– Прямо как у меня! – шамкая набитым ртом, кивнул Бобров. – Так, – кивнула я. Сомнений в том, что в обоих случаях действовал один и тот же человек, не оставалось. Я съела свое мороженое одновременно с тем, как Бобров покончил со всей своей многообразной трапезой. На счастье, он отказался от горячих напитков, выпив лишь два стакана компота подряд. – Ну что, едем? Я свою службу вызвал, – произнес Радченко. – Сейчас предупрежу своих. – Бобров достал сотовый телефон и, привстав, отошел чуть в сторону. Пару минут он, размахивая левой рукой, горячо объяснял службе охраны, куда и зачем им следует подъехать, потом вернулся к нам. – Костя, скажи своим, чтобы ехали к Сенному, там пересечемся. Радченко тут же набрал номер, сказал пару фраз и грузной походкой двинулся к ярко-алому спортивному «Ягуару», припаркованному напротив «Кулинарии». Мы с Бобровым сели в мою машину и двинулись в сторону Сенного рынка, Радченко ехал следом. Первой из-за угла показалась тонированная «Ауди» с сотрудниками «Барса». Высунувшись из окна, Бобров махнул им, чтобы проехали вперед. Тут подоспела и охрана Радченко на «Вольво», они замкнули процессию из наших четырех машин, двинувшихся вперед по улице Танкистов. У развилки из трех дорог «Ауди» свернула направо, на улицу, ведущую в сторону аэропорта, и мы все направились следом. – Вы точно уверены, что мы едем не зря? – спросила я Боброва, с мрачным видом следившего за дорогой. – Балтера-то нет в городе. – Неважно, – сцепив зубы, ответил тот. – Шавки его наверняка там, сейчас мы из них все выбьем! – А мне казалось, что вы интеллигентный человек, – заметила я. – Когда ко мне применяют, мягко говоря, неинтеллигентные методы, я тоже становлюсь жестким! – отрезал Бобров, и я больше ни о чем его не спрашивала. Особняк Балтера находился в месте, испокон веков именуемом в Тарасове Молочкой. Неизвестно, по какой причине. Может быть, когда-то при царе Горохе здесь и наличествовал подобный магазин, а может, местные жители некогда держали здесь молочный скот, однако к нынешнему времени никаких следов молока тут не наблюдалось, а вот название укрепилось прочно. В разухабистые девяностые годы это место облюбовала городская братва для постройки собственного жилья, и теперь вдоль трамвайных путей и далее протянулось несколько десятков похожих, как близнецы, двух и трехэтажных белокаменных домов с красными либо зелеными крышами. Их владельцы явно не блистали архитектурной фантазией, и стандартность строений порой просто поражала взгляд. Мы ехали вторыми, сразу за барсовской «Ауди», за нами – Радченко, а последними – его охрана. Слева тянулись трамвайные пути, справа были зеленые заросли, в ноябрьские дни сильно поредевшие и пожелтевшие. И только высоченные темные ели сохраняли свой обычный цвет. В приоткрытое окошко повеяло ароматом хвои. Воздух в этом район и впрямь был не в пример центру города свежим, и становились понятными желание и забота о собственном здоровье романтиков большой дороги, выбравших для проживания экологически чистый район. Особняк Балтера находился далеко от дороги, в самой глубине. Он не был похож на карикатурные строения вдоль проезжей части, хотя размеры были впечатляющими. Дом был в песочно-коричневых с белым тонах, с конусообразным куполом, наподобие католического собора. Бобров указал мне на него еще издали, хотя с такого расстояния его было не разглядеть. Когда же мы подъехали ближе, стало ясно, что на месте явно происходит что-то горячее. Высоченные ворота были приоткрыты. У них столпилось несколько машин, вокруг и по двору бродили люди. Среди них я заметила вальяжного вида господина в длинном кожаном плаще. У него было круглое лицо и почти лысая голова, на которую падали капли дождя и дальше сбегали струйками. Мужчина очень раздражался по этому поводу, постоянно протирая лысину платком и матерясь сквозь зубы. – Это Балтер? – спросила я Боброва. – Нет, – ответил тот, с тревожным интересом взирая на происходящее. – Это некто Косых. Бывший замначальника Кировского РОВД. Года три назад погорел на взятках, но суда избежал и даже уволиться умудрился без потерь. Теперь он директор частного охранного агентства. Легавая шавка Балтера – кормится у него постоянно. Ну и соответственно помогает решать нужные вопросы. Костины магазины в свое время данью обложил, травил и налоговой, и всякими комитетами, еле отбились. – А что ему здесь-то надо? – Не знаю, не знаю, – пытаясь скрыть волнение, проговорил Бобров. – Но все это мне не нравится. К нашей машине вразвалочку подошел Радченко и потянул дверцу. – Что здесь делает этот козел? – хмуро спросил он. – А я почем знаю! – возмущенно вскричал Бобров. – И начальник охраны Балтера, этот уголовник Разуваев, здесь! Он указал на высокого бритоголового парня в черной куртке, стоявшего у ворот. – Короче, пошли, – кивком позвал его Константин Сергеевич. Первыми двинулись охранники, Радченко и Бобров за ними, я следовала вплотную к своему клиенту. Бобров, стараясь держаться уверенно и твердо, решительно прошагал к бритоголовому парню, которого назвал Разуваевым, и, пристально глядя ему в лицо, сказал: – Какие проблемы, Артем? – А ты еще спрашиваешь? – усмехнулся тот в ответ, оглядываясь на Косых. Я увидела, что руки парня испещрены специфическими зоновскими татуировками. Бобров побледнел, но повторил: – Что за дела происходят? Совсем страх потеряли? – Да ты о чем вообще? – сплевывая на землю жвачку, в ответ спросил тот. – Это вы совсем охренели! Крутые стали, да? Имейте в виду: Юрий Виссарионович так этого не оставит. – Да вы что? – зарычал Радченко, выступая вперед и пытаясь ухватить Разуваева за грудки. – Еще и грозитесь, козлы? Давно на зоне не был? Я тебя быстро туда отправлю, и твой продажный мент не поможет! Разуваев быстро скользнул правой рукой в карман. Я подобралась и чуть выдвинулась вперед, прикрывая Боброва. Признаться, я слегка тревожилась, как бы он не выкинул чего: бронежилета на Всеволоде Евгеньевиче не было. В руке Разуваева показался пистолет, который тот, вздернув кисть, ткнул прямо в лицо Радченко. – Лапы убери, паскуда! – грубо произнес начальник охраны, снабдив свое приказание длинной матерной тирадой. Бобров пытался выскочить из-за моей спины, но я удерживала его, держась в кармане за свой ствол. Вперед вылетела «наша» охрана – «Барс» вперемежку с радченковскими. Все они уже повыхватывали стволы и стояли стеной, образовав полукруг. К Разуваеву уже спешила балтеровская сторона. В руках одного из них я заметила гранату и уже хотела было рвануть Боброва в сторону и повалить на землю, как всех быстро опередил Косых и властно рявкнул: – Отставить! Всем стоять! Говорить буду я! Он прошел из двора прямо к нам, несколько секунд они с Радченко не мигая смотрели друг на друга, потом Косых небрежно произнес: – Что, Костя? Ответку включил? Зоной грозишь? Имей в виду, тебе она тоже реально светит! – Ты меня не пугай, – прогудел Радченко, меряя Косых ненавидящим взглядом. – А никто и не собирается, – хмыкнул Косых. Он единственный из присутствующих, кажется, сохранял спокойствие и даже веселое расположение духа. – Слушайте, ребята, давайте начистоту, – проговорил он. – Я слышал, вам окошки обстреляли, так? Бобров и Радченко молчали. – Да я и так в курсе, что обстреляли, – махнул рукой Косых. – Вы решили, что это Балтер, и вздумали отомстить. Бобров для отвода глаз в СИЗО отправился, а Костян – на юбилей. Только это все равно не прокатит. – Че-го? – взвился Бобров, вылетая из-за моей спины. – Какая еще месть? Косых усмехнулся и, достав тоненькую пачку листов, принялся зачитывать: – Сегодня около трех часов ночи со стороны улицы Огородной в направлении дома номер восемьдесят шесть с небольшим интервалом прозвучали три оружейных выстрела. Прибывшая на место группа обнаружила гильзы от ружья «мозберг». Дом восемьдесят шесть, если вы не поняли, и есть особняк господина Балтера Юрия Виссарионовича. Который, к счастью, в этот момент находится в отъезде. В Косых, видимо, навеки сохранилась милицейская страсть к протоколам. – Ну? Что скажете? – тем временем обратился он к Боброву с Радченко. Бобров нахмурился. Это известие явно стало для него неожиданностью, спутавшей весь расклад. Он еще раз внимательно оглядел Косых, двор, потом поднял на него глаза. – Пошли. – Улыбнувшись, Косых провел его во двор. Я не отставала ни на шаг. Косых подвел Боброва к одному из высоких, чуть ли не во всю стену, окон особняка и, выразительно постучав по нему пальцем, сказал: – Смотри внимательно. Видишь? На окне виднелись две круглые дырки – такие, которые остаются после попадания пули. На втором окне наличествовала третья такая же. – Ну? Что скажешь, Сева? – насмешливо спросил Косых. – Ты что, – криво усмехнувшись, сказал Бобров, – думаешь, я бы стал, как в детском саду, такие дешевые методы применять? Ты мне игрушку сломал – я тебе? Косых промолчал. Потом повернулся к парочке бродивших под окнами Балтера людей и сказал: – Леня, покажи гильзы! Один из них тут же достал из кармана коробочку, в которой лежали две гильзы. – И что? – Бобров посмотрел Косых в лицо. – Да я тебе сам такие могу показать! Все один в один! Мне самому окна попортили! А у меня жена и дочь, между прочим, дома были! В соседней комнате! И это просто счастливая случайность, что никто не пострадал! – Голос его повышался, постепенно переходя на визг. – В отличие от Балтера, который благополучно укатил на семинар! – На симпозиум, – поправил его Косых. – А это один хрен! – неприязненно махнул рукой подошедший Радченко, внимательно рассматривая гильзы. – И у меня такие же, тоже две штуки! После третьего выстрела перезаряжать не стали, вот третья в ружье и осталась. И, между прочим, это милиция зафиксировала, так что все официально! – У нас тоже официально, – скороговоркой пробормотал Косых. – Да? С каких это пор ты официальное лицо? – ехидно спросил Радченко. – Насколько я помню, обратно в органы тебя никто не приглашал! И вряд ли пригласит. Тебя, помнится, за взятки оттуда поперли? – Это все твои домыслы! – бодрым голосом произнес Косых, быстренько убирая гильзы в карман вместе с коробочкой. Его, кажется, невозможно было сбить с толку этическими намеками. – Короче, – раздельно произнес Радченко. – Мы никакую ответку не включали. Алиби у нас стопроцентные, и милицию мы сами вызвали в отличие от вас. Балтер-то тебе позвонил, когда узнал, а не ментам! – Ребята, давайте оставим кипеж! – миролюбиво предложил Косых. – Разберемся! Я увидела, что Бобров собирается что-то возразить, что он снова занервничал, и, побоявшись, как бы в таком состоянии не наломал дров, решила вклиниться.