– Очень хорошо. Тогда нам нужно раздобыть имитацию, это сэкономит время. – Она отложила в сторону серьги с изумрудами и тяжелый золотой браслет. – Думаю, будет достаточно. Итак – вы поняли, как все будет происходить? – Вы продадите драгоценности, и… – Нет. Я подыщу потенциальных клиентов. Это займет месяц-два, а может, и три. Я не скажу вам, кто их возьмет, но заинтересованное лицо оплатит взамен переправу на корабле и билет на поезд до Роттердама. И то и другое он купит, как только все приготовления завершатся и будет установлена дата. Самое главное, все покупки пройдут через его банковский счет, без какого-либо отношения к вам. Даже задним числом невозможно будет установить связь. – Но, – возразила Хелена, – мне ведь понадобятся документы? Я не думаю, что пересечь границу с моим паспортом… – Вы, конечно, получите паспорт на другое имя, – сказала Вальтрауд. – Больше вам ничего не понадобится. В том числе разрешение на выезд. Оно необходимо только евреям. – Паспорт на другое имя? Но где вы его достанете? Вальтрауд усмехнулась. – У нашего старого пастора. Мало кто знает, но пасторы по-прежнему имеют право выдавать удостоверения личности. Хелена не верила своим ушам. – Но… он это сделает? Удостоверение личности на фальшивое имя? Разве это не… выдача фальшивых документов? – О, он делал так много раз. И каждый раз это доставляло ему прямо-таки чертовское удовольствие. * * * Некоторое время спустя, после того, как Вальтрауд дала ей сигнал, что можно начинать, Хелена однажды утром затеяла ссору с Лудольфом, потребовав, чтобы он сказал ей, когда в следующий раз точно будет долго отсутствовать. – Зачем тебе это знать? – подозрительно спросил он. – Тогда я на несколько дней поеду к родителям, – заявила она нарочито раздраженным голосом. – И я должна заранее договориться. – И, прежде чем Лудольф успел ответить, жалобным тоном добавила: – Разве ты еще не заметил, что моя мама с нетерпением ждет, чтобы мы пригласили ее сюда? Спрашивает меня об этом каждый раз, когда я разговариваю с ней по телефону! Она застала его врасплох, это было очевидно. Он нервно моргнул и ответил: – Это… это не очень хорошая идея. Русские стоят всего в нескольких сотнях километров. Так что может произойти все что угодно. – Поэтому я и хочу поехать в Веймар, – твердо сказала Хелена. – Так я отложу ее приезд на некоторое время. Кроме того, – она глубоко вздохнула, – воспользовавшись случаем, хочу, чтобы мой отец осмотрел меня. – Осмотрел? – Лудольф посмотрел на нее прямо-таки овечьим взглядом. – Зачем? Ты болеешь? – Нет, – ответила Хелена, – но мы уже скоро год как женаты, а я все еще не беременна. Это ненормально. На его лице чередовались недоверие и надежда. – Разве нет? – Совсем нет. В среднем все должно произойти не позднее чем через шесть месяцев, – объяснила Хелена, стараясь показать, что она разбиралась в предмете более подробно, чем на самом деле. – И уж точно нельзя сказать, что ты был ленив в этом отношении. Лудольф усмехнулся настолько же криво, насколько и гордо. – Верно. Действительно нельзя так сказать. Да, это хорошая мысль. – Он вытащил свой телефон, открыл календарь и начал листать. – Итак, сейчас посмотрим… – Его лицо омрачилось. – Хм, хорошо, что я заглянул. Мюллер снова впихнул встречу, не сказав мне ни слова, идиот. – Это проблема? – спросила Хелена, внезапно испугавшись. – Нет-нет, речь всего лишь о совещании. – Лудольф продолжил листать. – Вот. 20 января мне нужно быть в замке Обервайс у Гмундена. Это в рейхсгау Верхний Дунай, там я пробуду минимум десять дней. – Он поднял голову. – Можно ли что-то сделать в таком случае? Я имею в виду, если это… по медицинским причинам? – Кучу всего, – ответила Хелена наигранным грудным голосом, выражающим убежденность, как ей казалось. – Нужно только точно узнать, в чем дело. – Хорошо, – обрадовавшись, сказал Лудольф. – Хорошая идея. Поезжай. В тот же день Хелена отправилась на кладбище, чтобы сообщить Вальтрауд о намеченном сроке. Когда та сообщила ей, что все в порядке, Хелена принялась организовывать поездку в Веймар. Она купила билеты туда и обратно и позвонила матери, однако постаралась не называть конкретную дату и дала понять, что ее приезд может сдвинуться на пару дней. Чтобы родители не хватились ее или даже не обратились к Лудольфу до тех пор, пока она не окажется в открытом море и, следовательно, вне досягаемости. * * * В тот день, когда Лудольф, как и предполагалось, уезжал в Гмунден, он взял с нее обещание немедленно позвонить ему, как только что-то выяснится после медицинского осмотра. У Хелены, которая последние несколько дней жила в постоянном напряжении, перехватило дыхание. Не хватало еще, чтобы он додумался то и дело названивать ей! – Так быстро ничего не выяснить, – наконец ответила она, стараясь вложить в свой голос всю авторитетность сведущей дочери врача. – Сначала нужно дождаться результатов лабораторных исследований, а потом уже проводить дальнейшие осмотры. Конвой, заезжавший за ним, как обычно, уже ждал. Полдюжины мужчин в черных мундирах, неподвижно стоявших по стойке смирно. Лудольф испытующе взглянул на Хелену. – Ладно, – сказал он наконец. – Кто знает, может быть, сегодня ночью все получилось и мы совершенно напрасно беспокоимся? – Да, – спокойно сказала Хелена, – Кто знает? Она смотрела ему вслед, как он садился в один из трех черных лимузинов и как машины уезжали, становились все меньше и меньше и наконец скрылись из виду. Неужели она видела Лудольфа в последний раз? От этой мысли ее всю затрясло от облегчения – и страха, что что-то все еще может пойти не так. Затем она сразу начала упаковывать вещи. Взяла самый маленький из своих чемоданов, потому что не знала, как долго и как далеко ей придется его нести, и остальные были бы подозрительны для короткой поездки к родителям. Упаковала самую износостойкую, прочную одежду, которая казалась ей подходящей для тропического климата, а также оставшиеся украшения. При необходимости она сможет обменять их на деньги, добравшись до пункта назначения, потому что Лудольф, без сомнения, к тому времени заблокирует ее платежную карту. И, наконец, что не менее важно, забрала из тайника документы, которые раздобыла ей Вальтрауд: билет до Роттердама (в один конец), круиз из Роттердама в Рио-де-Жанейро (отдельная каюта без окна на корабле «LIBERTAD[6]»), запасной паспорт, выданный на имя Лоры Беккер, церковное свидетельство о крещении на то же имя и, наконец, потрепанное письмо, приглашение бразильской торговой компании, обещавшей ей должность программистки на ломаном немецком языке: компания, заверила Вальтрауд, действительно существует, но если кто-то попытается туда позвонить, то нарвется на людей, говорящих только по-португальски. Один из слуг отвез Хелену на вокзал. Альма настояла на том, чтобы сопроводить ее: неужели Лудольф поручил ей присматривать за ней? Вполне возможно, подумала Хелена. Поезд опаздывал. Когда Альма заметила, что Хелена нервничает, она сказала: – Ничего страшного. У тебя достаточно времени, чтобы пересесть на другой поезд в Берлине. – Да, верно, – подавленно ответила Хелена. Верно в отношении поезда до Веймара, но это не относилось к железнодорожному сообщению с Роттердамом! Поезд наконец прибыл, выпустив в небо такое огромное облако пара, будто изо всех сил старался наверстать упущенное. Сам поезд был коротким, состоял всего из двух вагонов за тендером, которые к тому же оказались полупустыми. Некоторые стекла были повреждены и кое-как заклеены картоном. – Счастливого пути, – пожелала Альма, когда Хелена поднималась по ступенькам в вагон. – Спасибо, – ответила она и подумала: «Если бы ты только знала!» Подыскала себе место у одного из неповрежденных окон, и, когда поезд тронулся, оглянулась на свою золовку, неподвижно стоящую на платформе как силуэт, и сочла мысль, что видит и ее тоже в последний раз, ничуть не печальной. До Берлина поезд практически компенсировал свою задержку. Когда они приехали, Хелена уже из окна заметила на платформе мужчину, о котором ей сообщила Вальтрауд: получивший увечье на войне, с одной рукой, в ярко-красной вязаной шапке и со шрамом, частично скрытым бородой. Она быстро вышла, подошла к нему и спросила: – Герр Шмидт? Он отреагировал с задержкой, вероятно, потому, что на самом деле его звали не Шмидт. – Фрау Беккер, я полагаю? – спросил он, хватаясь за шапку оставшейся у него рукой, словно тот, кто привык к подобному приветствию. – Да, – ответила Хелена. – Вальтрауд все мне объяснила. Я даю вам… – Незаметно, – перебил он ее, поглядывая налево и направо. Но никто не обращал на них внимания. Наверняка его считали нищим, а ее – подающей милостыню. По совету Вальтрауд Хелена взяла газету, в которую незадолго до приезда завернула свой телефон, так что теперь, когда она положила пакет в руку мужчины, все выглядело так, будто она давала ему ломоть хлеба. Он быстро сунул его в карман пальто, кивнул и сказал: – Всего хорошего. – Спасибо, – ответила Хелена и вдруг почувствовала, что действительно все будет хорошо. Мужчина сейчас сядет в поезд до Веймара по билету в ее телефоне. Оказавшись там, подойдет к окошку на вокзале и распечатает обратный билет – об этом можно попросить, если, например, телефон пришлось оставить в ремонте или подобных ситуациях, – затем где-нибудь спрячет телефон, в идеале – в грузовике, направлявшемся на юг, в Италию или бывшую Австрию, а сам с распечатанным билетом поедет обратно в Берлин. Поскольку Лудольф, заметив ее исчезновение, несомненно, первым делом начнет отслеживать ее телефон, то таким образом он на некоторое время будет введен в заблуждение. Все это Хелена обсудила с Вальтрауд, и все это снова пронеслось у нее в голове, пока она спешила к железнодорожному пути, где уже ждал поезд до Ганновера и Оснабрюка. «Вот и случилось», – подумала она, входя в вагон. Теперь пути назад нет. Садясь в этот поезд, она переступала порог новой жизни и могла только надеяться, что все пройдет хорошо. В поезде все места были заняты, к тому же в коридорах толпилось множество пассажиров без резервации места. Было много солдат, но также предпринимателей, а среди них много иностранцев. Хелена удивилась, как такое возможно во время войны, но она слишком нервничала и была напряжена и в то же время в большей степени старалась не показывать свою нервозность, чем основательно размышлять на эту тему.