— А, ну да, точно, — стукнул он себя по лбу и ушел. — Черт знает что такое, — пробурчала она себе под нос, — как малые дети, эти мужики. Она положила трубку на телефонный аппарат у себя на столе — Мила звонила со стационарного телефона в приемной. Мобильник, как назло, она сегодня забыла дома. Она обнаружила это уже в лифте, утром, когда ехала на работу, но возвращаться за ним не стала — она была суеверна. Если Ольга поначалу и не осознала всей важности Милиного звонка, то потом до нее постепенно стал доходить смысл услышанного. Она сидела на совещании и думала, неужели у Милы получилось выяснить, кто пишет ей письма? Как ей это удалось? Ольга попросила ее тогда о помощи, показала конверт, а она вот и раскопала что-то. Интересно, что? Поскорее бы закончилось совещание, и она сможет узнать, что удалось выяснить Миле. Ей и в голову не приходило, что одно драматическое событие вскоре изменит весь расклад. Баранцев, опоздавший на совещание и потому занявший не очень удобное место, начал с него голосить, что давно уже пора делать документы на «тендер их жизни», так он его назвал. Его нервозность чувствовалась даже на расстоянии. «Чего он такой заведенный?» — подумала Ольга. На свой вопрос Баранцев получил лаконичный ответ Завьялова, что все под контролем, завтра уже начнут делать документы в полную силу. Завьялов с Федосеевым решили пока не выводить на чистую воду Баранцева, а воспользоваться советом Эльвиры и заняться сливом через него недостоверной информации конкурентам. Таков, во всяком случае, был их план. Тендер был с очень солидным финансовым обеспечением. Здесь уже все посмотрели на Ольгу, это был ее вопрос. — Вы какая-то рассеянная сегодня, Ольга Валерьевна, — бесцветным голосом произнес Завьялов. Она встрепенулась и приняла участие в разговоре. Люда долго ждала, когда закончится совещание, но совещавшиеся никак не хотели расходиться. Она переделала все намеченные на сегодня дела, составила график работ на завтра, сверилась с календарем. Вообще, она должна была ждать Завьялова: она считала, что всегда должна уходить после него или вместе с ним из офиса. Но однажды она прождала его после такого же затянувшегося совещания до десяти часов вечера. Придя и увидев ее на рабочем месте в столь поздний час, он очень удивился и договорился с ней, что она не будет его ждать дольше восьми часов — очень лояльный руководитель. — Ну, сколько можно, в конце концов? Она посмотрела в окно. Чернильная темнота с пятнами неоновых вывесок и желтых экономичных фонарей скрывала город, огоньки праздничной иллюминации светились вдоль шоссе. Девушка поежилась. Сейчас темнело рано, ближе к четырем часам сумерки начинали спускаться на город. Хотя и днем было мрачновато и сумеречно, казалось, что затянутое тучами небо лежит прямо на земле. Ближе к вечеру город вовсе скрывал мрак. — Но сейчас, простите, время уже за восемь перевалило. — Люда посмотрела на большой циферблат массивных спортивных часов на своей руке и вздохнула. — Только зря прождала столько времени. Могли бы и перерыв сделать, засиделись прям. Она недовольно повела плечом и приняла решение уйти с работы. Мила быстро собралась и вышла на улицу. В лицо пахнуло влажным воздухом, шел мелкий противный дождь. — И это декабрь! — поморщилась Людмила, распахнула свой зонтик и укрылась под ним от мира. С парковками было плохо, притом они были платные, поэтому Мила ездила на метро. Отдавать большую часть своей зарплаты за платное место вдоль бордюра она не имела возможности. Навстречу ей попадались редкие прохожие. Неприветливые лица идущих навстречу людей были ей привычны. В последнее время редко можно было увидеть улыбку. Серые будни без солнца накладывали свой отпечаток на настроение московских жителей. Пронзительный кошачий визг и скрежет тормозов заставили ее обернуться — черная кошка перебежала дорогу машине. «Повезло, что не передо мной пробежала», — подумала девушка. Но если бы Люда знала, как закончится ее сегодняшний вечер, то она вряд ли подумала бы, что ей повезло. Людмила уже благополучно дошла до метрополитена, спустилась по эскалатору и, войдя в распахнувшиеся двери вагона, устроилась на свободное место, уткнувшись сразу в книжку. Ольга только вышла с совещания и подошла к рабочему месту Людмилы. «Конечно, ее уже нет», — подумала она, но на всякий случай набрала ее номер. «Абонент временно недоступен», — услышала она равнодушный голос. Разрядившийся телефон лежал дома у Людмилы, но Ольга этого не знала. Решив отложить разговор до завтрашнего утра, так как в любом случае она сегодня сделать ничего не могла, Ольга стала собираться домой. Люда вышла на «Пушкинской», перешла на «Чеховскую» и покатила вниз по серой ветке в полупустом вагоне. На одной из станций вошла странная пара. Люда не видела, как они вошли, но сразу же отчетливо ощутила их присутствие возле себя. Хотя в вагоне было достаточно свободного места, эти субъекты по какой-то причине выбрали стоячие места возле Людмилы, причем встали почти вплотную к ней, как будто в вагоне была исключительная давка. Один из пары точно был девушкой, в этом у Милы не было никаких сомнений, она сумела мельком разглядеть ее. Темные волосы до плеч, женская фигура, длинные ногти ярко-бордового цвета прямо на уровне ее глаз. Кем же являлся второй, понять было сложно. Что-то среднее, то ли девушка, то ли юноша. Худые, явно неженские бедра, но женоподобные кисти — это все, что было доступно взгляду Милы. Поднять глаза выше она боялась, хотя и не относила себя к робкому десятку. Но эта парочка ее сильно напрягала. От них исходила какая-то агрессия. Она сделала несколько неуверенных попыток что-то увидеть, но смогла разглядеть только очень коротко стриженную голову. При ее попытках посмотреть наверх эти двое начинали о чем-то шептаться, жаться к ней еще сильнее. Она начинала жалеть, что вообще проявила любопытство. А они, не переставая, обнимались, шушукались — вели себя, как влюбленные, хотя были одного пола. Короче говоря, вывод об их нетрадиционной ориентации напрашивался сам собой. Встать и выйти из вагона Людмила не хотела из принципа, но и находиться рядом с ними ей было неприятно и даже опасно. Она боялась, что это нечто непонятного пола может проявить агрессию, направленную непосредственно на нее. Ей вдруг представилось, что девочка-мальчик сейчас достанет из кармана джинсов спрятанную там руку, а в ней — нож, и начнет им размахивать перед ее лицом. Люда ехала в томительном напряжении. Наконец, ее станция. Людмила с облегчением выпрямилась и резко встала после долгого ожидания этого момента. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы удовлетворить свое любопытство. Да, действительно, то второе существо было девушкой с серыми колючими глазами, короткой стрижкой и проколотой нижней губой, на которой красовалась отвратительная железная сережка. Эти двое и не собирались расступаться, Людмиле пришлось прокладывать себе путь силой. Когда Людмила вышла из стеклянных дверей душной подземки, она с удовольствием вдохнула всей грудью влажный свежий вечерний воздух, который немного ее освежил. Смутно мерцали фонари в желтом ореоле влажной ваты тумана. Погруженная в свои мысли, Мила пошла по улице. От метро до дома Люде было идти минут двадцать. Ее путь проходил через весь микрорайон, ее дом находился почти на самой его окраине. Это расстояние девушка обычно преодолевала с удовольствием, ей нравилось ходить пешком. Но сегодня неясное внутреннее беспокойство мешало Миле спокойно идти. Обычно она возвращалась домой раньше, прохожих встречалось больше. Сейчас же на улице было пустынно, все уже сидели по домам, жилой микрорайон как будто вымер. Пустовали детские площадки — мамы с ребятишками уже давно разошлись по теплым квартирам. Чтобы отвлечься, Людмила стала наблюдать за собственной тенью, которая в свете фонарей меняла свои очертания. По мере того, как девушка удалялась от фонаря, тень становилась просто исполинских размеров, а потом постепенно растворялась, делалась прозрачной. Следующий фонарь возвращал ей жизнь, тень выскакивала из-под ног черным пятном, снова проживала свой короткий век и опять таяла в свете. Мила вспомнила, как в детстве любила таким образом ходить по дороге. Встречаемая и провожаемая фонарями, она чувствовала себя значительным и взрослым человеком, ведь маленькая девочка, как ей думалось, не могла иметь такую длинную тень. Звук быстро приближающихся шагов вернул ее к реальности — кто-то настойчиво шел за ней. Девушка пошла быстрее, но шаги сзади не отставали. Ее сердце забилось где-то в ушах, заглушая стук каблуков. Она сжала кулаки так, что ногти впились ей в ладони, и резко развернулась. Мужчина в дутой спортивной куртке прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону. «Лечиться тебе надо, Милка», — подумала она, с досадой тряхнув головой. Кошмар начался позже, когда она прошла уже больше половины пути и шла по мощенному плиткой широкому тротуару, который проходил между деревьев и выходил к ее дому. Она почувствовала, как некая тень отделилась от деревьев и пошла за ней следом. Девушка не успела даже обернуться, кто-то со страшной силой ударил ее по голове. Тупая боль сковала ее сознание, в глазах у Милы потемнело, и она упала на плитку тротуара. Чернота. Людмила так и осталась лежать на холодном тротуаре. Глава 36 — Убийство! Убили! — кричала женщина, жившая в доме Людмилы. Она после вечерней прогулки с собакой возвращалась домой, когда ее взгляду предстала ужасная картина: безжизненное распростертое тело женщины вроде бы из ее дома. Женщине показалось, что она увидела и бурую кровь (а может, алую?) на тротуаре, но этого она уже точно сказать не смогла бы, потому что было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Как будто сквозь туман она услышала свой собственный душераздирающий крик. Она даже не поняла сначала, кто так вопит. Только через мгновение она осознала, что это кричит она сама. Собака натянула поводок, стремясь приблизиться к лежавшей на тротуаре женщине, но ее хозяйка сделать это ей не позволила, с усилием рванув поводок на себя. Ее голос пронесся эхом по пустому двору и вернулся обратно. На ее вопль откликнулась бойкая старушенция Виолетта Сергеевна. Услышав крик, она поспешила к месту событий. В век равнодушных и напуганных людей, прячущихся в своих квартирах за двойными дверьми, такая женщина была просто находкой. К тому же она была подкована в уголовных делах, ведь недаром Виолетта смотрела по телевизору все сериалы про полицейских и следователей. Она отлично знала, что если пульс прощупывается, надо звонить в «Скорую», а если нет, то «Скорая» уже не нужна. Тем не менее на всякий случай Виолетта Сергеевна вызвала и «Скорую помощь», и полицию. До приезда полиции Виолетта Сергеевна никому не позволяла подойти к месту трагедии, строго говоря: — Все следы преступления затопчете. В ней явно дремала мисс Марпл. Оперативно-следственная группа приехала в составе эксперта-криминалиста Ковригина и оперов Киселева и Крапивина. Их начальник Холмогоров прибыл чуть позже. Следователь Петров приехал, когда группа уже собиралась уезжать. Криминалист Ковригин был обычной, ничем не примечательной внешности мужчиной с красиво очерченными губами, с залысинами, невысокого роста. В нем проглядывалась увлеченность делом. — Так, чем порадуете? — спросил его Холмогоров. — Смерть наступила в результате удара по голове большой силы. Удар был один, но смертельный. Думаю, не ошибусь, если скажу, что ударили чем-то вроде биты, дубинки или чего-то схожего. Смерть наступила мгновенно, где-то полтора-два часа назад. Точнее можно будет сказать после вскрытия. — Так. Значит, где-то в районе 21.30, в 22.00? — уточнил Холмогоров, взглянув на часы. — Да, примерно так. — Сумка лежит рядом с жертвой. В ней кошелек, в кошельке пятнадцать тысяч рублей и мелочь, — продолжал Ковригин. — Значит, не ограбление, — подвел итог Крапивин. — Телефона почему-то нет, — добавил эксперт. — Есть пластиковая карта на имя Ивушкиной Людмилы. — Имя есть. Уже хорошо, — мгновенно среагировал Киселев. — Так. Камер нет здесь? — прогрохотал Холмогоров, но ответ он знал и так. — Нет, конечно. На этой улице камер нет. Преступник это просчитал. Знал, где ждать, — тотчас отозвался Крапивин. — Можно посмотреть камеры у метро, если, конечно, он на метро приехал, а не на машине, — предложил Киселев. — Это маловероятно. Биту в метро возить вряд ли кто станет. Да и не пропустят с таким в метро… — с сомнением в голосе отозвался Холмогоров. — Это да. — Орудия преступления не нашли, конечно? — выгнул бровь Холмогоров, посмотрев на подчиненных. — Нет. — Кто полицию вызвал? — Вон, дама с собачкой, — неопределенно махнул Киселев. — Так. Кто обнаружил труп? — рявкнул в небольшую кучку собравшихся людей Холмогоров. — Я, — робко подняла руку дама с собачкой, которую она уже держала под мышкой. Собака отчаянно скулила. — Можно мы пойдем домой уже? Чижик замерз. — Чижик — это собака ваша? — уточнил на всякий случай Холмогоров. — Да. — Смешное имя, — хмыкнул он. — Когда вы обнаружили тело? Дама с собачкой насупилась: обидеть питомца — это будет посерьезнее, чем обидеть саму хозяйку. А тут имя высмеяли! Подумать только! Но, в любом случае, отвечать было необходимо.