Кирпичные гаражи сменялись железными ангарами, потом вдруг опять возникали глухие стены или щерились пустыми окнами заброшенные здания промышленного вида. По большей части одноэтажные, но некоторые возвышались на два и даже на три этажа. Раза два попались пустые бетонные каркасы — столбы и перекрытия — недострой. Некоторые ворота (или правильнее — двери?) были распахнуты. Но живых людей почему-то никак не попадалось. Попрятались они все, что ли? — Кир! — Арина от неожиданности схватила опера за рукав. Справа от темного проема открытых ворот курил мужик в брезентовых штанах Голый торс лаково поблескивал крепким загаром. Как он не мерзнет, удивилась Арина. — Уважаемый! — негромко позвал Киреев. — Машину тут не виде… Договорить он не успел. Мужик, щелчком отбросив окурок, шагнул в распахнутые железные ворота — и пропал. Они рванулись в темный проем так дружно, словно там не было ничего опасного. Главное — догнать этого, в брезентовых штанах, а там — будь что будет. Но дядька как сквозь землю провалился. Впрочем, среди ящиков, ржавых автомобильных крыльев, гнутых труб и металлических конструкций вовсе уж непонятного назначения могло прятаться что угодно. Например, немецкий танк времен Великой Отечественной. Или даже, чем черт не шутит, тираннозавр. Торчащая из-за груды ржавых бочек труба действительно напоминала танковую пушку. А неровная пирамида полуразвалившихся ящиков справа — тираннозавра. Конечно, им не удалось обнаружить ни танков, ни тираннозавров. Ни, что было совсем огорчительно, никаких мужиков в брезентовых штанах. Или пусть даже без штанов. — Ладно, — Киреев потащил Арину к выходу. — По крайней мере убедились, что какие-то аборигены тут имеются. Поехали дальше искать. Следующий абориген, кроме заляпанных мазутом джинсов, был одет в такую же заляпанную тельняшку и жилетку с миллионом карманов. Из некоторых торчали хвосты провода и какие-то черные рукоятки. Киреев выскочил из машины и заговорил — быстро-быстро, просительно, чуть ли не заискивающе: — Слышь, братан, погоди, мне только спросить. Тот обернулся, поглядел выжидающе, но не произнес ни слова. — Приятель у меня тут где-то, он объяснял, да я что-то заблудился. Может, подскажешь, где тут чего? Он на белом фургоне ездит. Может, видел? Дядька, подумав несколько секунд, помотал головой и все так же равнодушно двинулся вглубь. За следующие сорок минут они «выловили» еще четверых — разной степени одетости и замызганности. С одним из подобных персонажей удалось даже поговорить почти подробно. Но белой «газели» не видел никто. — Даже собаку сюда не притащишь! — Киреев обреченно махнул рукой. — Ни запаха Юлия, ни тем более его сестры — или кто там эта девушка — ничего у нас нет, не с чем сравнивать, кого собаке вынюхивать! — Кир, ты гений! Собаку сюда надо! — Так не с чем же… — он не договорил «сравнивать», хлопнул себя по лбу. — Ах ты, что ж я тупой такой! Девушка на белом фургоне — да, вполне призрак, но Юлий-то до последнего момента жил дома! И если он тут появлялся, хорошая собака это унюхает! О том, что Юлий тут мог и не появляться — или появляться в виде обмотанного веревкой или скотчем тючка в недрах белого фургона — Арина предпочитала не думать. Ведь хорошая собака и внутри машины может что-то или кого-то учуять. И даже если Юлия сюда просто привезли — может, запах еще остался? Четверг * * * — Ой! — от удивления Арина попятилась. Вылетевшая из полицейской «тойоты» псина, взлайнув, присела на мгновение — и заскакала вокруг, мотая хвостом и высоко подбрасывая задние лапы. — Фу, Сушка, как не стыдно! — укоризненно сказала вылезшая следом полноватая девушка в форменной куртке. — Старший сержант Коломыйцева, — отрекомендовалась она Арине. — Вы не пугайтесь, Сушка в жизни никогда никого не укусила. Просто засиделась, вот и веселится. Ну и работу чует. Любит она это дело, — круглощекое лицо расплылось в улыбке. Не улыбнуться в ответ было совершенно невозможно. — Да я не испугалась. Удивилась. Почему-то думала, что в полиции только овчарки служат. Скакавшая вокруг псина мотала кудрявыми ушами и тоже улыбалась. От овчарки у нее был только хвост. Да и от овчарки ли? Может, от лайки или кого-то в этом роде. Арина на мгновение задумалась: помесь спаниеля — вон уши какие, ни у кого таких больше не бывает — и… а вот даже и не скажешь, кого еще. — У патрульных или там у ОМОНа овчарки, а так разные. Нам же не на выставки, нам рабочие качества требуются. А Сушкин нос — это, я вам скажу, всем носам нос! — Это ее так зовут? Сушка? — Так точно, — подтвердила девушка. — За сушки с тмином на голову встанет. — Товарищ старший сержант, — начала было Арина. — Ой, бросьте. Меня Рената зовут. Арина вздрогнула. Рената?! Ре! Сколько же девушек носит «музыкальные» имена! Впрочем, хозяйка «лучшего в отделении носа» в жертвы музыкального маньяка не годилась совершенно. Полноватая, но не толстая, а скорее просто плотная, крепкая, ну и вообще — крупная. — Что искать будем? — деловито уточнила она. — Захоронение? Потому что нюх — он, конечно, нюх, но у каждой собаки своя специализация. — Мертвеца Сушка и в трехметровой яме учует. Если асфальта сверху нет. Но тут земля, легче работать. — Нет-нет. Мы надеемся, что все пока живы. Собственно, вы с Сушкой — наша последняя, кажется, надежда найти живых. — А чего тут, бункеры, что ли, тайные? — старший сержант с некоторым недоумением покосилась на невзрачный домишко. — Нет-нет, — повторила Арина. — В этом доме совсем недавно жил… я даже не знаю, как назвать. Сперва думали ключевой свидетель, а теперь все так запуталось, может, и он жертва. В общем, здесь жил один молодой человек. Потом он пропал. Мы проследили фургон похитителя до промзоны в Кировском районе. Участок там не слишком большой, но… — Да понятно. Все заброшено. — Не все, люди там кое-где попадаются — гаражи самодеятельные, мастерских пара-тройка, все такое. Но обыскивать там все — это совершенно немыслимо. Там несколько зданий есть полуразваленных, возможно, с подвалами, да и подземные коммуникации… — Ясно. Вы надеетесь, что тот, кто жил в этом доме, где-то там. — Надеемся. Правда, если этого молодого человека туда внутри фургона привезли, даже не знаю, сумеет ли собака что-то учуять. — Если по горячему следу, ну, в течение суток, точно сумеет. Если дольше — как повезет. Что ж, задача понятна. В доме еще кто-то жил? — С середины лета — нет. — Тогда давайте сперва я с вами туда зайду, осмотрюсь. Чтоб Сушку сильно не путать. — Гулять, девочка моя! — скомандовала Рената, уже стоя на крыльце. — Отдыхай пока, скоро работать будем. Но осмотреться удалось лишь мельком: заглянули в комнату с пианино, зашли в кухню… Со двора донесся короткий, но заливистый лай. — Что за… — Рената помотала головой, вопросительно глядя на Арину. — Вы же сказали, что не захоронение ищем… — А что такое? — Слышали, как она голос подает? — Ну… играет? — Работает она. Нашла что-то. Точнее, кого-то. — В смысле… труп? — Или часть трупа, — подтвердила Рената. — Пойдем смотреть? Арина двинулась следом за кинологом — что еще оставалось? Сушка стояла возле сарая. Оглянулась на появившуюся на крыльце хозяйку, гавкнула, ткнула носом в серые доски. Поперек сарайной двери темнел засов. С ржавой щеколды свисал замок, тоже ржавый, не громадный, но вполне внушительный. — Кир! — позвала Арина. — Да вижу. Вскрываем? Арина кивнула. Опер тоже кивнул и на минуту вышел со двора. Вернулся, помахивая монтировкой, поглядел оценивающе на замок, покачал головой, поддел щеколду, нажал…