Незаметно для себя заснув, Миша открыл глаза за три минуты до звонка будильника. Сон слетел моментально, голова была ясной, хотя спал он всего часа четыре. Покончив с утренними процедурами, Миша сварил себе кофе и сделал бутерброды. Через полтора часа ему нужно быть на службе, но ехать туда он не собирался. Сегодня были дела поважнее. Позвонив Ласточкину, он наплел о срочных делах, сказал, что не сможет прийти, и отпросился до обеда. Капитан легко разрешил не приходить: они, бывало, прикрывали друг друга, а если вдруг объявится начальство, всегда можно сказать, что сотрудник на участке, работает с «контингентом». В половине девятого Миша уже стоял под дверью квартиры Ильи и давил на кнопку звонка. Он слышал трель, раздающуюся в тишине квартиры, но никто не подходил. За Мишиной спиной щёлкнул замок, открылась дверь. – Привет, – сказала Томочка. Миша оглянулся и поздоровался. На Томочке был домашний халат и тапочки. Видимо, сегодня она работает во вторую смену. – Не откроет. – Не он, так я, – пробормотал Миша, оглядывая дверь. Она выглядела не слишком надежной. Но это, конечно, крайняя мера. Он нажал на кнопочку и долго не отпускал, а потом ударил по двери кулаком и проорал: – Илюха, ты меня знаешь, я не уйду! Надо поговорить! Если не откроешь, я выбью дверь! Не успел он выговорить последнюю фразу, как в двери повернулся ключ, и она открылась. – Полицейский, называется, – буркнул Илья, на миг становясь похожим на себя прежнего. – Вот на каких типов идут наши налоги. – Илюша, привет! Томочка попыталась выглянуть из-за Мишиного плеча, но тот мягко оттеснил девушку, не давая ей посмотреть на Илью. Томочке точно не стоило видеть его в таком виде. Щеки заросли колючей щетиной, глаза красные, чумные, волосы дыбом. Илья стоял, покачиваясь, точно пьяный, хотя алкоголем от него не пахло. Из одежды на нем были клетчатый плед и один-единственный носок. Михаил шагнул внутрь квартиры и закрыл за собой дверь. – Ребята, если что нужно, вы скажите! – прокричала снаружи Томочка. – Непременно! – пообещал Миша, защелкивая замок. – Скажем. Когда он обернулся, Ильи в коридоре не было: видимо, возвратился в комнату. Квартира у него однокомнатная, небольшая, с маленькой прихожей и кухонькой, но, благодаря хорошему ремонту, новой мебели и порядку, который всегда поддерживал Илья, очень уютная и даже стильная. Правда, сейчас порядком тут и не пахло. На большом зеркале – разводы, пол грязный, кругом пыль. Воздух затхлый, как будто сто лет не проветривали. Миша заглянул в кухню. Объедков и немытой посуды не наблюдалось, но в корзинке лежали заплесневевшие куски хлеба, в вазе – подгнившие яблоки и обожаемые Илюхой груши (тоже испорченные). Холодильник был пуст, если не считать пакета молока и баночки горчицы, а раковина – совершенно сухая. И снова кругом пыль. Было видно, что Илья не заходил сюда уже несколько дней. – Ты вообще что-нибудь ешь? – громко спросил Миша. Прислушался, но ответа не услышал. Он открыл окно, впуская свежий воздух, и пошел в комнату. Илья, как он и думал, свернулся калачиком на неразобранном диване, закутавшись с головой в плед. На столе в беспорядке валялись авторучки, раскрытые блокноты, листы бумаги, будто Илья хотел поработать, покопался в документах, а после передумал, да так и оставил все, как есть. Новенький ноутбук, над которым Илья еще недавно трясся, был небрежно сдвинут на край, рядом стояли два бокала и пустая бутылка из-под шампанского. Возле стола теснилась батарея пивных бутылок – и это при том, что прежде Илья практически не пил. Зеркальная поверхность шкафа-купе была в пыли и пятнах, на креслах – куча одежды, пол давно следовало вымыть. Если Мише и нужны были подтверждения, что с Ильей что-то сильно не в порядке, то он получил их, оказавшись у него дома. Чистюлей-фанатом вроде Ласточкина Илюха не был, но беспорядка и грязи возле себя не выносил. Насмотрелся на неряшливость матери, которая с годами вовсе махнула рукой на уборку, и, если бы не сын, превратила свое жилище в свалку. Миша и тут отворил окно и балконную дверь, раздвинул занавески. Солнечный свет сделал окружающий бедлам еще непригляднее, но зато немного оживил мрачную атмосферу. Взяв стул, Миша сел возле дивана и решительно стянул плед с головы Ильи. – Давай поговорим. Илья попытался вернуть плед на место, но Миша не дал ему такой возможности. – Ты идешь в ванную, я варю кофе. Спорить бесполезно. Минут через сорок друзья сидели в кухне. На Илье была водолазка, джинсы и оба носка. В кухне было тепло, но он, видимо, мерз. Пока Илья мылся в душе, Миша выбросил бутылки и испорченные продукты в мусорный пакет, поставив его возле двери, вытер пыль со стола, так что квартира начала принимать нормальный вид и была похожа на выздоравливающего больного. Чего нельзя было сказать об Илье. Хоть и побритые, щеки его были впалыми, воспаленные глаза – мерклыми, волосы давно следовало подстричь. Он вяло кромсал печенье, которое Миша отыскал в шкафчике, и безо всякого желания прихлебывал кофе, хотя был кофеманом. Миша никак не мог начать разговор, не знал, как подступиться к сути, и потому, чтобы не запутаться окончательно, рубанул: – Можешь мне прямо сейчас дать по морде, но твоя Настя – не та, кем ты ее считаешь. Илья перестал крошить печенье и непонимающе посмотрел на Мишу. Потом лицо приобрело упрямое и вместе с тем злое выражение. Ну, хотя бы проблеск интереса. – Что ты имеешь против нее? Я сразу понял, когда ты на нее уставился! Настя… Она… – Илья за словом в карман не лез, недаром был журналистом, но тут забуксовал. – Она не жеманная, не наглая. В ней есть то, чего нет больше ни в ком – наполненность, загадка. Ты все равно не поймешь! И она ничего от меня не требует, не хочет – ни денег, ни ресторанов, ни подарков. Ей просто нужно, чтобы я был рядом! «Еще бы!» – подумал Миша. – Не кипятись, послушай меня, хорошо? Я хочу, чтобы ты поехал со мной к одному человеку. – Какому еще человеку? – Запал прошел, Илья снова обмяк на стуле. – Илюха, то, что я скажу, прозвучит, как сценарий фильма ужасов. – Миша сжал пальцы в кулак. – Помнишь, когда мы в пятом или шестом классе были, ты сказал, что видел привидение в доме у какой-то твоей родственницы? У бабы… – У бабы Зои. – Да, точно. Тебя мать туда отправляла на каникулы, а ты боялся. Говорил, какое-то существо появляется по ночам, садится в ногах твоей кровати, смотрит на тебя, пока ты спишь. А потом мой отец пришел к тете Ире и предложил, чтобы ты у нас пожил. – И что? – губы Ильи сморщились в подобии улыбки. – Ты к чему об этом вспомнил? – Ты правда видел там что-то, так ведь? Илья поерзал на месте, потом откинулся на спинку стула. – Я маленький был. Почудилось, наверное. – Он помолчал немного. – Но, честно говоря, страшно было до чертиков. – Было там привидение или нет, не важно. Важно, что я тебе поверил. И ты мне сейчас поверь. Улыбка Ильи сделалась шире, при этом лицо стало выглядеть диковатым. – Хочешь сказать, что Настя – привидение? Миша не нашел сил улыбнуться в ответ. – Несколько недель назад ко мне пришел человек. – Он быстро рассказал о Белкине и его папке. – Сначала я не придал значения. Но потом у нас на участке погибли двое. Оба они познакомились с девушкой, и вскоре убили себя. Один воткнул струну себе в глаз, второй распорол живот. Илья откашлялся и сказал: – Это все, конечно, интересно, но… – Умерли почти тридцать человек. Каждые три года умирают трое. С февраля по июнь. И я думаю, – Миша поймал взгляд друга и выговорил: – ты следующий. – Какая фантастическая чушь, – скучающе сказал Илья, но в глазах его что-то промелькнуло, и Миша приободрился. Быстро пересказав историю Таси, Чака и их матери, он спросил: – Слишком много совпадений, тебе не кажется? И внешность, и имя. – То есть я встречаюсь с девушкой, которая умерла больше тридцати лет назад? – Илья приподнял брови. – Что она поднимается из могилы и… Миха, да она живее всех живых! А ты сам сказал, что этот Белкин в психушке лечился. Он убил родную сестру! Может, у него на этой почве сдвиг, и он до сих пор с головой не дружит? – Не может, – отрезал Миша. – Он нормальнее нас. Сейчас сам убедишься. – Я очень устал, – апатично проговорил Илья. – Ничего, в машине поспишь. Я знаю, что с тобой творится, Белкин сказал. Ты слабеешь, днем можешь только спать, а ночью приходит она и… Ты сам должен замечать: работать не способен, все время спать тянет. Это потому, что она сосет из тебя энергию! А когда ты окончательно ослабнешь, убьет! И ждать уже… – Миша хотел сказать «недолго» и осекся. Как он мог забыть? – У тебя есть на теле раны? Илья недоуменно смотрел на него, и тогда Миша, не дожидаясь ответа, подошел к нему и задрал водолазку. На животе и груди виднелись свежие синяки. Все так же молча он закатал рукава водолазки и увидел ссадины. – Откуда у тебя это? Илья поднялся, тяжело опираясь на стол, потрогал синяки, сморщился от боли. – Ударился, наверное, или в ванной упал. Он беспомощно посмотрел на Мишу, и тот вдруг вспомнил, каким Илья был в начальной школе: маленький, щуплый, темноволосый мальчишка в очках с огромным ранцем. – Ты не знаешь, откуда они, верно? Это она сделала! Настя. Белкин сказал, если на теле появляются раны, то конец близок. – Я не могу поверить.