было столько насмешки, что Гросс в сердцах дал отбой. Блин! Конечно, она обиделась! Но, в конце концов, он получает зарплату от американского правительства вовсе не за то, чтобы спать с русскими гэбэшницами! Он обязан искать преступников, черт возьми! И он будет их искать! И даже очень хорошо, что она улетела! Никто не будет его доставать, он сосредоточится на поиске этих мальчишек, и он проутюжит все автозаправки в округе, даже если на это уйдет двое суток! Но двое суток не ушло. Ушло всего 30 часов. Во вторник к вечеру, когда даже он, Мэтью Утюг Гросс, стал терять терпение и надежду, он вдруг увидел на Valley Road небольшой указатель: «Evergreen Russian Orthodox Church – 4 mile» [35], и, не колеблясь, свернул туда. Эвегрин оказался крохотным, но действительно очень зеленым городочком или, точнее, village с тремя церквями – католической, протестантской и русской. Причем новенькая русская церквушка стояла за поселком, как-то на отшибе, на чистой лесной лужайке, обнесенной невысокой оградой из тонких жердей. Но она оказалась запертой. Гросс удивился – по всем канонам, знакомым ему по русской литературе, православные священники со своими семьями всегда живут при церкви в отдельном доме или домике. А тут – совершенно никого. Впрочем, обойдя церковь, он увидел свежий кирпичный фундамент будущего довольно просторного четырехстенка и понял, что и тут канон не будет нарушен. Сейчас, однако, ему нужен был не канон, а священник. Пришлось вернуться в Эвегрин и объехать четыре дома, прежде чем обитатели пятого указали ему на старый таунхаус, в котором, как ему сообщили, русский отец Питер снимал даже не квартиру, а комнату. Гросс ринулся туда. Но если вам не везет, то не везет – хоть лопни! «Щира» украинка весом с полтонны, хозяйка таунхауса, сказала Гроссу, что отец Петр «вже час як уихав у Спарту до своёго батьки-профессора. И будэ тильки завтра утром до утрэней молитвы». «Дякую», – блеснул Гросс своим украинским и посмотрел на часы. Было почти десять, отсюда до Спарты часа полтора. То есть ехать на ночь глядя в эту Спарту и искать там в ночи профессора – отца православного священника… Нет, это, как говорят украинцы, «занадто» даже для Утюга. Но поскольку и в Нью-Йорке его уже никто не ждет, то Гросс вернулся на Valley Road, доехал до ближайшего придорожного отельчика Motor Inn и, купив в автомате какао и бублик с мягким сыром, устало разлегся на широкой двуспальной койке. Минут двадцать он смотрел телевизор, а потом выключил его и уснул сном праведника. А утро наградило его за настырность. В семь утра он был в Evergreen Russian Orthodox Church, точнее – у ее запертых дверей. В 7.15 сюда же, только в церковный двор, подъехал небольшой грузовик «тойота 4х4», доверху нагруженный мореными деревянными балками и досками. Дюжий рыжебородый парень – косая, как говорят русские, сажень в плечах – в шортах и в майке с надписью «Jesus is God» вышел из кабины и стал разгружать этот стройматериал. Гросс подошел к нему: – Good morning. Sorry for bothering. Do you know, when priest is coming? [36] – I'm the priest, – усмехнулся парень. – How I can help you?[37] И – наконец-то: – Два русских подростка тринадцати лет? Да, были в воскресенье на заутрени, я их помню. А русских сразу можно отличить. Не знаю, но что-то в них было неамериканское. У вас есть их фотографии? Да, именно они и были! Вот этот, худенький, очень хорошо молился, правильно. А этот больше ворон ловил… С кем они были? Ну, с этой, из Вилфорда, хозяйкой «Suzann's НаЬ». Я у нее раз пять обедал с тех пор, как меня в этот приход назначили… Моя фамилия? Ну, в миру я был Алексей Голицын… Нет, не стоит благодарности. И вам всего наилучшего. God bless you! 38 «Шляпка Сюзан» Среда, 20 июля Еще никогда в жизни Мэтью Гросс не гнал машину с такой скоростью. Даже когда работал в FBI Auto-crime division [38] и гонялся по Калифорнии за угонщиками luxury cars [39]. И даже в 17 лет, когда 23-летняя Джессика сказала по телефону: «Ладно, приезжай…» Но теперь, когда эти чертовы русские мальчишки были буквально рядом, теперь его «форд» 2007 года взлетал по горным склонам в Покано так, словно им выстрелили в космос. И с такой же рисковой скоростью нырял в лощины, полные молочного утреннего тумана. От Эвегрин до Вилфорда вообще-то 23 мили, но Мэтью пролетел их за десять минут. И конечно, перед самым Вилфордом за ним выскочил из засады полицейский trooper-патруль. Но и видя его в зеркале заднего обзора, Гросс не сбавил скорость. Гамлет Гамильтон (а это был он) возмущенно включил сирену и мигалки, однако Гросс только бросил через плечо: «Да пошел ты!» – и влетел в Вилфорд по Main Street. Тихие обитатели этого тихого городка с изумлением и страхом следили, как по их совершенно мирному и не знающему никакой преступности городу, где скорость ограничена 25-ю милями в час, полиция с воем сирены гонится за каким-то безумным водителем. А этот водитель выскочил на угол 209-й и 6-й, с визгом тормозов остановился у «Suzann's НаЬ и, бросив машину, вбежал в ресторан. Следом за ним тут же, конечно, тормознула полицейская машина, и – на глазах опешивших стариков, сидевших у окон ресторана, – плечистый черный красавец Гамлет Гамильтон вошел в ресторан, держа одну руку на кобуре пистолета, а в другой наручники. Однако ему не понадобилось ни то ни другое. Гросс, даже не оборачиваясь, показал ему через плечо свою пластиковую фэбээровскую карточку и снова спросил у Сюзан: – Где они?! – Кто? – спросила Сюзан, пока Гамильтон возмущенно играл желваками и раздувал ноздри. – Русские мальчишки, с которыми вы были в Эвегрине, в русской церкви? – Ах, эти! Они уехали. – Куда уехали? Когда? Весь ресторан, все сто с лишним пенсионеров и пенсионерок следили за этим разговором, и Сюзан спросила: – А вы действительно из ФБР? Могу я глянуть на ваше удостоверение? Гросс нетерпеливым жестом подал ей свою пластиковую карточку с гербом ФБР и его фотографией. Сюзан была хорошей актрисой. На глазах у всех своих бывших поклонников она неторопливо достала из бюро очки, не спеша водрузила их на нос, отнесла от себя фэбээровскую карточку на расстояние вытянутой руки и прочла вслух: – Фэ-Бэ-эР… Мэтью Дабл-Ю Гросс… Специальный агент… – И, передав карточку Гамильтону, подняла на Гросса глаза: – О'кей, мистер Дабл-Ю, о чем вы спрашивали? – Я спросил: куда и когда уехали эти русские подростки? – сдерживая бешенство, медленно и четко сказал Гросс и забрал у Гамильтона свою карточку.