Декорация 4. Парадная зала в доме Тасита де Ангелеса. На сцене — Тасит, Марсела, Санчо и Крестьянин. Крестьянин. Она там. Тасит. Ты уверен? Крестьянин. Мой брат, тюремщик, ее видел. Он присутствовал при допросе. Тасит. Моя Дульсинея. Какое глубокое отчаяние. Марсела. Не давайте ему волю, дон Тасит. В отчаяние вступаешь легко, через широкие ворота, это так, но из него можно и выйти, правда, через небольшую калитку, но можно. Тасит. Снова отказаться от веры? Во второй раз? Она никогда не согласится. Я знаю своего ребенка. Дважды она не отречется. Санчо. Миль пардон, но когда брильянт падает в навоз, следует засучить рукава и засунуть туда руки. Марсела. Многие пытались. Но у инквизитора — бульдожья хватка: если он сомкнул зубы, их уже не разжать. Крестьянин. Марсела права. Даже с помощью Тюремщика нам ничего не удастся сделать. К тому же они уже подозревают моего брата в слабости к еретикам. Тасит. Если Инквизитору нужен я, я сдамся ему. Крестьянин. Дон Тасит, то, что вы говорите, весьма благородно, но очень глупо. Я только крестьянский сын. Вещи благородные мне неведомы, так же, как великие деяния или религия. Но я твердо знаю, что осел принадлежит тому, у кого в руках поводья, и что я лично и дуката не дам за скотинку, которая явится ко мне сама и без уздечки. Тасит. Стало быть, я — тот старый слепой осел, который не находит другого решения, кроме как самолично протянуть Инквизитору свою уздечку. Санчо. Но его ведь не осел интересует. Пауза. Тасит. Говори, Санчо, я тебя слушаю. Санчо. Инквизицию интересует не осел, а как заставить его раскаяться. Тасит. Продолжай. Санчо. Предположим, что сеньорита Дульсинея — брильянт, ибо так оно и есть на самом деле. Чтобы вернуть брильянт, который у вас украли, следует иногда предложить взамен другой брильянт, менее ценный, но более блестящий. Брильянт, который ослепит Инквизитора своим блеском. Имеется ли в вашем распоряжении такой брильянт, дон Тасит? Сцена 3.5 Декорация 3. Пыточная камера Инквизиции В Толедо. Сандовал и Епископ. Сандовал. Монсеньор, не в моей компетенции давать вам советы. Епископ Толедский управляет своей епархией, как Господь и собственная совесть ему повелевают… Епископ. Счастлив от вас это слышать. Сандовал. …однако дела Святой Инквизиции — не в вашей юрисдикции. Епископ. Еще одна ваша ошибка, сеньор Инквизитор. Они войдут в нашу юрисдикцию. Сандовал. Вы так сказали об ошибке, как если бы сами… Епископ ((Прерывая Сандовала). Я говорю об ошибках во множественном числе. Ошибках многочисленных и дорогостоящих. Я говорю о Церкви, сеньор Инквизитор. Говорю о католической вере, которая вследствие ваших промахов отступает в этой провинции Ламанчи. Говорю о лже-обращенных, которых вы не сумели распознать. Я говорю об иудаистах, осквернивших кровь наших приверженцев прямо на ваших глазах, о тех евреях, которые были сосланы и вернулись обратно. Я говорю о марранах, которые разбежались, и, наконец, я говорю о восстании — настоящем восстании, прямо под вашим носом, которое надсмеялось над нашими трибуналами и кострами, позволило себе сделать закон предметом для дискуссий, модной темой даже у христиан. Восстания, главари которого до сих пор на свободе. Сандовал. Они в пределах моей досягаемости. Епископ. А должны находиться в вашей власти! Кардинал устал, сеньор Инквизитор. Король обеспокоен. И даже Его Святейшество Папа лично… Сандовал (Обеспокоен). Даже Папа? Епископ. Инквизиция — не благотворительный приют. Ваша задача — славить нашу веру и держать в чистоте нашу кровь. Не забывайте об этом! Сандовал. Главарь сам явится ко мне. Как осел без уздечки. Епископ. Подумайте! И каким же образом, смею вас спросить? Сандовал. Я держу его дочь у себя в донжоне. Вернее сказать, у меня их двое. Одна говорит так, как его дочь, вторая утверждает, что является ею. Ради той или ради другой — неважно, но он непременно явится. Входит Секретарь суда. Секретарь суда (Сандовалу). Пришел некий Санчо и просит у вас аудиенции. Говорит, что знает конверсо-отступника, который поднял восстание. Сандовал. Что я вам говорил? Их было трое во главе восстания. И вот первый явился, чтобы сдать мне двух других. Входит Санчо. Он прижимает к груди Книгу. При виде Епископа и Сандовала какой-то миг медлит, потом падает перед Епископом на колени и целует его перстень. Поднявшись, поворачивается к Сандовалу, опустив голову. Сандовал. Тот самый Санчо, который был среди мятежников? Санчо подтверждает. Сандовал (Секретарю суда). Предупреди тюремщика, что сегодня у него будет самый изголодавшийся из постояльцев. Санчо. Сеньор Инквизитор, я пришел не для того, чтобы остаться. К услугам Вашей Милости я здесь проездом, чтобы передать этот дар. Санчо протягивает Книгу Сандовалу. Сандовал (Разглядывая Книгу). На арабском? Санчо. На первый взгляд, да. «Печальные приключения Осквернившего себя Рыцаря дон Кихано Доброго». Сандовал. И о чем же толкует твоя книга? Санчо. О поисках. О сокровище. Сандовал. И у сокровища имеется имя? Санчо. Имеется. Сандовал. Не злоупотребляй моим терпением. Санчо. Дульсинея, девушка из деревни в Ламанче. Сандовал. Дульсинея! И что же говорит книга о Дульсинее? Санчо. Очень мало. Красота, добродетели, волосы, брови — всякое такое. Ах, да, еще груди, белые и нежные, как два свежих овечьих сыра. Сандовал. Откуда у тебя эта книга?