И замолчал. Подобрать слова вот так с ходу он не смог. — Что? — спросил Мамио, которому надоело ждать продолжения фразы. — Не знаю, как сказать, — вздохнул Тейджо. — Вроде и не фанатики. Любовь тоже выглядит иначе. Уважение? Слишком слабо для уважения. Аматэру в Токусиме — неоспоримая константа величия. Их величия. Уважение, где-то даже преклонение, гордость. И это аристократы, что там у простолюдинов, я даже представлять боюсь. Так что местные… У них нет сомнений. Единственный луч, пробившийся сквозь облака, упал на Аматэру? Всё — отмечен богиней. Просто потому, что иначе и быть не может. Понимаешь? — поймал он взгляд Мамио. — Как по мне, это для них просто обыденность. Не уверен, что там в храме кто-то удивлен был. Для них все так и должно быть. — По твоим словам, они всё же фанатики, — произнес Мамио со скепсисом в голосе. — Да нет же, — поморщился Тейджо. — Фанатик — это наш Казуки, а Аматэру для местных… Ну вот, например, у тебя есть сомнения, что император занимает свое место по праву? — Э-э… — смешался Мамио. — Нет, конечно. — Так же и тут, — кивнул Тейджо. — Аматэру для местных — равно… Дальше идет длинный список того, чем токусимцы их считают. В том числе величие, сила, защита — выбирай сам. А самое главное, как по мне, что это их Аматэру. Они часть этого величия. Пусть и совсем немного, но часть. Бесит меня этот город. — Да ладно тебе, — сказал Мамио успокаивающе. — Город как город. Над Токио тень императора, здесь — Аматэру. Какая тебе разница? — Погорячился, признаю, — усмехнулся Тейджо. — Токусима мне просто не нравится. Но с Токио ты не прав. Тень императора над всей страной, и это нормально. Это император. Но Аматэру, при всем моем к ним уважении, не императорский род. А для токусимцев даже император лишь на втором месте. Понимаешь? Здесь у тебя нет шансов даже вторым стать. Пусть даже я не стремлюсь сравняться с Аматэру, но я Вакия. Вакия, демоны их задери, а не друг Аматэру! То есть, понятно, и друг тоже, но… А, ладно, думаю, ты меня понял, — бросил он и замолк. Немного подумав, он вновь заговорил: — Добавлю еще кое-что. На приеме у мэра меня приняли очень хорошо, но не потому, что мой род старый, сильный или, например, влиятельный, а потому, что я пришел с Синдзи. Это, знаешь ли, неприятно, когда какой-то жалкий трехсотлетний род уважает тебя не за то, что ты в равной степени можешь их как в порошок стереть, так и очень сильно помочь, не за то, что ты прожил хренову тучу столетий, а за то, что ты пришел с Аматэру. Вот ведь… Да у нас семья слуг есть, которая существует дольше, чем эти ничтожества. К демонам мне их уважение! — Мне тебя, наверное, не понять, — отвернулся к своему окну Мамио. — Я просто рад, что у меня есть друзья, а на мнение остальных мне как-то плевать. Глядя в окно на проносящиеся мимо улицы, Мамио не видел, как Тейджо с улыбкой покачал головой. Зато услышал его слова: — Не удивлен. После того как ты обмочил полицейского, тебе вообще на все должно быть плевать. На это Мамио вздохнул и уперся лбом в стекло. Смотреть на Тейджо в тот момент он не собирался, иначе тот заметит, как пылают его щеки, и продолжит издеваться. — Вы мне это вечно припоминать будете? — спросил он. — Всю оставшуюся жизнь, — ответил весело Тейджо. — Я тебе больше скажу — чем старше ты становишься, тем забавнее выглядит тот случай. Поверь, когда ты станешь главой рода, мы обязательно вспомним о нем. Еще раз. — Дерьмище… — прошептал Мамио. * * * В конце дня после душа Норико сидела у себя в комнате за макияжным столиком. Поставив на него локти и запустив пальцы в волосы, она смотрела на свое отражение в зеркале и думала. А подумать ей было над чем. И основной вопрос звучал просто: что теперь делать? Первым порывом было все рассказать деду, однако… Она никогда не была против Аматэру Синдзи, как и против их женитьбы. Да, ей хотелось от будущего мужа большей силы, но кто не хочет всего и побольше? Сам факт, что она хотела всего лишь этого, уже о многом говорит. Он Аматэру, богат, достаточно влиятелен, не дурак, не урод. Идеальная пара. Получше найти можно — лично для нее получше. Те же Тайра, там у молодежи с силой все в порядке. Не гении, но и не Патриарх. С другой стороны, а кто вообще может похвастаться, что ее муж — Патриарх? Нет, не так. Что ее муж — Патриарх и Аматэру одновременно? Да никто. Она будет самой знаменитой женщиной в стране. Чего еще желать? Разве что личной силы будущему мужу… В общем, Норико никогда не была против такой пары, и если она не сделает какую-нибудь глупость, то точно станет его женой. Тем не менее бывает всякое. Нельзя говорить, что они стопроцентно поженятся. Норико осознавала свои слабости и принимала в расчет, что может взбрыкнуть и сотворить какую-нибудь дичь. Как, например, пару лет назад, когда она поиздевалась над Тайра Наоки, да еще сдуру и подруг к этому делу подтянула. Но то, что спускают с рук Гангоку, штатным стервам страны, того не спустили с рук ей. Сначала Тайра свели на нет переговоры о женитьбе, а потом, когда отец узнал о причинах этого… Ох, и орал же он. Даже дед не стал в это вмешиваться. Она даже думала, что в тот раз дойдет до порки. Норико не была дурой и умела признавать ошибки, так что извинилась вполне искренне. А потом появился Аматэру Синдзи. И да, мелькали у нее в голове мысли о том, что Тайра Наоки был бы лучшим кандидатом. Или, например, случай с Накатоми Саюри. Милая, простоватая, неуклюжая… ага. Стерва она та еще. Они почти три года воевали друг с другом, а причиной стало… Демоны, да она уже и не помнит причину, но инициатором войны стала именно Норико. Что уж она там сделала, не важно, главное в том, что могла бы и не делать. Потерпеть ну или проигнорировать эту дрянь. Но нет… Остается надеяться, что она доставила противнице не меньше проблем, чем было у нее самой. Стоил ли тот конфликт тех проблем, что он принес? Однозначно нет. А ведь был еще и Аматэру Синдзи. Вроде простоватый малый, которым легко управлять… только вот почему-то не получается. Себе на уме мальчишка. Мизуки говорила, что, пока они не подружатся, пока она не войдет в его ближний круг, для Аматэру на первом месте будет выгода. То есть если ему кто-то предложит больше, чем Кагуцутивару, что вряд ли, он того и выберет. Ну или ту, если говорить о женитьбе. И вроде первую жену выбирает родня, вроде не сможет он надавить на саму Атарашики-сан, но тем не менее он глава рода. А вдруг. Да и если не получится убедить Атарашики-сан, то можно и самому действовать. Разорвать помолвку не так уж и трудно. Она же сама тому пример. То есть шанс на то, что никакой свадьбы не будет, есть, и не сказать чтобы маленький, но пока что все идет нормально, и они скорее поженятся, чем нет. И вот в такой напряженный, как она теперь понимает, момент случилось это. И что ей делать? Поначалу, когда она увидела полупрозрачные уши у той девчонки, что дарила Синдзи цветок, они ввергли ее в шок. Она даже не сразу поняла, что это их родовой дар от прародителя. Ей казалось, что эти уши видят все. И лишь спустя пару секунд Норико осознала, что происходит, после чего резко отвернулась. Это было страшно. Она не настолько хорошо разбиралась в животных, чтобы определить, чьи это уши — кицунэ или инугами, но точно не кошачьи. Да и у тануки они должны быть более округлыми. Тут явно что-то псовое. И ладно, если инугами — псы-оборотни достаточно благородны, а вот кицунэ вполне способны на эмоциях и печень выгрызть. Прокрасться в дом и… Но это первые мысли. Чуть позже, когда Норико более-менее успокоилась, она поняла, что это всего лишь страхи. Ушедших не видели столетиями, и в свете случившегося понятно, что они скрываются. И ради нее они не станут рисковать раскрытием. В конце концов, у Аматэру, которым они благоволят, и до нее было полно жен со стороны, но что-то она не помнит, чтобы они умирали странной смертью. К тому же кицунэ не умеют становиться полностью невидимыми, так что для них пробраться в дом — это из разряда фантастики. Успокоив себя этими мыслями, она весь оставшийся день грезила тем, что все расскажет деду с отцом и какие у них будут лица от услышанного, и лишь вечером, после шествия и фейерверков, по пути в поместье Аматэру она призадумалась. А стоит ли рассказывать? Если бы не приближающаяся свадьба — однозначно стоит, только вот свадьба-то в планах. Она невеста Аматэру. Будущая жена. Скоро она сама сменит фамилию на Аматэру. И тогда получится, что Кагуцутивару будут знать секрет, который лучше сохранить в семье. Непорядок. С другой стороны, свадьбы может и не быть, да и про секрет она узнала все-таки будучи Кагуцутивару, а не Аматэру. Промолчать? Рассказать? Подождать до свадьбы или расторжения помолвки? Или рассказать, но уже Синдзи? Хотя нет, обойдется. Пусть сначала в жены возьмет. Тогда деду рассказать? По секрету, только между ними. Бред. Не станет дед молчать о таком. А даже если и станет, что толку? Использовать информацию это ему не помешает, что может столкнуть его с Аматэру, если она выйдет замуж и расскажет уже все Синдзи. А если не будет свадьбы? — Ар-р-ргх… — прорычала Норико, опустив голову и взлохматив волосы. Ну и что, демоны подери, ей теперь делать? Посмотрев в зеркало, Норико скривилась. Что бы там ни произошло, это не повод устраивать на голове чье-то гнездо. Благовоспитанная девушка всегда выглядит идеально. Либо идет по пути к этому идеалу. Так что прочь лишние мысли, сначала разберемся с волосами. Нет, ну серьезно, что делать-то? * * * Славно погуляли. И на огромной платформе со статуей Аматэрасу, которая возглавляла праздничное шествие, покатались, и на фейерверки посмотрели. И даже стали свидетелями профессионализма полицейских, которые практически у нас на глазах поймали пару человек и уволокли в темный переулок. Видимо, с той стороны у них машина стояла. Вообще с организованной преступностью в Токусиме все плохо. Для преступников плохо. Я не просто так говорил начальнику, что его уход — это потеря, полиция здесь реально хороша. Как рассказывала Акеми, Гарагарахэби в Токусиме очень неуютно. Вне зависимости от того, какая преступная гильдия приходила в город, их быстро вычисляли, как и их незаконные делишки, после чего законно — а кое-где и не очень, кстати, — выдавливали из города. Так что гильдии здесь есть, но вот работать они стараются исключительно легально. К сожалению, преступность одними лишь гильдиями Гарагарахэби не ограничивалась, и проблем в городе хватало. Впрочем, как и в любом другом городе. О том луче света в храме я с друзьями не говорил. Сами они не спрашивали, а лезть к ним с этим вопросом… Эй, давайте обсудим, какой я крутой? Нет, не хочу. Кому надо, сам спросит. Тем более что мне и говорить нечего — просто воспользовался ситуацией. Они, поди, и сами это понимают. Домой мы отчалили тем же вечером, поскольку в понедельник друзьям в школу. Или в университет, хотя там с прогулами попроще. В аэропорт, понятное дело, не прямо с праздника поехали, сначала заехали домой, где привели себя в порядок и поужинали. И кстати, почему только друзьям? Мне тоже в школу идти надо, разве что, в отличие от ребят и девчат, я не так сильно устаю и мне на отдых меньше времени нужно. Так что меня совершенно не напрягало, что домой я вернулся поздно вечером, почти ночью. Правда, я еще Норико провожал, в то время как остальные сразу по домам поехали. Я же, вернувшись домой, первым делом зашел в свой кабинет и положил бережно сохраненный цветок на одну из полок шкафа. Надо будет узнать, что это — точно не ромашка, хоть и похож по форме. На следующее утро по Интернету разошлась фотография, где я стою в луче солнца. И главное — удачная такая, контрастная. Я даже заподозрил, что картинка обработана. На фотографии я стоял чуть справа, то есть снимали из той части толпы, что находилась слева, если смотреть от входа. Хмурый день, солнечное пятно, и в центре я с убранными в рукава кимоно руками. — «Даже в кромешной тьме его свет найдет к нам дорогу», — процитировала Атарашики, после чего, явно сдерживая улыбку, глянула на меня. — Может, нам храм в твою честь поставить? — Токусимцы явно повернутые, — покачал я головой, не обращая внимания на ее подколку. — Синдзи-ками-сама, а? Звучит же? — не отставала она. Я поморщился. — Атарашики, — произнес я немного недовольно, — ты в курсе, кто такие Патриархи? А кто такие боги? Веселое выражение лица Атарашики сменилось на удивленное. — Серьезные ты вопросы задаешь, — сказала она. — Но ответ на него есть только философский. Во всяком случае, про богов. На это я хмыкнул. — Стражи внутренних границ, вот кто такие боги, — произнес я. — Ни больше ни меньше. Тут нет никакой философии. Они рабы своего мира. — Это ты где о таком прочитал? — спросила она медленно. — Мне об этом рассказали, — ответил я со вздохом. — И ты все равно не поверишь, кто именно. Просто уясни: боги крайне ограничены в своих действиях, в отличие от людей. А Патриархи — это именно люди. И мне не нравятся такие шутки. Атарашики молчала, продолжая удивленно смотреть на меня. — И все-таки кто тебе такое рассказал? — спросила она. Подозреваю, из-за обычного любопытства. — Рассказал… — Блин, она меня точно сумасшедшим посчитает. — Тот, кто создавал этих богов. — В смысле? — не поняла она. — В прямом, — произнес я. — Но это между нами. Я сам многое не понимаю, но «боги» — это людское обозначение этих существ, а по факту это стражи. Внутренних и внешних границ мира. На этот раз Атарашики молчала дольше. — А этот… создатель богов, часом, не просил тебя что-нибудь сделать? — спросила она осторожно. — И как часто вы с ним… видитесь? Ну точно за психа приняла. Впрочем, я ее понять могу. — Я тебе об этом рассказал только потому, что ты, выразимся так, своя, — произнес я. — Просто мне не нравятся твои шутки про мое обожествление. И да, просил, но это уже тебя не касается. Да и этого мира не касается. Виделся я с ним один раз, и больше это не повторится. — И немного помявшись, добавил: — По техническим причинам. У меня просто нет возможности связаться с ним еще раз. — Понятно, понятно, — покивала она медленно. — И все-таки, о чем он тебя просил? — Атарашики, — покачал я головой. — Не лезла бы ты в эти дела. Кстати, — решил я немного слукавить, — как думаешь, моя сила — это норма? На мой вопрос Атарашики отреагировала не сразу, видимо, не поняла поначалу, к чему я веду. Но через три секунды ее глаза стали медленно расшириться. — Хочешь сказать… — произнесла она тихо. — Так твоя сила… Это он тебя… — Он просто рассказал, как мне стать сильнее, — пожал я плечами, в общем-то и не соврав ни в чем. — Моя сила — только мое достижение. — Великие Супруги… — практически прошептала Атарашики. — Ну как-то так, — пожал я плечами. Потерев переносицу пальцами обеих рук, Атарашики произнесла: — Ты Аматэру, — причем утвердительно, а не вопросительно. — Так и есть, — подтвердил я.