Утром Светлана меня плотно покормила, и мы отправились к военкомату. Я в гражданке шёл, как будто только что мобилизованный. Отдал повестку дежурному, тот внёс в журнал, велел ожидать, меня во вторую команду включили, после чего мы стояли со Светой. Кстати, к ней из Ленинграда на днях должны родственники приехать. Сестра с сыном. Это я посоветовал. Давно ещё, но те только сейчас сподобились, ладно, хоть до окружения Ленинграда успели. Я об этом в письме Сталину тоже писал. А теперь с этими делами даже и не знаю, когда следующее отправлю. Наконец поступил приказ строиться второй команде, мы нежно обнялись, рука практически не беспокоила, и я встал в колонну. При мне сидор за спиной, аккордеон на левом плече, так и выступили в сторону железнодорожного вокзала. Хм, любопытно. Минский вокзал. Это выходит, на Смоленское направление? Будет интересно на эту битву поглядеть собственными глазами. Добрались благополучно, после чего приказ на посадку последовал. В теплушки, естественно. Набились до полного, прилечь негде. Я устроился на нарах, успел отхватить. Вещмешок под голову, ноги поджал, места мало, и стал наигрывать мелодию без песни, просто под настроение попурри устроил. Народ затих, и под перестук колёсных пар я играл разные композиции. А когда устал, остановился. Почти сразу начался шум разговоров, многие возбуждены были: на войну едем. Ну, лично я в этом сомневаюсь. Чтобы необученный и не обмундированный молодняк сунули в мясорубку? Хм, а вполне в духе наших красных командиров, чем больше бойцов положишь, тем выше награда. При этом я не ругаю их, просто их так воспитали и обучили, вот и действуют шаблонно, и немцы их бьют. Сам я надвинул кепку на глаза, старясь не отсвечивать. Моё лицо часто мелькало в газетах, какой-нибудь глазастый может и опознать, а своё инкогнито я открывать не собирался. Оно мне надо? Буду по-тихому воевать, соприкасаться с историей как участник самой страшной войны в истории Земли. К моему удивлению, ехали мы целые сутки с редкими остановками. Эшелон гнали как на пожар. Не было высадки в запасном полку. Не было выдачи обмундирования и оружия, обучения хотя бы основам военной службы и устава. Нас просто везли на войну. Я уже выяснил, две трети парней в вагоне не служили и ничего не знали, кроме того, что в фильмах показывали, а там лилась откровенная пропаганда. Потому и были уверены, немцы не побиты только потому, что их ещё не призвали, и теперь были в предвкушении, как они погонят немцев до самой Атлантики. Моё инкогнито было раскрыто ещё вчера, я был наивен, когда думал, что смогу сохранить его. Поначалу и не верили, что я тот самый Бард, врать я не хотел, а уклониться от прямого вопроса не смог, поэтому нехотя подтвердил. – Но как так? – озадачился парнишка примерно моих лет, другие были в таком же состоянии. – Решением военного суда был разжалован в простые красноармейцы с лишением наград. Правда, последнее судья явно по привычке добавил. Он меня не узнал и удивился, узнав, что награды у меня уже есть. Оказалось, его не поставили в известность, что я герой Советского Союза, а вот так просто без санкции сверху лишить наград он не мог, а уже не вернёшь, всё оформлено. Так что я еду на фронт как простой красноармеец. Куда попаду, не знаю. – А за что судили? – спросил другой призывник. – Ха, за мародёрство, – засмеялся я, а увидев вокруг вытаращенные глаза, пояснил: – Я признаю право трофея. Если ты убил солдата противника, то всё, что с него, это твоё. Ну, кроме оружия и документов, это командиру сдать нужно. Если труп чужой, не тобой убит враг, то снять что-либо – это уже мародёрство. Я снимал трофеи с убитых своими руками, так все делают на фронте, но мне приписали именно мародёрство. Причём доказательства и свидетелей предоставить даже и не думали, но всё равно вынесли приговор. – Это какие трофеи? – спросил тот же парнишка. Я показал наручные часы и, вывалив из вещмешка содержимое, продемонстрировал котелок, фляжку, складной нож, бинокль, бритвенный набор. В общем, мелочёвку. – Вот за это и был приговор. Моё сгорело в танке, а я вернул за счёт немцев, вот и решили наказать для вида. – И правильно, – с решительным видом добавил один из парней. Таких ещё называют активными комсомольцами. – За дело наказали. – А что тут наказывать, вещи нужные, – возмутился другой, и вагон распался на два лагеря, одни были согласны с приговором суда, типичные шестёрки и приспособленцы, другие против, эти уже с характером и своим мнением. Так до вечера и спорили. И да, я больше не играл, как ни просили, так и сказал, что не заслужили. И вот сутки прошли, уже время к десяти часам утра подошло, когда эшелон начал сбрасывать ход. Или прибыли, или опять пополнение запаса угля и воды. Оказалось, всё же первое. Курившие в дверях парни сообщили, что нас загоняют на запасной путь, а это значит всё, финиш. Да и дымы на станции поднимаются, воронки видны – похоже, тут не так давно бомбили. Возможно, этим же утром. Как поезд встал, то сразу последовали команды покинуть вагоны. Старший в нашем, сержант запаса, отдавал приказы, изредка поглядывая на меня. Я тут единственный опытный, да ещё фронтовик. Особо мы не общались, да и я больше спал, поражая попутчиков тем, что мог уснуть в любой позе и при любом шуме. Ничего, получат такой же опыт, тоже научатся. Выстроив колонну в шесть сотен голов, нас направили прочь от станции. Шли недолго, километров пять. Да и то несколько человек в кровь ноги разбить умудрились. Тут в лесочке стояла какая-то часть и склады имелись. Видимо, тут и будут формировать подразделения и направлять их по частям для пополнения. Так и оказалось, нас раздели, забрав одежду, загнали в воду, кого-то к парикмахеру, мне не нужно было, и стали выдавать обмундирование. Судя по заплаткам, форма с раненых – или с тех, что в госпиталь убыли, или с тех, что умерли. Это понял не я один, многие ворчали. Исподнее тёплое дали, оно ещё царапалось и кололось. Ничего, надел, сверху форму. Кладовщик не ошибся, глаз – алмаз, всё по размеру. Пришивать петлицы не нужно, они были, с общевойсковыми эмблемами. Ремень выдали. Я встал в очередь в одну из палаток. Там опрос шёл, после чего направляли в часть. Сидор всё так же за спиной, аккордеон на боку. Пока нормально. Сапоги вот мои, с которыми я с курсов выпустился и которые у Светы хранил. Тут выдавали ботинки с обмотками, от которых я отказался. Больше пока ничего не выдавали, даже оружие. Подождём. Вот и моя очередь. – Имя, отчество, – с ходу велел капитан, что что-то записывал. Потный, разморило его на этой жаре, но застёгнут на все пуговицы. Явно уставник. – Красноармеец Ростислав Бард. – Служил? – Да. – Воевал? – Да. Пятая армия генерала Потапова. – А к призывникам как попал? – наконец поднял тот голову. – Меня не спрашивали, товарищ капитан. После госпиталя направили. – Значит, боевой опыт имеешь. Какой ВУС? – Наводчик. Шофёр. Удостоверения шофёрского нет. Я все документы оставил в тайнике, даже комсомольский билет, так что ничего при мне нет, только запись у старшего, что я числюсь в его группе. – В противотанковый дивизион направляю, наводчиком шестьдесят первой стрелковой дивизии. Да, входит она в наш Шестьдесят третий стрелковый корпус. Держи направление, в дивизию прибудешь со сформированной маршевой колонной. Формирование к вечеру будет закончено, как раз успеем присягу принять. Свободен. – Есть, – козырнул я, кинув руку к пилотке. Глава 13 Смоленское сражение. Первая командировка Я уже в курсе, что оружие выдают по месту службы, а идти безоружным несколько километров, возможно, даже несколько десятков, мне как-то не по душе. Вот я и направился к полуземлянкам, где разместился местный старшина. Оружие у него припрятано в запасе точно, все старшины такие, главное – договориться. Для этого у меня при себе золотой портсигар и зажигалка. Я, пока в госпитале лежал, получив разрешение на прогулки по городу, незаметно посетил пару схронов, усиливая благосостояние Светланы. К ней родственники приедут, да война долгая, пусть запас будет. В тот освободившийся тайник у неё на чердаке большую часть убрал. Причём один схрон был недавний, советские деньги, золотые вещи. Жаль, оружия нет. Я потому так легко на аккордеоны и тратил, деньги были. При себе у меня только золотой портсигар и зажигалка. Подойдя к полуземлянке, я постучался в дверь с неошкуренными досками. – Заходите, – расслышал я окрик изнутри. – Здравия желаю, товарищ старшина, – проходя внутрь и оглядываясь, сказал я. Полки с вещами, стеллаж, но старшина сидел за срубленным столом, лавки с двух сторон, вот я и устроился с его разрешения напротив хозяина помещения. – Старорежимные словечки, – хмыкнул тот. – Чего надо? – Нравятся мне деловые люди. Сразу в лоб, ближе к делу. А вот то, что пойдём безоружными до дивизии, с возможностью наткнуться на немцев, мне не нравится, наверняка у вас в запасе есть что-то из оружия. Хотел бы получить. – Получить? – хмыкнул тот весело. – Или обменять, – согласился я, положив на столешницу зажигалку. – Воевал? – С первых дней. Пятая армия Потапова. Из госпиталя. Тот скосил глаза на край стола, где лежала газета. Посмотрев туда же – а там моё фото, где я обожжённого танкиста к танку несу, тогда-то меня и ранило, и статья обо мне, – я нехотя кивнул. – Да, это я. – Убери, – велел он, а когда я забрал зажигалку, спросил: – Что хочешь? – СВТ в обвесе. – С ножом и обоймами? – Да. – Есть такая винтовка. Тот ушел за стеллаж, было слышно возню, грохот сдвигаемых ящиков и громкое сопение. Вскоре вернулся. – Держи ремень, хороший, а не эта тонкая полоска, что у тебя. Подсумки, пехотная лопатка, каска, винтовка, запасные обоймы и сто патронов. Патронов вообще мало, поэтому и даю немного. Ну и три гранаты, две оборонительные и противотанковая. Она у меня давно, всё к делу пристроить не мог. – Вот за это отдельное спасибо. – Фляжку нужно? У меня только стеклянные. – Своя трофейная есть. – Тогда ладно. Мы сидели за столом, чай попили, я стал разбираться с подарками, это именно подарки от старшины, со всем уважением, винтовка отлично вычищена, я её в сторону поставил. Взял ремень – действительно вещь. На него пристроил трофейную фляжку, потом пехотную лопатку в чехле, штык-нож, гранатный подсумок и четыре чехла для магазинов к винтовке. Пока занимался сборкой, описывал, как воевал с началом вой ны. Отстегнув ремень, застегнул новый на талии, согнав складки гимнастёрки назад. – Вот теперь на человека похож, – довольно усмехнулся старшина. Каску я отложил к винтовке, и продолжили общаться. Ну и рассказал про тот суд, как меня в простые красноармейцы перевели. – Влиятельный у тебя враг, я смотрю. – Я тоже это понял. Тут снаружи крики раздались, оказалось, ужин наступил. Мы со старшиной сходили к полевой кухне, у него, кстати, такой же трофейный котелок, как и меня, и, вернувшись к нему в землянку, спокойно без спешки поели. К слову, на мой котелок те из комсомольцев, что меня мародёром считали, смотрели с жадностью и завистью. На полустанках приносили в термосах пищу, в основном каша была, но один раз суп выдали, так что я со своим котелком проблем не знал, а тем хоть в руки накладывай, посуды-то нет. Не продумано тут это. А потом объявили сбор маршевой роты. Прихватил винтовку, две гранаты уже в подсумок убрал, каску на голову, ремень винтовки на правое плечо, магазины я уже снарядил, так что взвести затвор, и можно стрелять. Со старшиной я уже попрощался, хороший человек, так что встал в строй и стал пережидать, пока перекличка пройдёт. Командир – лейтенант, что прибыл за пополнением, – удивлённо глянул на меня, я один вооружен был, и отдал приказ начать движение. Рота направилась куда-то в сторону, где темнел горизонт. Меня, как вооруженного, в дозор определили с тремя бойцами. Причём не старшим. Да пофиг. Мы только лес покинули, выходя на полевую дорогу, две встречные «полуторки» пронеслись. Рота остановилась. Народу вроде человек двести, не так и много для маршевого пополнения, дивизия, как я слышал, ведёт оборонительные бои, но потери всё равно есть. Все дивизии в корпусе, как мне сообщил старшина, обескровлены. От стоявшей колонны прибежал посыльный, мы с ним в одном вагоне ехали, передал приказ командира роты прибыть к нему, так что дальше мы бежали вместе. У ротного стоял капитан. Доложившись лейтенанту о прибытии, услышал вопрос от капитана, в котором отчётливо были слышны нотки злости: – Боец, почему вы не сообщили, что танкист, да ещё командир роты в прошлом?