чего вы хотите чего вы хотите оставьте меня оставьте меня… Она выпростала левую руку и ударила по зеркальной стене. По стеклу протянулись три длинные трещины. Сэнди хотелось убежать, но он не мог ни пошевелиться, ни собрать волю в кулак. Он чувствовал себя так, словно какой-то смертоносный паук сперва укусил его, а теперь медленно заворачивал в свою паутину. Женоподобная тварь схватила один из упавших на пол длинных осколков зеркала, и Сэнди ощутил, как его кончик прикасается к его горлу, уже красному и опухающему. Он чувствовал, как горячие слезы собираются у него в глазах и стекают по щекам. Ему хотелось умолять, позвать маму или хоть кого-нибудь на помощь, но он не мог выдохнуть. Его грудь так дергалась и вздымалась… Другая ее рука змеей спустилась по переду рубашки Сэнди, по пуговицам его вельветовых брюк, вокруг бедра, вниз по ноге. Схватила его за штанину и залезла в ковбойский сапог, где нашла рукоятку длинного ножа в кожаных ножнах. – До чего же непослушный молодой человек, – заметила она, изогнув губы в голодной, нетерпеливой ухмылке. – Что бы твоя мама сказала, если бы узнала, что ты прячешь это? – Она вытянула ножны из его сапога и шлепнула ими Сэнди в грудь. Он ухватился за ножны обеими руками, инстинктивно, ухватился так же, как тогда, в ночь, когда Тревис подарил ему на крыльце фермерского дома. – Вынимай, – сказала она. Руки Сэнди задвигались, но медленно. На лбу выступил пот: он отчаянно пытался сопротивляться. «Нет, нет, я не буду!» – Вынимай, говнюк мелкий, – рявкнула она. Он почувствовал, как кончик осколка ужалил его в горло, когда она прижала его крепче. Его мочевой пузырь не выдержал. Теплая моча потекла по ноге и залилась в сапог… маленький мальчик обмочил штанишки, обмочил штанишки, обмочил штанишки, проверьте подгузники, может, он еще и обкакался… …когда он расстегнул ножны и вытащил нож. Тот задрожал у него в руке, и вообще показался тяжелее обычного, его невозможно было держать ровно. В другой руке он стискивал кожаные ножны, прижимая их к груди. Женщина заплела пальцы ему в волосы. – Приставь лезвие к горлу, вот сюда, – сказала она и отвела от него осколок. Дрожащей рукой, ощущая тяжесть и опасность лезвия, Сэнди поднес нож к горлу. Женщина приблизилась, взяла его руку в свою, придала ей устойчивости. – Вот так, молодой человек, – прошептала она. Сэнди крепко зажмурился. Вдруг из-за угла его позвал Калхун. Женщина отпустила, а когда Сэнди открыл глаза, ее уже не было. Сэнди увидел Калхуна и не мог ни бросить нож, ни пошевелиться, ни сделать что-либо иное, кроме как плакать и дышать. – Сэнди? Что ты, ради бога… Калхун опустился на колени и обхватил запястье Сэнди, отвел нож от его горла. Но рука дернулась, и Калхуну пришлось взять мальчика и за предплечье. По воротнику Сэнди побежала струйка крови. – Дай мне, сынок, – сказал он твердо, и что-то в его словах заставило Сэнди встрепенуться… сынок …и он ослабил пальцы ровно настолько, чтобы Калхун сумел их разжать. Они остались вдвоем, не считая мириад их отражений. Сэнди попытался заговорить, но не смог. У него будто перехватило дыхание. Калхун положил нож на пол у ног Сэнди. Затем положил обе ладони Сэнди на предплечья и умоляющим тоном произнес имя мальчика. Встряхнул его. Сэнди хотел ответить, но паук завернул его в свою паутину. Калхун пристально глядел на мальчика, теребил плечи Сэнди своими большими руками. Затем прижал его к груди и крепко обнял. Сэнди почувствовал покалывание в руках, будто они просыпались от сна. Открыл рот… И женоподобная тварь выскочила у Калхуна за спиной и всадила осколок зеркала ему в горло. Рю проследила за тем, как мужчина упал вдоль стены, после чего перекатился и уставился на нее с подлинным изумлением. Осколок стекла торчал из его шеи. Он медленно вытянул руку, коснулся раны, и поток крови, полившись по руке, просочился сквозь рубашку. Рю улыбнулась мальчику, стоявшему с открытым ртом и прижимавшему ножны к груди. Он издавал забавное бульканье – нормально закричать у него не получалось. Рю потянулась к осколку в горле мужчины. Он, как бы защищаясь, выставил руки. Она взяла его запястья и сложила их вместе, присела и опустила его руки ему на колени. Его глаза остекленели и больше не были ни широко раскрыты, ни выглядели испуганными. Он дернул правой ногой. Он уже не сопротивлялся, когда она вытащила из него стекло. Кровь брызнула на пол и зеркальные стены. Рю подставила лицо под струю, раскрыв рот, и стала пить кровь. Она пила, широко распахнув глаза и голодно глядя на собственные бесконечные отражения, прекрасные на серебристой поверхности лабиринта. Его жизненные силы со стремительностью огня переливались в нее. Новая кровь кормила старую, ее собственная кровь вновь обновлялась, вытесняя ту, что Рю взяла из Тревиса, – ту, что теперь была отравлена, пройдя через пустой, выжженный храм его сердца. Она подумала о нем, о том, что он теперь умирал где-то неподалеку, среди огней ярмарки, угасал, как старая, разрушающаяся звезда, а она, приняв вид многих тысяч Рю, пылала над бесконечным серебряным морем, открыв рот и пожирая целые миры в крови погибающего. А мальчик и его мать – следующие. Она заберет и их. Мальчик, беспомощно стоявший перед ней, а потом мать. Она подумала о том, как здорово теперь сожрать их обоих, тех, кого ее глупый Тревис, бедняга, любил, к кому стремился и потерял. Сэнди не сводил глаз с умирающего Калхуна. Он слышал мысли женоподобной твари, потому что она все еще находилась в его голове, отчего сам он был медлительным и оцепенелым… Я заберу вас обоих, тебя и твою мамочку И он боялся, очень боялся, ведь он уже видел, чуть ранее в этот вечер, как его мама упала в обморок на присыпанный соломой бетонный пол возле кроликов, где какие-то люди перевернули клетки, спеша ей помочь, а он просто стоял, будто был не человеком, а пустым местом, видя перспективу своей жизни без нее – и перспектива эта представлялась ему огромной черной бездной… прости, мама, прости, что я не смог ее остановить, не помог ему …и теперь он увидел Роско Дженкинса, который сжимал Сэнди горло; это происходило под большим дубом на вершине холма, других детей и учителей не было рядом; Роско сжимал все туже, а Сэнди плакал… чертов мальчик обмочил штанишки ой мальчик …и там, у его ног, лежал нож; Калхун все истекал кровью, она сочилась повсюду, а женоподобное чудовище все пило и пило… сын …и вот он стоял сейчас, беспомощный, как во сне, когда волк спустился с гор, а кролики пропали и Тревис тоже пропал, и его папа, а он был следующим, а потом его мама, и этого осмыслить он не мог… смотри за собой и за своей мамочкой, ты же думаешь, теперь будешь помнить своего дружка Тревиса …и поэтому Сэнди смотрел на нож, что лежал у его ног, и его пальцы разжались, выпустив ножны, и он наклонился. Потянулся. Ухватился. Нет. Что-то не так. Что-то дурное происходит. Рю видела это в далеком отражении, в зеркалах… они всегда говорят правду …что-то затемнилось, промелькнуло одно из миллионов ее лиц, и это привлекло ее внимание. Когда она отстранилась от мужчины, его кровь стекала у нее по подбородку. За его плечом она увидела, как изменились очертания ее лица, как потрескалась ее прекрасная кожа. Одна трещина, две. Под глазом, на скуле – будто трещины на поверхности замерзшего озера. Нет. Трещины встретились. Кожа стала отслаиваться. У нее под ключицей зацвели пепельные розы, плоть таяла, проваливалась. «Тревис», – подумала она. Он почти умер. Она это чувствовала – как все больше замедляется его сердце. Как в ту ночь, когда она впервые заключила его в свои объятия. Только теперь он был не под ней, не между нее. Не внутри нее. Она становилась… лишь кровь делает нас …ненастоящей.