Она посмотрела на него и поняла, что он точно разберется. — Для нее, наверное, дело чести отбить тебя у меня. Не забывай об этом. И не выдай, кто я для тебя. — А кто ты? — Ну, что мы, что ты… Он грустно посмотрел на нее: — Можешь не объяснять, я понял. — Что мы не пара, — все-таки выдохнула Ольга. — А жаль, — ответил он, тоскливо наблюдая за линией дороги. Он остановил свою «Мазду» около ее дома, помог выйти из машины. Он стоял, смотрел на нее своими лучезарными яркими глазами, переминаясь с ноги на ногу, засунув руки в карманы джинсов. Он, конечно, отличный парень, но не Завьялов. Он мог бы быть хорошим другом, но только другом. Сердце рядом с ним не бьется трепетной птицей, а дыхание не учащается при мысли о нем. — Не позовешь? — спросил он, хотя ответ знал и так. — Не сегодня, — мотнула она головой. — Я позвоню? — Звони… Ну, я пошла. Спасибо, что подвез. — Она повернулась к нему спиной и зашагала в сторону дома. Он стоял, опираясь бедром о свою машину, и молча провожал ее быстро удаляющуюся фигуру грустным взглядом своих пронзительных синих глаз. Глава 13 Ольга проснулась от сообщения, которое пришло на сотовый. Эх, зарекалась уже оставлять звук включенным. Винить некого, сама виновата. Одним глазом посмотрела на светящийся экран. Там лаконичное Милино сообщение: «Шеф назначил совещание на 9 утра. Не опаздывать (шеф с утра злюка)». — Вот зараза! — Ольга посмотрела на часы и выскользнула из-под одеяла. — И еще раз: вот зараза! И что за блажь пришла ему в голову с утра? В такую рань совещание еще ни разу не назначали. Она, как стрекоза, начала летать по квартире, рассекая подвижный воздух, стараясь делать несколько дел одновременно. С грациозностью юной газели впрыгнула в узкие брючки (небольшая хитрость, чтобы к цвету колготок сегодня не придирались). Надела бирюзовую блузку, стала на ходу застегивать ее и часы на белом кожаном ремешке. Влетела в рукава пиджачка. Времени на завтрак уже не оставалось. Ольга Машины сегодня нет, поэтому сажусь в метро, понимая, что на такси уже точно никуда не успею. По лестнице эскалатора бегу, в ускоренном темпе поднимаюсь по ступенькам. На выходе вызываю быстрое такси, потому что пятнадцати минут, которые требуются, чтобы дойти от метро до здания офисного центра, у меня уже нет. Торопливо вбегаю в холл. Бегу к лифту. Людей много, а кнопки почему-то не светятся. Вот зараза! Нервно жму на кнопку лифта, еще раз, еще. Смотрю, как медленно меняется цифра в окошечке сверху, отсчитывая этажи, показывая мне, как долго ждать. Мучительно тянутся секунды ожидания. Я на нервном взводе: «Ну, что так медленно?» Расстегиваю пальто и снимаю шапку, разматываю шарф, стараясь унять учащенное дыхание. Наконец один из лифтов приезжает, и я вместе с общим потоком захожу внутрь. Пальто я уже держу в руках и выхожу на своем этаже наготове, в офисном костюме. Осталось только переобуться, но на это времени совсем не осталось. Переобуться или забить? Я все-таки переобуваюсь. Влетаю в приемную. Мила уже на месте, мотает своими восхитительными локонами. Ребром ладони показывает у горла и горячо шепчет: — Все уже собрались, одной тебя нет, он вне себя. Несколько раз тебя уже спрашивал. — Подумаешь, опоздала немного. Что за спешка? И без меня вполне можно обойтись. Я же не главный акционер. Захожу в его кабинет и под его взглядом замираю — он, видимо, так не считает. Я вытягиваюсь наэлектризованным прутиком. Он смотрит, как обычно, хмуро и холодно, и мне кажется, что воздух вокруг меня схватывается инеем от его темного взгляда. Я стою, как школьница, переминаясь с ноги на ногу, безуспешно пытаясь подобрать слова то ли оправдания, то ли извинения. — Что явилось на сей раз причиной вашего опоздания? — цедит он сквозь зубы. — Что значит, на сей раз? Я вроде и не опаздывала ни… — Но его взгляд обрывает меня на полуслове. Тогда я меняю тактику и жалостливо пищу: — Пробочки, Игорь Сергеевич. — Ладно, проходите, — повелительно бросает он. Я стремительно семеню к незанятому месту. Свободное место осталось только одно, и оно, конечно же, прямо около него (специально для меня, что ли, держали?). Я стараюсь удержать нервную дрожь, предательски шевельнувшуюся во мне. Озноб прокатился по спине и поднялся до самых плеч. Я стараюсь не смотреть в его сторону, но все равно чувствую исходящее от него раздражение. — …Ольга Валерьевна, — произносит он, по-видимому, уже не в первый раз, судя по тому, с каким любопытством устремлены на меня все взгляды за этим длинным столом. — Вы вообще где находитесь? Я к вам обращаюсь. — А… что? — вскидываюсь я и машинально хватаю ручку и открываю ежедневник на пустой странице, собираясь записывать за Его Превосходительством. — Вам необходимо представить отчет о показателях эффективности каждого подразделения за прошедший квартал. Через три дня. Сердце преждевременно ударяется в грудь: «Нет, я категорически отказываюсь это записывать!» — Вы понимаете, о чем я говорю? О, я прекрасно понимаю, о чем он. — Какие три дня? — нарушаю я воцарившуюся тишину своим воплем. Все смотрят на меня, кто-то ехидно, кто-то с жалостью. — Там не меньше двух недель кропотливого труда надо! — А я сказал, срочно, — рычит он. — Что за спешка-то? — вскипаю я и думаю о том, что еще вчера эти показатели никому не нужны были, а тут вдруг такая срочность — с чего бы? Но мое негодование разбивается о ледяную скалу равнодушия. Он проводит по лацкану своего дорогого пиджака, протягивает загорелую руку, блеснув из-под рукава часами, которые стоят целое состояние, неторопливо наполняет водой стакан, но пить почему-то не пьет, смотрит на меня. — Да там под эту работу надо еще целый отдел набирать! — делаю я слабые попытки отвоевать себе еще немного времени. В моем воображении возникают огромные простыни таблиц и расчетов, которые необходимо произвести, чтобы потом предоставить Завьялову небольшие аккуратные листочки с красивыми цифрами. Видимо, наблюдая в качестве результата огромных трудов эти симпатичные аккуратненькие листочки с различными коэффициентами и показателями эффективности, он не очень представляет себе весь объем работ, который нужно сделать. — Я сказал, через три дня, значит, через три дня, — с нажимом говорит он. Я вижу, как от его взгляда стынет воздух, схватываясь по краям тонкой корочкой льда. Я смотрю на него прямо в упор, не отводя глаз. Лед искажается мелкими морщинками, потом огромная трещина пересекает его насквозь. В моей душе вдруг просыпаются абсолютные равнодушие и пофигизм, заправленные бешенством и злостью: «Да ну его в пень!» — Конечно, сделаю! — вдруг браво, неожиданно для себя заявляю я и так щелкаю ручкой, что ее верхняя часть вместе со стержнем на пружинке отлетает куда-то в сторону и движется с ускорением по направлению к противоположной стене. Лучше б я в глаз ему зарядила, ей-богу, может, легче бы стало, хоть ненамного. — Не за три, за два дня сделаю! И кто меня за язык тянул? — Вас никто за язык не тянул, Ольга Валерьевна. За два так за два. Послезавтра ждем вас с отчетом. Завтра — промежуточные результаты, — безразлично смотрит на меня, с раздражением выплевывая безжалостные слова. Все вернулось на круги своя. Та мимолетная теплота, которая вчера, да и в ресторане тоже, светилась в его взгляде, улетучилась, как и не бывало вовсе. Я пытаюсь вспомнить: «Может, мне показалось? Или все приснилось? И все это было слабой иллюзией и самообманом?» Я смотрю на его вперенные в меня темные глаза, четко очерченные густыми черными ресницами, и мне становится холодно. Я понимаю, что совершила огромную глупость, но отступать дальше некуда, позади Москва. И я подхватываю флаг в свои руки и иду вперед с гордо поднятой головой. Когда совещание закончено, я самой первой вскакиваю, чтобы уйти отсюда. Он тоже встает — рядом со мной вырастает его огромная фигура, которая нечаянно задевает меня крепким бицепсом. «К черту тебя, Завьялов, — стискиваю я зубы и сжимаю кулачки. — Так бы и настучала сейчас по твоей широкой груди, по твоим твердым губам и ухмыляющимся глазам». Как будто прочитав мои мысли, он искривляет в усмешке свои чувственные губы: — Что такое, Ольга Валерьевна? Идите, работайте, — и отходит в сторону. Глава 14 Ольга Конечно, я иду работать. Не очень хочется потерять работу своей мечты из-за вечных недовольных прикапываний несносного генерального директора. Пусть он красавчик и весь офис по нему сохнет, но я считаю, что ведет себя он непозволительно, заставляя людей прогибаться под натиском его несокрушимого давления. Конечно, ему проще на своем месте. Но мне на моем тоже хорошо, и свою полянку я никому не отдам. Но негодующие мысли так и лезут в голову. Это ж надо поставить такую задачу — сделать таблицу для троглодита за два дня! Ну, была задача на три дня, конечно. Сама виновата, что три дня превратились в два. Да и почему, кстати, для троглодита? Сама не знаю. Просто так слово в голову пришло. Но делать нечего, надо выкручиваться из сложившихся обстоятельств. Причем желательно как-то выскочить победоносно, на коне, без особых потерь чести и достоинства. Ольга собрала весь свой отдел и сказала подчиненным: — Нам надо кровь из носа сделать отчет о показателях эффективности. Все включаемся в работу. Сейчас раздам, кто что делает. Остальные дела оставляем на послезавтра.