Конечно, дома ребята за пару часов научили Сюзан пользоваться компьютером, а назавтра, когда техник местной телефонной компании «Frontier» подключил ее дом к Интернету, они по Скайпу соединили Сюзан с ее техасскими и австралийскими внуками. И за то, что Сюзан раскошелилась на безлимитный Интернет с беспроводным роутером, к которому ребята тут же подключили свои ноутбуки, они подарили ей сон с ее любимым Рональдом Рейганом, чью речь легко скачали из Reganfoundation.org, слегка сократили и с помощью TND обратили в сон. А то, что этот сон потряс Америку, было сюрпризом для них самих. 34 Мафия делает предложение Между тем серьезные люди думали обо всей этой истории совсем не так, как американские консерваторы-республиканцы или либерал-демократы. – Вы только представьте, что миллиардам людей во всем мире каждую ночь будет сниться наша «тойота»! – возмечтал председатель совета директоров компании «Тойота моторс корпорейшн» в своей штаб-квартире в Тойота-сити, Япония. – Если за одну ночь можно всему миру внушить купить те акции, которые мы захотим, вы представляете, что мы сделаем с Уолл-стрит?! – передал своим друзьям из тюрьмы знаменитый аферист, заработавший $50 миллиардов на аферах с акциями. – А я хочу каждую ночь сниться всем мужчинам во всем мире! – заявила экстравагантная русская балерина N. своему очередному жениху-олигарху. Короче говоря, о способах применения Total Night Delusion размышляли в эти дни многие, а серьезные люди перешли от слов делу. Буквально назавтра после второго пришествия Рональда Рейгана некто Родригес Гастеро в пять утра бесшумно вскрыл дверь холостяцкой квартиры Гросса на восемнадцатом этаже кооперативного дома на Шелдок-стрит в Квинсе и без всякого оружия, с одним кейсом в руке проследовал в спальню. К его удивлению (которое он, конечно, не показал), Мэтью Гросс оказался в постели не один, а со своей московской партнершей. Это, конечно, смутило Родригеса, но ненадолго. Как джентльмен, прибывший с честным предложением, он подумал, что раз уж у этих агентов такая близость, то и предложение им можно сделать сразу обоим. Поэтому, не говоря ни слова, он на глазах у изумленно проснувшихся Гросса и Роговой открыл свой кейс, плотно заполненный банковскими пачками с деньгами, и сказал: – Good morning. Извините, что разбудил. Но дон Антонио Тровато, которого вы, мистер Гросс, конечно, знаете, просил доставить вам это. Тут ровно миллион баксов – можете не считать, мы никогда не обманываем. Дон Антонио просил передать, что это аванс. Вторую половину вы получите, когда найдете нам двух русских пацанов, которые изобрели TND. Но мы должны получить этих ребят раньше всех, эксклюзивно. И тогда у вас получится ровно по «лимону» за каждого, я думаю, это неплохая сделка. Гросс, пораженный простотой и непосредственностью посланца главы итальяно-нью-йоркской мафии Антонио Тровато Сицилийца, тоже не стал размазывать кашу по белому столу. – Dear Mr. Messenger! Дорогой г-н посланник! – сказал он. – Пожалуйста, передайте уважаемому дону Антонио, что я тронут его доверием. Но я уже 22 года работаю у другого хозяина, и мне осталось всего три года до пенсии. Боюсь, что мне уже поздно менять место работы. Поэтому, при всем моем уважении, заберите, пожалуйста, эти деньги и, если можно, оставьте мне отмычки, которыми вы открыли мою дверь. Просто на память. – Sorry, sir! 'Scuse me, madam! – сказал Родригес, забрал кейс с деньгами и ушел, но отмычки почему-то не оставил. Зато Рогова поцеловала Гросса и сказала: – Это было великолепно! У тебя есть лошадь? – Лошадь? – удивился Гросс. – Какая лошадь? – А помнишь в «Крестном отце»? Когда голливудский продюсер отказался от предложения мафии, они отрезали голову его любимой лошади и положили ему в постель. – Успокойся. У меня нет лошади. – Это еще хуже. Значит, они зарежут меня. А вот мексиканская наркомафия повела себя не столь джентльменски. Известный мексиканский наркобарон дон Мигель Кардильо позвонил из Канкуна в Нью-Йорк и приказал своим ребятам «взять Гросса под колпак». То есть следить за ним днем и ночью и, когда он найдет Андрея Грущо и Виктора Малиновского, просто отнять у него этих пацанов. 35 Эвегрин Воскресенье, 17 июля Однако ни Гросс, ни Рогова, ни, конечно, наши юные «нобелевские» вундеркинды не знали об этой перспективе. В воскресенье, в 6.40 утра старушка Сюзан распахнула дверь в комнату Андрея и Виктора. – Goooooood morning, Russia!!! – возгласила она, подражая знаменитому Робину Вильямсу, который в фильме «Good morning, Vietnam!» по радио будил таким криком американских солдат во Вьетнаме. Ребята испуганно захлопали сонными глазами. – Вы видели Рональда Рейгана? – оживленно спросила Сюзан. – Я имею в виду – во сне? Видели? – Гм… – прокашлялись оба. – Да, кажется… – «Кажется»! – возмутилась Сюзан. – Вставайте! Вся Америка видела! Мне уже сорок человек позвонили! Через час завтрак, тут будет черт-те что, Гайд-парк! А мы еще в церковь должны успеть! – Мы?! – А как же! Вы же христиане! Вон у Виктора крестик! А ты, Андрей, ты крещеный? – Да… – А почему крестик не носишь? Подъем! Через десять минут жду вас внизу, в машине! И ровно через десять минут красная «шевроле-эмпала» уже неслась по 6-й дороге на запад. – Вообще я католичка, – оживленно говорила Сюзан, – но сегодня я сделаю вам подарок – мы едем в русскую церковь, православную! И действительно, привезла их в крохотный зеленый городок Эвегрин, в небольшую и явно новенькую православную церковь. К удивлению и Сюзан, и Андрея, Виктор, подходя к этой церкви, как-то разительно изменился – выпрямился, подтянулся и словно отстранился от них, да и от всего остального. Перекрестившись и в пояс поклонившись храму, он вошел в церковь и уже через минуту стоял в первом ряду прихожан, сосредоточенно слушая высокого молодого, не старше 25 лет, священника, который вел богослужение в память Царя – Мученика Николая II и иже с ним убиенных. – Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Сегодня день скорби и покаяния. В этот день в 1918 году под сводом екатеринбургского подвала был убит Повелитель Руси Николай Второй, помазанник Божий… Сюзан, конечно, не понимала ни слова в этой проповеди. И тем не менее открыто залюбовалась этим молодым высоколобым священником с низким напористым голосом и острым открытым взглядом светлых умных глаз. Его окладистая рыжеватая бородка не могла скрыть его упрямый подбородок и четко очерченные губы, а разметавшиеся непокорные волосы говорили о ярком характере и силе воли. И вообще во всем его умном, волевом лице чувствовалась настоящая породистость и какое-то дворянское, что ли, благородство. – Все цареубийства в истории России были произведены кучкой людей, но не народом, – продолжал между тем священник. – Когда был убит Павел I, народ и не знал об этом, а узнав, долгие годы приносил к его гробу сочувствие и молитвы. Убийство Александра II вызвало в России бурю возмущения, и народ остался чист от крови царя-освободителя. Здесь же народ, весь народ виновен в пролитии крови своего Царя. Одни убили, другие одобрили убийство и тем совершили не меньший грех, третьи не помешали. Все виновны, и поистине мы должны сказать: «Кровь его на нас и на детях наших». Но будем помнить, что нет предела милости Божией и нет такого греха, который нельзя смыть покаянием. Но покаяние наше должно быть полное, с осуждением себя и всего злого дела от самого его начала. Так будем молиться об упокоении их душ и будем просить у Господа глубокого слезного покаяния и прощения для себя и для всего русского народа. Господи, помилуй нас! Господи, помилуй! Господи, помилуй!.. И прихожане – их тут было не более тридцати – хором вторили этой молитве: – Господи, помилуй! Господи, помилуй!.. Слушая молящихся, Андрей рассматривал церковь. Даже ему, не знающему церковных обрядов и побывавшему в церкви не больше двух-трех раз за всю свою тринадцатилетнюю жизнь, показалось трогательным и это молитвенное покаяние в нескольких тысячах километров от России, и скромное убранство этой небольшой церквушки – ее крашенные голубой и белой известкой стены, ее расписанный деревенским художником купол, ее простенькие иконы. Все тут было какое-то самодельное, без всякой позолоты и претензий на храмовую торжественность. И от всего этого что-то в душе Андрея дрогнуло и защемило, и как-то пронзительно захотелось прямо сейчас, немедленно позвонить маме в Москву… 36 На Кузнецком мосту Вторник, 19 июля А там, в Москве, в очень серьезной организации, словно прочли его мысли. И все, кто в «Фейсбуке», «Одноклассниках», «Твиттере» и «В контакте» были записаны в друзьях Виктора Малиновского и Андрея Грущо, были приглашены по адресу: Кузнецкий мост, 22, что за углом от Лубянки. Там, на первом этаже невысокого бетонного здания без всякой вывески, в небольшой приемной они провели достаточно много времени, поскольку в соседний кабинет (с портретом правящего тандема на стене) их вызывали по одному и с каждым (или с каждой) разговаривали не спеша и подолгу. К сожалению, все они, уходя, дали подписку о неразглашении, и потому автору не удалось выпытать у них подробности, а сочинять недоказуемое о столь серьезной организации он просто не рискует. Единственное, что ему известно совершенно досконально, – это обязательство, которое взяли на себя все подростки, вызванные в тот день на Кузнецкий мост к двум молодым людям в белых рубашках с короткими рукавами, серых брюках и в одинаковых черных ботинках. Это обязательство было простое: кому бы из них ни позвонили Андрей Грущо или Витя Малиновский, они обязаны успеть сказать им: «Срочно позвони своей маме!» Вот и всё. «Срочно позвони своей маме!» – вы запомнили, девушка? При этом всем 13-летним сверстницам Коли и Вити этот наказ был повторен дважды и даже – особо симпатичным – трижды. То есть сотрудники ФСБ (а это были, конечно, они) предполагали, что именно этим девушкам или хотя бы одной из них позвонят Андрей и Витя. И, знаете, они не ошиблись! Уже во вторник, 19 июля, очень симпатичная юная особа по имени Вика Кравченко позвонила по данному ей на Кузнецком мосту телефону и сообщила, что выполнила поручение: за десять секунд разговора с Витей Малиновским успела сказать ему, чтобы он позвонил своей маме. А буквально через пару минут после Вики сотрудникам бетонного здания на Кузнецком мосту позвонила еще одна 13-летняя симпатичная особа по имени Лена Удальцова и доложила, что то же самое успела сказать Андрею Грущо. Но конечно, еще до этого, то есть в понедельник, сразу после окончания приема на Кузнецком мосту, в квартире Грущо, едва остывающей от немыслимой июльской жары, раздался звонок в дверь. Катя, похудевшая и почерневшая за прошедшую неделю, подумала, что это муж, и, как была в легком халате, открыла дверь. Но это не был Грущо. Это были два молодых человека в белых рубашках с короткими рукавами, серых брюках и в одинаковых черных ботинках. – Добрый вечер. Разрешите войти? – Ну, входите… – сказала Катя. – Но мужа нет, он на работе. – Ничего, мы к вам на два слова. – Слушаю. – В ближайшее время вам позвонит ваш сын. Катя горестно усмехнулась: – С чего вы взяли? Он вас предупредил? – Нет. Но он позвонит, не сомневайтесь.