– Итак, мистер Поуп, – сказал Левон, – можем мы надеяться на вашу поддержку? – Я никогда не нарушаю своего слова. – Питер Поуп улыбнулся Эльф, по-младенчески растопырил пятерню и снова сжал пальцы в кулак. – Залетайте к нам почаще, соловушка! – Рыбьи губы звонко причмокнули, посылая ей воздушный поцелуй. Рыба на тарелке Эльф взирает в небеса. В ресторанчике на площади Севен-Дайалз по-обеденному шумно. Эльфина мама, Имоджен и Беа глядят на Эльф. «Тебя о чем-то спросили». – Ох, простите, я задумалась. Меня отвлекла форель. Она очень похожа на директора музыкального магазина. В Слау. – Судя по всему, он произвел на тебя неизгладимое впечатление, – говорит Эльфина мама. – Ммммм… – Эльф вонзает вилку в форелий глаз. Беа декламирует стихотворение Джона Бетчемана, написанное в 1937 году: – Ах, вот бы Слау разбомбить! Там людям невозможно жить, И для коров нет ни травинки… Смерть, собирайся на поминки! – И добавляет: – Ну, потом, когда начались бомбежки, ему, наверное, было очень стыдно. – Я как-то приезжала в Слау, – говорит Имоджен, деликатно промокая губы салфеткой. – На семинар. Город как город, бывают и похуже. Беа накалывает на вилку корнишон: – Вот так и вижу надпись на дорожном указателе: «„Добро пожаловать в Слау – бывают города и похуже“. Имоджен Холлоуэй». – Только не Имоджен Холлоуэй, а Имоджен Синклер, – напоминает мама. – Ой, я все время забываю, – говорит Беа. – Мам, тут вот осталась un petit goutte…[54] Допивай. – Она подливает шампанского в мамин бокал. – Все-таки не каждый день пятьдесят… – Спасибо, солнышко, – говорит мама. – Только правильно говорить «une petite goutte», все-таки «капля» по-французски женского рода. А если ошибиться с родом, получается очень нелепо. – Да, не только во французской грамматике, но и в некоторых клубах Сохо, – замечает Беа; мама и старшая сестра укоризненно смотрят на нее. – Ну, я об этом слышала. От Эльф. – Очень смешно. – Эльф разделывает вилкой форель. – Кстати, пока я не забыла. Вам всем привет от Левона. Эльфина мама расплывается в довольной улыбке: – Обязательно передай ему привет от меня. Он так прекрасно вел себя на свадьбе Имоджен. Настоящий джентльмен. Одевается со вкусом, умеет поддержать интеллигентный разговор. Наверное, он очень хороший менеджер. – Да, с ним нам повезло, – говорит Эльф. – Большинство менеджеров в шоу-бизнесе ведут себя как близнецы Крэй. – Кстати, в сентябре и Беа покинет родное гнездо, – напоминает Имоджен маме. – Ты не собираешься вернуться на работу? – Ох, у меня и так дел невпроворот: Ротари-клуб, Женский институт, сад… не говоря уже о вашем отце. Беа отрезает кусочек киша. – А ты не скучаешь без преподавания, Имми? Имоджен отвечает не сразу: – Ой, кажется, я чересчур задержалась с ответом. – К семейной жизни не сразу привыкаешь, – говорит мама. – Вам с Лоуренсом просто нужно время. Не волнуйся, все наладится. Имоджен набирает горошины на вилку: – Ну, мы же знали, на что идем. Дом, семья и все такое. – Ага, а рок-н-ролльным образом жизни мы будем наслаждаться опосредованно, через сестру, чьи песни занимают ведущие позиции в чартах. Эльф фыркает: – Нашим песням туда еще надо попасть! – Ничего, успеется, – говорит Имоджен. – Вы же только начинаете. Эльф берет горку пюре, добавляет к ней кусочек рыбы. – Поп-группам успех как раз и нужен в самом начале. Поп-музыка – не кустарное производство, как фолк, а фабричный конвейер. Накладные расходы очень велики. Много денег уходит на оплату студийного времени, маркетинг и рекламу. Сорок девять групп из пятидесяти распадаются, так и не дождавшись славы. – Вот вы как раз и станете пятидесятой, – говорит Имоджен. – Все наши знакомые только и говорят что о вашем выступлении на свадьбе. – Мне очень понравилась твоя «Мона Лиза», – говорит Эльфина мама. – Прямо мурашки по коже. А почему ее не выпустили синглом? «Хороший вопрос». – Потому что в «Утопия-авеню» есть еще два человека, которые пишут песни, и каждому хочется порулить. – А как вы решили, какой сингл выпускать первым? – спрашивает Беа. Три месяца назад, на другой день после концерта в Грейвзенде, Эльф сразу подумала: «Синглом должна стать „Мона Лиза“». Проблема заключалась в том, что Дин предлагал «Оставьте упованья», а Джаспер – «Темную комнату». – Представьте, что я – Виктор Френч, – сказал Левон. – Убедите меня в том, что именно эту песню надо выпустить синглом. – В «Оставьте упованья» классные партии, – сказал Дин. – Она дает возможность каждому из нас продемонстрировать свой талант. Ну и мне больше всех нужны деньги. Эльф даже не улыбнулась. – Если первым синглом выпустить «Оставьте упованья», то нас объявят блюзовой группой. И вообще, эта песня звучит слишком по-мужски. – А «Мона Лиза» – по-женски, – возразил Дин. – Парни все равно будут слушать «Утопия-авеню», потому что у нас в основном мужской состав. А вот если выпустить синглом «Мону Лизу», то и девчонки его тоже купят. – Зато «Темная комната» – психоделическая, – в свою очередь сказал Джаспер. – В самый раз для британского Лета любви. Над письменным столом Левона тикали часы. – Любая из этих трех песен может стать хитом, – сказал Левон. – Всем бы такие проблемы. Грифф, ты как? – Не знаю, – сказал Грифф. – Но надо решить по справедливости. Вон, группа Арчи Киннока развалилась, потому что Арчи и Ратнер постоянно ругались из-за дележки авторских. – А что ты предлагаешь? – спросил Дин. – Свалить все деньги в одну кучу и поделить поровну? – Может, поставить авторами всех троих? – предложил Джаспер. – Вот как Леннон – Маккартни или Джаггер – Ричардс. – Вот мы с Брюсом так и сделали, когда записывали альбом «Флетчер и Холлоуэй», – сказала Эльф. – Только из-за этого возникло множество проблем, и легче не стало. А если бы альбом хорошо продавался, то было бы еще хуже. – Что ж, можно попросить, чтобы в «Илекс» сами нашли выход из положения, – сказал Левон. – Пусть там решают сами. – Нет уж, спасибо, – возразил Дин. – Музыка наша, нам и решать. – Давайте бросим жребий, – заявил Джаспер. – Ты… ты ведь это на полном серьезе предлагаешь, – догадался Левон. – Да. Первым синглом будет песня того, кто выбросит больше очков на одной игральной кости, а второй и третий синглы – в порядке убывания. – Бред какой-то, – сказал Дин. – Даже по твоим меркам. – Одна игральная кость. Никто никого не винит. Никто ни с кем не ссорится. Почему это бред? Эльф взглянула на Дина, тот взглянул на Левона, а Левон взглянул на Эльф. Джаспер выложил на журнальный столик игральную кость – красный кубик с белыми точечками. – Эх, чудило ты, де Зут, – сказал Грифф.