— Вы ничего не хотите мне сказать? — задала она вопрос главбуху. — О чем? — О вашем прошлом. Та удивленно вскинула на нее глаза («Хорошо играет»): — Вы исповедовать меня пришли? А сами вы абсолютно безгрешны? — Тамара Яковлевна сказала, что вы не та, за кого себя выдаете. — Что за глупости, вздор какой. И за кого же я себя выдаю? Нашли кому верить. Эльвира поняла, что Ольга врет — она действительно не та, за кого себя выдает. «Тогда кто же она? — возникал резонный вопрос. — И где настоящая Ольга?» И Ольга, хотя она и не была детектором лжи, поняла, что Эльвира ее раскусила. Становилось горячо. Эльвира решила, что это хоть и не ее дело, но надо предупредить руководство компании на всякий случай. — Я расскажу о вас Завьялову. — Что расскажете? — взвилась Ольга. — Что вы можете рассказать? Ваши глупые предположения, основанные на бреде гнусной Тамары Яковлевны? Чтоб очернить меня, она была готова на все, разве не видно? — Пусть он сам решает на свое усмотрение, бред это или нет. Я вот вижу, что вы сейчас мне врете. Поэтому я считаю своим долгом его предупредить. Предупредить его. — Ваше право, конечно, — неожиданно успокоившись, повела плечом в белоснежной блузке Ольга и стала по обычаю теребить свою сережку в ухе. «Ну, вот такая у меня нервная привычка еще с универа! Что же поделать с этим!» Она была взволнованна. Она почувствовала себя прижатой к стенке. Надо было что-то предпринимать. Но что? Но на этот раз Ольге повезло. Так как был предновогодний день, Завьялова Эльвира в офисе уже не застала. Подумав, что разговор можно отложить на потом, она уехала. Таким образом, это выяснение сути личностей было отложено на неопределенный срок. После того как Эльвира ушла, Ольга еще долго сидела в полной тишине. Отчаяние прожигало ее насквозь. Все, что она так долго собирала по крупицам, было разрушено. Ольга Я продолжаю сидеть, вслушиваясь в наступившую гнетущую тишину, которая чем-то липким опутывает меня, лишая возможности жить, дышать, и думаю о том, что Игорь никогда не будет со мной и что Эльвира сейчас вытащит все мои тайны наружу, и последствия тогда будут необратимы. Сколько времени я так сижу? Может, час, а может, больше, я не знаю. Эту тишину, как нож масло, вдруг разрезает звонок мобильного. Я вздрагиваю. Эта трель возвращает меня к действительности. Кирилл. Что он говорит? Я никак не могу понять. Его слова, как в тумане, доходят до моего помутившегося сознания. Убил Инессу? Что? Случайно? Она приревновала, накинулась на него, а он оттолкнул ее. И она упала, ударилась головой. Теперь она мертва… Парень, должно быть, в панике и не знает, к кому кинуться за помощью, раз уж даже мне позвонил. Я плохо соображаю, но сознание начинает вырисовывать сначала тонкой кистью, а потом крупными мазками картину, которая ужасает меня своей реалистичностью. Неожиданно пугающий план красочной картиной вырисовывается в моем воспаленном воображении. На пустой стене, как в кинематографе, я вижу проекцию. Я понимаю, как я могу спасти Кирилла, а заодно и себя. — Я придумала, что нам делать, — тихо говорю я и чувствую, как наступившая в трубке тишина режет мне ухо. За стеклом большими хлопьями шел снег, такой редкий и потому всегда долгожданный в эту зиму. Залитый светом город был великолепен. Глава 47 Москва, наши дни Перед отъездом Инессы Завьялов поссорился с ней. Стоя с чемоданом в дверях, она выкрикнула ему, что уезжает надолго в теплые страны. Он подозревал, практически был уверен, что не одна. Но ничего не хотел об этом знать и думать. Так он уходил от окружавшей его действительности. Она давно ничего не давала о себе знать. Инесса ему не писала, не отвечала на его сообщения. Завьялов начал беспокоиться столь долгим ее отсутствием. Обычно она имела тенденцию исчезать, но ненадолго. В этот раз все затянулось. Он пытался дозвониться до нее. На его звонки она тоже не отвечала. Часто ее телефон был вне зоны доступа, а иногда просто никто не брал трубку. Это было ему досадно и неприятно. Он привык к постоянным ее дурацким выходкам. Но не до такой же степени?! Он сцепил челюсти, раздосадованный своими невеселыми мыслями. О том, что его оставили одного на Новый год, он вообще не хотел думать. Еще и Ольга пропала в неизвестном направлении. Перед своим исчезновением она, правда, выгребла всю наличку из кассы, даже не скрываясь. Ее поступок его даже развеселил. «Идиот. Просто идиот». Он даже ни капельки не злился на Ольгу, ему было просто грустно и смешно. Дорого, однако, ему обошлась его интрижка. Он где-то за ускользающий хвост поймал свою малодушную мысль о том, что Ольга ведь шантажировать могла его их связью, и принял решение особого рвения в ее поисках не проявлять. Может, так даже лучше, что она пропала… Да, начало года прозвучало неудачно… Но зато потом они выиграли тендер, и деньги хлынули на компанию грамотно организованным потоком. Это радовало. Жизнь шла своим чередом, несмотря на мрачные предновогодние события. И вот вчера он обнаружил на телефоне лаконичное сообщение от Инессы, в котором его жена сообщала ему, что прилетает, и номер рейса. «Встречай», — говорилось в конце краткого эсэмэс. Он поехал один, без водителя, купил шикарный букет ее любимых лилий и стал ждать в зоне прилета. Он сразу увидел ее в толпе, шумным течением просачивавшейся сквозь стеклянные двери зоны прилета — немного уставшая, но загоревшая и явно на подъеме, в какой-то новой яркой фирменной курточке жгучего красного цвета. Инесса всегда любила накупить новых шмоток в поездках — уезжала с полупустым чемоданом, а приезжала обратно с несколькими. Но на этот раз чемодан почему-то был всего один. «Не сезон для покупок, видимо». Судя по всему, Инесса забыла, что они поссорились, или не хотела вспоминать. Тем лучше. Чемодан за ней вез какой-то плешивый, но спортивного вида мужчина. Она гортанно смеялась — должно быть, над его глупыми шутками. Завьялов почувствовал укол ревности — все, как всегда. — Я так соскучился, хорошая моя, — сказал он и поцеловал ее в кончик носа. Он немного потеснил плешивого, скупо процедив: «Спасибо», и, взяв из его рук ручку ее чемодана, покатил его по направлению к выходу. Женщина, медленно шедшая за ним немного позади и в задумчивости смотревшая на спину своего мужчины, стала по обычаю теребить свою сережку в ухе. Она это делала бессознательно, даже не замечая. Эта привычка у нее была давно, еще с университета. Она в минуты волнения, испуга, раздумий принималась шевелить сережку. Глупая манера, которую она никак не могла искоренить. «Ну, вот такая у меня нервная привычка, еще с универа! Что же поделать с этим!» Она немного отстала от него. Он заметил это, обернулся и стал ждать. Когда она поравнялась с ним, Завьялов сказал, широко улыбаясь: — Инесса, ну ты чего отстаешь? У меня на сегодняшний день большие планы! Он привлек ее и с бесконечной нежностью поцеловал. Ее захлестнула волна настоящего счастья. Ее внешность, измененная пластической операцией, позволила ей теперь быть рядом с ним. С этого жизненного перекрестка они теперь пойдут в одном направлении. Ольга добилась своего, пусть даже таким, не самым лучшим способом.