Но меня не послушали, так и доехали до места назначения. Когда самолёт поднялся в воздух, я как был, в больничной пижаме, поднялся с носилок и сел рядом с Марининым. – Ты ходишь? – Второй день как с костылями разрешили, – пожал я плечами. – Так какого хрена тебя на носилках несли? – Вам захотелось, я не стал отказываться. Тем более устал и сам вряд ли бы дошёл. – Ладно, оставим это. Ты что в госпитале устроил? – Вы первые начали, – снова пожал я плечами. – Забудем, – решил тот. – Почему не спрашиваешь, как тебя умершим признали? – Я в армии служил. Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся. Бардак какой-нибудь или путаница, как обычно. Что я, нашу армию не знаю? Что вы мне нового сообщите? – Ну да. Ночью умер боец с ранениями ног, как у тебя, его и похоронили в братской могиле. Да ещё цвет волос и возраст совпадал. – Так в некрологе было же указано Новодевичье? – Кто раскапывать могилу будет? Похоронили пустой гроб. – Значит, долго жить буду. И да, когда мои вещи и трофеи вернёте? – Сказал же, забудь. – Не забуду. – Ты даже не представляешь, по каким людям все разошлось. Многие захотели получить оружие, что вывез Бард из немецкого тыла. Фотоаппараты тоже ушли. – Суки. – Что? – Я говорю, что припомню ещё это разграбление. А сейчас я устал, спать хочу. – Подожди, а где твои награды? Всю квартиру перевернули и не нашли. Однако я дёрнул плечом и не стал отвечать. Вернувшись на носилки, я накрылся одеялом и так пролежал до самой Москвы. Жаль, не привезу дынь и арбузов Светлане, сами мы их каждый день ели, хотя бы по кусочку сахарному, но доставалось. Ничего, как-нибудь по-другому порадую. Пока лежал, размышлял. Устроило меня то, что случилось? В принципе, да. Везде нужно искать плюсы и минусы. Минусы: я нахожусь в серьёзной конфронтации с командованием РККА, что ограбило меня на трофеи. Или там госбезопасность поработала? На месте узнаю. И хотя они об этом ещё не догадываются и конфронтация только с моей стороны, всё равно узнают рано или поздно. Ещё и Петровскому не простил, что заслуженную награду, о которой договаривались, зажал. Хотя время есть, может, ещё исправится. Да нет, не исправится, время упущено, да и аккордеон мой он профукал. Плюсы: я улучшил свой немецкий язык, найдя знатоков среди раненых – двух поволжских немцев. Я с ними в основном и общался, остальные их как-то… игнорировали. Так что подтянул навык. Подучился игре на гитаре, узнал, что существует несколько способов. Жаль, что Лидию Николаевну не помял, как планировал, но надеюсь, если встретимся, то шанс ещё будет. Вот на этих мыслях и задремал. Проснулся я, когда самолёт совершал посадку. Сели благополучно, самолёт был транспортным, но не «Дуглас», а вообще одномоторный, моноплан с высоким подъёмом крыла, на шесть-семь пассажиров. Кроме нас пятерых, других пассажиров не было. Да и для носилок едва место нашлось. В общем, меня всё же вынесли, а тут даже санитарная машина ожидала. С чего такие почести? Я действительно был в недоумении. Меня погрузили в машину, и мы покатили в сторону столицы, аэродром недалеко был, но всё же не в черте города. Маринин со своими сотрудниками следом на легковом лимузине ехал – чёрном ЗИС-101. Госпиталь оказался тот же, где я лежал с первым ранением и куда меня не приняли после второго. Я это запомнил. Палата отдельная, одноместная для ГСС. Меня занесли, врачи изучили мои раны, опросили и сообщили, что осталось только программу реабилитации пройти, так как всё практически зажило. Постепенно можно будет повышать нагрузки, и надо ходить: по палате, по коридору, через пару дней и по лестнице можно будет. Выдали два костыля и ушли. Маринин в госпиталь даже не заходил, убедился, что меня приняли, и укатил. Между делом я уже принял решение, что делать дальше. Буду строить из себя обиженного властью и ограбленного. Все обдумав, я понял, что намек от Фортуны был ясный – не стоит подобным заниматься. Это был верный знак – дурацкое ранение уже в самом конце операции. Без сомнения, я со своей удачей давно бок о бок существую и знаю её намёки, так что больше в рейды мне не ходить, следующий могу и не пережить. А как отказаться? Никак, не поймут. Отказаться от таких рейдов после двух закончившихся ошеломляющим успехом мне просто не дадут. Значит, будем саботировать их. Мне приказывают одно, а я делаю другое. Объяснение одно: действую по ситуации, выполнить задание не было возможности. Один раз пошлют, второй, в пятый – когда-нибудь надоест. Главное мне эти все заброски пережить, в чём появились сомнения. Вот и думай, что делать. Под крылышко Потапова вернуться не вариант, тот, ничуть не сомневаюсь, тоже меня к заброске в тыл к немцам будет готовить. В другом качестве я ему не нужен. Вот и выходит, что поза обиженного мне пока подходит. Да я реально взбешён ограблением и не собираюсь никому ничего прощать, пока всё не вернут. Ворьё в петлицах. Хм, ещё больше года ждать, пока погоны введут. В отдельную палату для ГСС Света пришла утром следующего дня. Дочек на попечение двоюродной сестры оставила, малы они слишком, чтобы их носить далеко, а коляску никак не сподобится купить. Да и большой дефицит они, поди ещё найди. Хорошо пообщались. У них всё в порядке, у Светы два месяца декретного отпуска, потом на работу, даже когда война началась, ничего не изменили. Так что отдыхать и восстанавливаться ей осталось чуть больше месяца. А дочек я сам попросил не приносить, разрешат прогулки по городу, сам приду. Это произойдёт через неделю, ну максимум дней десять. На том и договорились. Выяснил, что живут они хорошо, много гуляют с дочками. Просто на руках носить их неудобно, руки устают. Хорошо, сестра помогает. Да, коляску нужно срочно. Стоит что-нибудь придумать. Света ушла, оставив гостинцы. Ватрушек напекла, всё как я люблю: побольше начинки, поменьше теста. Как раз ими лакомился, когда появился новый гость – майор Краснов из Генштаба с приказом для меня описать от начала до конца свои действия в Белоруссии. Проверил документы, приказ, вроде всё настоящее, и мы приступили к работе. Он записывал – был обучен скорописи, а я больше говорил, под редкие уточняющие вопросы. Два дня ко мне ходил. Острые моменты я не описывал, оказалось, пытки, даже противника, уголовно наказуемы. Вот о Кубе пришлось рассказать, тут вывернуться сложно, но выставил всё это как месть за убитых евреев и расстрелянных военнопленных. Вроде проскочило. Потом про меня забыли на неделю, только Света через день заскакивала на часок, у неё всё время дети занимают. А я активно ходил, врачи разрешили. Раны беспокоили, но всё же уже делал до десятка кругов вокруг комплекса госпиталя. Наконец мне разрешили посетить город. Тут прискакал перец из Кремля в звании лейтенанта ГБ – им сообщили, что я ходить могу – и уведомил, что через три дня будет официальное награждение в Кремле, чтобы был готов. Парадную форму мне уже заказали, и он отвёз меня к портному. Мне каптёр выдал форму командирскую – моего размера, но сильно ношенную и без знаков различия, больше не было из свободных, а моя прошлая, что в госпитале после ареста осталась, уже давно пропала. Видать, выдали кому-то. Я потребовал вернуть всё, что мне принадлежало, на что каптёрщик скис. Как он вернёт? А нечего чужое имущество разбазаривать. Пообещал, если не вернёт, шум устрою. После того как меня в этот госпиталь не приняли, добрых чувств к сотрудникам и врачам я не испытывал, что и демонстрировал. Главврач не мог не заинтересоваться, подошёл, получил честный ответ и ушёл. Даже не извинился. В таком виде я к портному и завалился. Заказал тому помимо парадной ещё и повседневную форму. Одной хватит, всё равно долго не проживёт. Да и я больше в комбинезонах хожу. Вот только если парадная мне в подарок, платить не нужно, уже всё оплачено, то повседневная, вместе с шинелью, идёт отдельно. Мы договорились о цене, меня ещё к сапожнику завезли, тот только хромовые шьёт, снял мерки, и на этом меня высадили у рынка. Лейтенант укатил, обещал, что сам заберёт форму и заедет за мной, ну а я направился к одному из домов у рынка. Там на чердаке клад был, пять колбасок с золотыми монетами. Пять сотен штук. Нужно дочкам коляску купить, да и мне по мелочи прибарахлиться. Из моих вещей Свете удалось только аккордеон сохранить, показав чек. Хм, надо бы в прокуратуру зайти, забрать заявление о воровстве моего аккордеона, пока меня в тюремной больнице содержали. Вроде как получил моральное удовлетворение. Дальше настаивать не стоит. К счастью, на крыше этого здания не было постов зенитной обороны, как на других, так что благополучно посетил чердак, вскрыл аккуратно схрон, забрал одну «колбаску» и закрыл, заворошив пылью, как будто тут ничего не делали, и, вернувшись вниз, направился в сторону рынка. Тут меня патруль и перехватил. Однако справка с разрешением в кармане, всё честь по чести выправил в секретариате госпиталя, правда не по форме одет, но узнав, что сделал заказ на пошив новой формы, козырнули, с интересом меня рассматривая, и отправились дальше. А газеты обо мне пишут, на днях было выложено опровержение того, что я погиб, мол, ошибочка вышла, лечился в другом госпитале и произошла путаница с документами. На рынке нашёл скупщика, один на весь рынок работал, продал ему все монеты – солидная сумма вышла, мы ещё и поторговались, – и направился за покупками. Как я уже говорил, купля-продажа золота уголовно наказуема, поэтому сам скупщик ничего в руки не брал, деньги принёс, а забрал золото парнишка лет десяти. Он не подсуден, а тот продолжал гулять на своём пятачке, негромко выкрикивая, что скупает. Для начала я прошёлся среди торговцев и напряг их поисками детской коляски для близнецов-девочек, а сам пока занялся покупками. Приобрёл вещмешок, отличный бритвенной походный набор – расчёска и маникюрные ножницы в него входили. А то надоело санитара с бритвой звать, тот и постригал, и брил. Лучше самому делать, да и навык утратить не хочется. У нас такое не делают, проверил – и точно, английская продукция. Видимо, морячки привозят и продают втридорога, а этот товар распространяется таким вот образом. Качество на удивление приличное. Кроме того, перочинный нож, нормальный охотничий с ножнами, причём настоящий – старичок тряпицу на земле расстелил и продавал. Я поинтересовался. Распродаёт работу сына, тот кузнецом был да сгинул на фронте месяц назад. Я ещё засапожник купил, хороший нож, да и был в одном экземпляре. Конфет приобрёл и печенья, ну и сапоги отличные для повседневной формы. К ним два комплекта портянок. Те мои сапоги сгинули, пока меня по госпиталям возили. Надо было Свете отдать. Как чувствовал. Тут меня и остановила девчушка лет десяти и сопроводила к матери, что стояла за одним из прилавков. У неё была нужная коляска, обещали прикатить, а так как я предлагал двойную цену, то она и назвала ту сумму, что хочет получить. – Хорошо, устраивает. Пусть на эти деньги можно приобрести два новеньких велосипеда – не в магазине, а тут на рынке, – но меня эта цена действительно устраивала, главное, что нашли, а деньги – пыль. Пока ожидали, я просмотрел товар у неё. Торговала женщина в основном хозяйственными вещами, от посуды до разной мелочёвки. Вроде толкушек и тазиков. Купил стиральный порошок в жестяной банке и два куска ароматного мыла. Тут и коляску привезли, я внимательно её осмотрел. Чудо-юдо, конечно, на небольших колёсах, но сейчас такой дизайн. И пусть она для мальчиков, синий низ – белый верх, всё равно другой не найти. Не новая, но вполне ничего состояние, так что расплатился, положил в коляску покупки и направился к выходу с рынка. Тут нанял такси, коляску разместили и покатили сначала к портному, где я расплатился за работу – оба комплекта формы потом лейтенант заберёт, – а потом и к Светлане на квартиру. Она в курсе, что я сегодня прибуду, как раз к обеду успевал, вот и наготовила всего. Я застал Светлану в открытых дверях, она расплачивалась со старичком за крынку молока. Значит, деревенские всё ещё развозят свою продукцию. Это хорошо. Молочко я люблю. Мы поздоровались, расцеловались, и я предъявил покупку. Коляска привела женщин в восторг. Мне представили Ольгу, двоюродную сестру Светланы. Вот Виктора, сына Ольги, не было, его в школу устроили, он в первой смене учится. Тут неподалёку. Пока его ждали из школы, мне предоставили дочек, благо они не спали. Поняшкался с ними и развлекал трещоткой, купленной на рынке. Да тут особо и смотреть нечего, кульки в пелёнках, только губки бантиком и носики торчат. А глаза мои, серые. У Светы зелёные. Кстати, Светлана у молочника не только молоко приобрела, но и творог с домашней сметаной. По моему заказу налепила пельменей. Надеюсь, поедим отлично. Я ещё и торт купил. Как раз выброс в магазине кондитерских изделий случился. Я туда за пирожными зашёл, а их не было, зато было свежее слоёное печенье. Всё это тоже хозяйкам отдал. А чуть позже прибежал десятилетний парнишка, мы познакомились и сели обедать. Дочки спали, Света их покормила. Квартира хоть и небольшая, но вместила всех. Виктор спал на кухне на раскладушке, обе сестры и мои дочки в большой комнате, что являлась и гостиной, и спальней. В ванной комнате на верёвках сохли пелёнки. Стирать приходилось каждый день. Жаль, ещё не выпускают стиральные машины, я бы купил. Хотя и так рады стиральному порошку. Отлично поели, приготовили коляску, на дно одеяло, дочек в коляску, и меня отправили гулять, велев раньше чем через час не приходить, ну а сами прибирались. Торт вкусный был. Даже мне понравился. В новом теле я стал любителем сладкого. Погулял с дочками и направился обратно в госпиталь. Еле дошёл, всё же такие длительные прогулки мне пока тяжелы. Однако и на следующий день, и через день ходил к Свете, меня отправляли на прогулки. По паркам с дочками гулял, неплохо получалось. Те спали и не шумели. А потом и день награждения настал. Форму привезли, я всё померил, хромовые сапоги тоже как влитые были, так что прицепил к парадной форме все награды, а я забрал их из тайника, и меня повезли в Кремль. А там народу… Потапов был, даже Петровский. Много личностей, коих я видел только на фото в газетах. Берия, к слову, тоже присутствовал. Ну и началось награждение. К слову, не меня одного, а полсотни человек, около сорока фронтовиков и восемь гражданских. Сначала ордена, потом и до награждения золотыми медалями дошло. Я оказался последним в списке. Меня наградили за освобождение Минска второй Золотой Звездой, город до сих пор в окружении держится, а за помощь в освобождении командиров и уничтожении аэродромов уже орденом Ленина. Тоже вторым. Майора мне подтвердили. Однако как дважды герою мне на родине положен бюст и квартира в центре Москвы, так что получил ордер на квартиру, а ключи в соответствующей организации получу. Потом до полуночи, до окончания банкета, я общался с Потаповым, Петровским и другими генералами, много интересного узнал, да и сам сообщил немало. Пожаловался на ограбление, что меня обокрали, я уже в курсе, кто это сделал. Ольга, сестра Светы, сообщила, что подпись на ордере потерять принадлежала Маринину. Он на мой чемоданчик давно поглядывал, ещё когда мы у Минска были, а тут воспользовался возможностью. Я это теперь так не оставлю. А Петровский всё же исправился, вручил мне тяжёлую кобуру с ТТ. На боку затвора была наградная табличка. Оружие уже зарегистрировано на меня. Личное. Кстати, у обоих генерал-лейтенантов на груди, помимо других наград, были новенькие золотые медали. Успели получить. Уставший, но довольный я вернулся в госпиталь, форму не сдавал, тут же на плечиках повесил, в палате шкаф был, там и комплект повседневной формы висел, и завалился отдыхать. Только умылся да в тазике ноги помыл, а то взопрели в этих сапогах. На следующий же день я сначала со Светланой посетил фотографа, мы с дочками на руках устроили новую фотосессию. А как же, память всё-таки. У меня на руках Катерина, у Светы Елизавета. После этого она с дочками ушла гулять, коляска при них, фотографии будут через два часа готовы, а я направился на такси в ту организацию, что выдаёт ключи от квартир. Ордер при мне. Хотя удостоверения у меня нет, только справка из госпиталя, но при полном параде. Впрочем, награды шинель скрывает. Там меня уже ждали, выделили сотрудника, и он сопроводил к нужному дому, показав квартиру на третьем этаже пятиэтажного дома с лифтом. Трёхкомнатная отличная квартира, благоустроенная, с мебелью. Только хочется сказать, квартира всё же казённая и в случае моей гибели вернётся на баланс государства, вся мебель с инвентарными номерами. Сама квартира мне понравилась, спальня, рабочий кабинет, гостиная, кухня, совмещённая с обеденным залом, совмещённый санузел, ванна чугунная, кладовка – вот, в принципе, и всё. Ах да, балкон со входом из гостиной. Консьержка внизу. Я подписал все бумаги и теперь числюсь жильцом квартиры. К слову, коммунальные за меня государство оплачивает. После этого направился к Свете, девчата тоже захотят посмотреть. И посмотрели, вот только переехать в большую квартиру отказались. Светлане до завода тут пару шагов идти, а от моей квартиры на трамвае с пересадкой. Да и их квартира им нравилась. Всё рядом – больница, парк для прогулок, магазины и работа. Моя квартира тоже им понравилась, было видно, что уборка влажная проведена недавно, постельное бельё постирано, шторы тоже. Ну и сразу приступили к покупкам, чтобы квартира обрела жилой вид, а не казённый, как сейчас. А я к нотариусу наведался, оформил завещание на своих дочек как на наследниц. Света в курсе, хотя и расстроилась. А ей нельзя расстраиваться, молоко может. И да, дочки по метрикам носят мои фамилию и отчество. В итоге я простил то, что меня ограбили. Ну… по-своему. В один из вечеров посетил малину бандитскую: одет в гражданку, на голове шляпа, шарф лицо скрывает, пальто не по размеру скрадывает фигуру. Меня проводили к старшему, и я положил перед ним «колбаску» с золотыми монетами на сто штук. Тот вопросительно посмотрел на меня, и я объяснил, что нужно сделать. Если всё удачно пройдёт, получит столько же. Всю следующую ночь я играл в шахматы в соседней палате – проигрывал свои наручные часы, чему свидетелей было множество, а в это время полыхнула квартира Маринина. Да так, что тот со своей любовницей Пановой обгорели серьёзно, хотя выжили. Коктейли Молотова штука страшная. Также заполыхало одно крыло здания Лубянки. Потушить не смогли, выгорело. Зато другую часть отстояли. Искали серьёзно. Меня тоже два дня допросами мурыжили, видимо, Маринин сдал, что только мне все ноги отдавил, обокрав. Но доказать ничего не смогли, я был чист. А оплату ворам передал инкогнито. Записка ушла старшему, и те забрали «колбаску» с монетами из тайника. Я честно расплатился за хорошую работу. Пусть не доделана, Маринин не должен был выжить, но тот своим телом выбил окно, выпрыгивая наружу, сломал обе ноги, ещё и Панова за ним, но буду считать, что отработали отлично. Если Маринин снова на горизонте появится, уже сам завершу дело. В остальном время шло тихо, пока врачебная комиссия не постановила, что я годен к военной службе без ограничений. Попрощался с врачами, с девчатами, дочками, ключи от своей квартиры Свете отдал, если надо, переночуют, а так присматривать будут, и на этом отбыл в Киев, к штабу фронта. Потапов заждался. В поезде я сразу лег на верхнее место в купе. Как же надоедала эта предпоездная подготовка, устал, честно слово. Я был в повседневной форме, парадную оставил в шкафу в квартире. Награды у меня на груди – это копии, заказал у одного ювелира. А настоящие – в том же тайнике, где ранее держал, как и все документы к ним. Ситуации всякие бывают, вот и пытаюсь подстраховаться. Глава 18 Новая задача Так вот, лежу на лавке, соседи по купе уже выложили еду, жор устроили, а у меня тяжесть в желудке, перекормили девчата перед отправлением, столько вкусностей было. Да ещё с собой дали. Но это ладно, я о другом. Итак, я майор бронетанковых войск. Взлетел высоко, но знания-то сержанта. Как мне теперь крутиться? Тут учиться нужно. Хотя бы в Академии Генштаба. А так по званию командир полка по сути, но вряд ли получу даже батальон. Роту ещё потяну, но не более. Я трезво оцениваю свои знания и возможности. Идея с учёбой отличная, только Потапов не даст, я ему всё ещё нужен, да и громкие дела необходимы. Немцы почти захватили Крым, моя информация, похоже, так и не дошла до умов генералов, так и не создали оборону на перешейке, на юге глубоко продвинулись, на Юго-Западном фронте стояли под стенами Киева. Хорошо, окружение не удалось, но тридцать километров до города, поверьте, это мизер. Наши всё же сдали Смоленск, там два котла было, но, отойдя километров на сто, создали новую линию обороны. Немцы пока её не вскрыли, ищут слабые места. На Севере три дня назад закончилось окружение Ленинграда, тут куда позже и с большими потерями для немцев и финнов, но все-таки они сделали это. Новгород оккупирован. Что я могу сказать: как танкиста меня вряд ли будут использовать, всё же знаний нема, значит, ждут спецоперации в тылу противника. А погода снаружи не в радость, двадцать пятое октября, морозы подбираются, уже ниже нуля. Снаружи ледяной дождь по стеклу бьёт и тут же застывает. Как-то в такую погоду по немецким тылам желания нет бродить. Да и вообще желания нет. Может, Потапов что-то другое придумает? Очень на это надеюсь. Чуть позже, когда время обеда подошло – а мы утром выехали, – я тоже поел с соседями. Вообще колоритные люди у меня в купе ехали. Полковник, командир авиакорпуса, с новенькой Звездой героя. Интересно, почему поездом, а не самолётом? Потом, капитан-артиллерист и батальонный комиссар. Они в карты играли, водку пили, общались, я же больше думы думал. Прибыли в Киев поздно ночью, почти под утро. Тело у меня отдохнуло, Свете уже можно было, и мы устроили у меня ночью прощание, только она и я. Ох и хорошо простились. Продремал всю дорогу. На вокзале я сразу направился было к выходу, но меня перехватил молодой лейтенант: оказалось, меня ждали, комфронта распорядился. Из-за плохой погоды немцы не устраивали ночных налётов на город, так что перемещались свободно, а не под звуки сигнала воздушной тревоги. У лейтенанта машина была, «эмка» из гаража штаба фронта, он и отвёз меня в служебную гостиницу, устроил в номере и перед отбытием сообщил, что генерал ждет меня в девять утра.